Пожалуйста, входите!
Первой, кто попался мне на глаза, как только мы вошли в дом, была Марша Декроу.
— Дядя Джонас, этот мальчик вместе с Тинкером…
— Марша, мистер Сэкетт — мой гость. Не будешь ли ты так любезна сказать Питеру, что он останется с нами обедать? И Тинкер тоже.
Она собиралась что-то возразить, но дядя Джонас не дал ей произнести ни слова.
— Питеру нужно сказать сейчас, Марша.
Всякий, кто когда-либо слышал голос мистера Локлира, не сомневался, что он принадлежал человеку, который привык отдавать приказания и ожидать повиновения.
— Да, дядя.
Чопорно выпрямив спину, девушка послушно пошла Прочь, но негодование сквозило в каждом движении ее хрупкой фигурки. Я едва сдержал улыбку. Мое лицо осталось серьезным.
Локлир знаком предложил мне следовать за ним и повел внутрь дома. В тот момент, когда мы проходили через высокие двери, я подумал, что вошел в дом человека, совершенно не похожего на тех людей, которых я когда-либо встречал.
В маленьком холле, сразу же за дверью, на стене висел странный щит из толстых шкур и двух скрещенных стрел.
— Это щит зулусов из Южной Африки, — объяснил хозяин дома.
Огромная светлая, с высокими потолками комната, в которой мы оказались, была забита книгами. На столе стояла каменная голова, отлично изваянная и отполированная. Локлир заметил мой интерес и сказал:
— Это античная вещь из Ливии. Красиво, не правда ли?
— Да. Мне бы хотелось, чтобы Тинкер увидел это.
— Он любитель красивых вещей?
— Я подумал о мастерстве того, кто сотворил такую вещь. Тинкер своими руками может сделать все что угодно. Видели бы вы его ножи! Мы оба брились ими.
— Хорошая сталь. — Локлир потушил сигару. — Этот твой мастер, откуда он родом?
— Мы вместе жили в горах. Он мастерил разные вещи и торговал.
Умывшись в ванной, я взял щетку, стряхнул пыль с одежды и вернулся в библиотеку. Мистер Локлир сидел, держа в руках морскую карту. При моем появлении он положил ее, и она свернулась в трубочку, так что я ничего не мог увидеть.
Взяв из буфета бутылку, он налил два бокала вина. Один передал мне.
— Мадера, рекомендую. Вино, на котором выросла эта страна. Вашингтон пил мадеру и Джеферсон тоже. Каждый корабль из Африки, по приказу плантаторов, вместе с рабами вез и бочонки с вином.
Потом, когда мы сидели и пили, он спросил:
— Каковы ваши планы, мистер Сэкетт? Вы сказали, что направляетесь на Запад?
— В Калифорнию или еще куда-нибудь…
— Калифорния — прекрасное место. Однажды я хотел провести там время, но странные вещи случаются иногда с человеком, на самом деле странные. — Он кинул на меня пронзительный взгляд. — Итак, вы сын Фэлкона Сэкетта. Не так высок, как он, плечи — любой атлет позавидует. — Он снова отпил вина. — Отец когда-нибудь говорил с вами обо мне?
— Нет, сэр. Мой отец очень редко говорил о себе или о своих делах. Думаю, даже с моей матерью…
— Мудрый, очень мудрый человек. Кто не прожил такую жизнь, не сможет понять его. Твой отец не был покорным, умел противостоять обстоятельствам, и роскошь, располагающая к лени, не соблазнила его. — Джонас закурил еще одну сигару. — Тогда, значит, вам ничего неизвестно о Мексиканской войне? И о человеке, которому он помог скрыться в дюнах Падре-Айлэнда?
— Нет.
— А когда он ушел, оставил ли что-нибудь вам? Я имею в виду, вам лично?
— Ничего. Он сжал мне плечо и дал несколько советов. Боюсь, что след от его руки держался на теле дольше, чем его советы в моей голове.
Локлир улыбнулся, и вдруг где-то в доме тихо прозвенел колокольчик.
— Идемте, мистер Сэкетт, нас приглашают к обеду. — Он поднялся. — Считаю своим долгом заранее просить вас не обращать внимание на кажущееся или умышленное пренебрежение. Видите ли, — он помолчал, — вы в моем доме. И плантация моя.