Минутная пауза должна была оборваться вынесением «приговора», неизбежного за риторическим вопросом, на который никто не мог или не смел ответить, а тем болеевозразить. Но тут, поспешно раздвинув замерших односельчан, из толпы вышел невысокий плотный мужчина шестидесяти с лишним летНиколай Николаевич Ботян и, остановившись в нескольких шагах от начальника карателей, обратился к нему на прекрасном немецком языке:
Herr Offizier! Я жил в Германии, я хорошо знаю немцев, я очень уважаю вашу прекрасную страну и её замечательную культуру! Я никогда не думал, что вот так оно всё получится. Вы видите, господин офицер, что сейчас, когда вы пришли к нам и наставили на нас свои автоматы, мы вам безропотно подчиняемся, мы не можем поступить по-другому! Но, господин офицер, подумайте, когда вот так же ночью из леса приходят Ботян запнулся, подбирая слова. Приходят те самые люди и у них тоже есть автоматы и винтовки, то тогда мы точно так же подчиняемся им. И они сами забирают у нас всё то, что мы не смогли, не успели спрятать. А что можно сделать против вооружённых людей, господин офицер?! Мы простые люди, мы не солдаты, мы не бандиты, война для насбольшое несчастье! Поверьте! Чем мы виноваты, если наши дома стоят у самого леса? Ведь так их поставили ещё наши прадеды. Мы здесь живём, потому что больше нам жить негде! Так что же нам делать, чтобы ни те, которые приходят из леса, ни вы нас не убили?! Мы можем только подчиняться и молиться!
Немец внимательно, не перебивая, слушал этот взволнованный, несколько сбивчивый, но убедительный монолог, смотрел на человека, внешне никак не походившего на «народного мстителя», пособника бандитов. Это был самый обыкновенный белорусский крестьянин, но он так хорошо говорил на немецком языке! И ведь действительно были, наверное, в душе офицера какие-то сомнения, потому что терпеливо дождавшись, пока Ботян замолчал, он, ни слова не сказав ни ему, ни встревоженным, сбившимся в кучу крестьянам, явно не понимающим того, о чём говорил их односельчанин, отрывисто скомандовал своим солдатам строиться. Через несколько минут гитлеровская колонна покидала оцепеневшие от ужаса, но не тронутые карателями Чертовичи.
«Во второй половине июля с. г. немецкие отряды СС проводили очистку от партизан территории Воложинского района. При этом отрядами были заживо сожжены вместе с постройками жители деревень Першайской волости: Доры, Дубовцы, Мишаны, Довгалёвщина, Лапинцы, Среднего Села, Романовщины, Нелюбы, Палубовцы и Макричавщины.
Отряды СС никакого следствия не проводили, а только сгоняли жителей, преимущественно стариков, женщин и детей, в отдельные строения, которые потом зажигались.
В Дорах жители были согнаны в церковь и вместе с церковью сожжены».
Чертовичи тогда находились в Воложинском районе и вполне могли войти в это донесение начальника «белорусских частей самообороны» Франца Кушеля генеральному комиссару Белоруссии Вильгельму Кубе, написанное 6 августа 1943 года. И хотя автор этих строкгитлеровский прислужник из местных коллаборационистов, но даже в его сухом докладе чувствуется некоторое возмущение. Ведь как бы там ни было, но Кушель сам был по национальности белорус, к тому жерусский офицер в прошлом, и это был его народ
Сегодня в нашей памяти осталась только сожжённая Хатынь, а ведь таких деревень и сёл были тысячи. К реальной войне происходившее отношения не имело: это был геноцид.
«Прожил отец не так многосемьдесят пять лет», рассказал нам Алексей Николаевич, бывший к тому времени уже на 20 лет старше своего отца.
Как часто случается, в рассказах разных людей какие-то события из жизни нашего героя получили свою интерпретацию, точнееоказались немного искажены. Несколько человек с полной уверенностью говорили мне: «А вы знаете, что Ботян голыми руками зайцев ловил? Догонял и хватал! Представляете?»
Нет, не представляю, потому что на самом деле всё было не совсем так и поймать зайца ему прежде всего помогали всё-таки не ногипогоня получалась короткой, стремительной, а ловкость, реакция и точный расчёт, чтобы встретить косого в том самом месте, где он изо ржи выскочит, изловчиться и схватить. Тут ещё и про то забывать не следует, что заяцвсё-таки животное дикое, он сопротивляется, его ещё и удержать нужно. Было одно лето, когда у Ботянов на чердаке жили три зайца, в разные дни пойманные Алексеем на ржаном поле, и зайцы эти громким своим топаньем по ночам мешали людям спать. Ещё Алексей наловчился ловить уток на озере, осторожно подныривая к ним.
Зато с реализацией первого своего «коммерческого проекта» он тогда чуть было не погорел по-крупному. Было ему лет семнадцать, и он очень хотел иметь велосипед. Алексей Николаевич, как известно, всю свою жизнь был человеком очень спортивным, а тогда, в далёкой юности, когда он увидел людей, катавшихся на велосипедах, то буквально потерял покой и сонв полной мере сказались азартность и нетерпеливость его натуры. Но ведь велосипедудовольствие дорогое, так сразу им не разживёшься.
Это сейчас, как правило, подобные задачи решаются просто: ребёнок произносит волшебную фразу: «Папа-мама, хочу, купи!» и вскоре получает желаемое. А вот Ботяну на велосипед надо было зарабатывать самому, что в деревенских условиях оказалось совсем нелегко. Чертовичи жили бондаркой, то есть крестьяне делали на продажу бочки, вёдра и кадушки, но на этом много и сразу не заработаешь. Народ в округе жил небогатый, без крайней надобности никакой товар не покупали. Алексей также выучился от отца столярничать, но опять-таки деревенские жители совсем не часто меняли двери, рамы или мебель. В общем, стало ясно, что честным трудом быстро не разбогатеешь. Первый урок политэкономии, так сказать.
Вот тогда-то он и решился на реальное уголовное преступление: договорился с одним из своих приятелей самогон гнать. Ведь в «панской Польше», как обычно называли страну в соседней Советской России, была на это дело государственная монополияи для того, чтобы доходы от продажи алкоголя шли только в государственную казну, и затем, чтобы граждане всякую, как это у нас теперь называется, «палёнку» не пили, здоровье своё не гробили. Государственная монополия существовала и на табачные изделия, а потому если у тебя найдут табак-самосад, то наказывали очень строго. А уж за самогонтем более! Но понимал Алексей, что иным путём на велосипед не заработаешь. Велосипед ему очень хотелось!
Хорошо зная, на что они идут, парни продумали всё до мелочей. Был у Ботяна двоюродный брат, который жил на хуторе, километрах в пяти от Чертовичей, там рядом пуща была, места вроде и глухие, но уже облюбованные соседями-самогонщиками, там даже соответствующее оборудование стояло К этому двоюродному брату Алексей и завёз необходимое сырьё. О том, где и как оно было получено, история умалчивает.
И всё, казалось бы, складывалось удачно, да только каким-то образом о их намерениях узнала местная полиция. Может быть, кто-то из соседей испугался конкурентов и сообщил? Сложный вопрос.
«Была там такая небольшая возвышенность, вокругболото, пройти туда не так-то легко было, с удовольствием вспоминал об этих приключениях Алексей Николаевич. Помогал нам сосед, он всё сделал, наладил, потом мы с братом бочки заправили; когда всё наладилось, брат ушёл, а я стал огонь поддерживать. И вдруг слышутрещит что-то! Думаю: какого чёрта? Вдруг с двух сторон нападают на меня полицейские! Но я одного оттолкнулпрямо в грязь, он туда упал, а я убежал. Жалел потом здорово, что пистолет у него не отобрал, пока он из грязи вылезал! А второй выстрелил, то-другое, стой, кричит! Ну, куда там, ночью-то кого-то ловить? Пробежал я по кочкам, прихожу к двоюродному брату, говорю: Не повезло Они, полицейские, конечно, всё там забрали. Но это ладнопо-настоящему не повезло тому из соседей, который самогонку гнал постоянно, о чём все в округе знали. Раздосадованные своей неудачей полицейские пришли тогда к немуи нашли бутылки с самогонкой, на продажу приготовленные! За эти запасы он тогда шесть месяцев и отсидел Так что если бы меня поймали, то я, во-первых, тоже бы отсидел, а во-вторых, был бы мне ещё и штраф большой. Но я сбежал оттуда, потому что бегал я очень быстродогнать меня было невозможно!»