Берегите вашу юность, говорю я. Пройдёт время, и вы станете старыми и немощными, помните об этом. Старайтесь не омрачать пороками юные годы, и тогда они подарят вам незабываемые воспоминания. Первый экзамен, первый поцелуй, первая близостьвсё это волнует безумно, потому что впервые. Ощущения новизны и свежести катастрофически быстро тускнеют, ослабевают, а потом и улетучиваются вовсе. Чтобы испытать эмоции равные по силе юношеским, нужны сверхсильные раздражители: первое погружение в Марианскую впадину, первая встреча с гуманоидом, первая Нобелевская премия в области литературы
Нет, таким вы к ней не пойдёте! Нет, даже не думайте!
Фёдор Иванович напился и собирается идти в больницу. Я его не пустил, и мы с ним впервые серьёзно поссорились.
Фёдор Иванович отвлёк, а я ведь ещё не закончил учительствовать. Я заканчиваю свою благородную проповедь в постели, перед сном:
Жизнь принадлежит не тем, кто рано встаёт, а тем, кто рано ложится. И сразу крепко засыпает. Чтобы заснуть сразу и крепко, день нужно прожить активно, интересно и бодро в каждый преходящий момент. В этом случае к десяти вечера вас будет клонить в сон, а в пять утра вы проснётесь. Вас разбудит космический будильник
Громкий стук в дверь, среди ночи Я разбужен и совсем не космическим будильником На пороге Фёдор Иванович:
Слушай, а где Ася?
В больнице, в больнице она Федор Иванович, вы же сами её навещали Она ещё ругалась, что пахнет от вас
Фёдор Иванович подносит руку к виску, начинает припоминать, что-то в его голове проясняется:
А ну да
Качает головой:
Надо же, забыл Извини
Потом, когда Анастасия Фёдоровна умерла, старик ещё не раз стучался ко мне с неизменным вопросом:
Слушай, а где Ася?..
Глава пятая. Соседи. Фёдор
Ив
анович
Ударили морозы. За тридцать. На улицах малолюдно. Детей поверх пальто перематывают шарфами, они стоят на остановках замотанные, с растопыренными ручонками, как пингвины. Стоят долго, автобус заводится в такой мороз не у всякого водителя. Ветви деревьев заиндевели так, что сами деревья кажутся растительностью какой-то далёкой планеты. Того гляди, встретишь гуманоида. Нет, в такую погоду много не нагуляешь
Продрогший до костей, возвращаюсь. Фёдор Иванович на кухне. Пьёт. Но, к счастью, на этот раз чай.
Сколько? машет он в сторону окна.
Тридцать два.
Это не много, в финскую сорок четыре было, а нас в ботиночках выгнали, так помёрзло больше, чем постреляли.
Да, в ботинках по такому холоду Сподручней в валенках.
Тогда, парниша, не спрашивали. В чём вывели, в том и беги.
Фёдор Иванович собрался в больницу, навестить жену. Трезвый, деловой:
Не могу дома, хочется ближе к ней, в прошлую зиму, когда я лежал, она ночами у постели моей дежурила, всё одеяло поправляла
Я вспоминаю прошлую зиму. Анастасия Фёдоровна собирается в больницу:
Пойду к старику. Всё-таки это самый близкий мне человек Хоть рядом посижу, хоть одеяло поправлю, кому он ещё нужен
Я фантазирую, мои фантазии не дают мне покоя. Яписатель. Но на этот разписатель-неудачник. Роман, задуманный мною, грандиозен, он мог обессмертить моё имя, но главный геройвот гнида! меня не послушал, затеял ссору и был убит на дуэли уже на пятой странице. А какой роман без главного героя?..
Мои соседи, наконец, оба дома. Но оба болеют, их навещает врач. После очередного посещения пенсионеры расстроены:
Дожили, дожили, мотает головой Фёдор Иванович.
У Анастасии Фёдоровны слёзы на глазах. Врач предложил им лечь в «хронику». Так на пенсионерском жаргоне называется дом престарелых.
Анастасия Фёдоровна ловит меня на кухне, присаживается рядом:
Мне с вами нужно посоветоваться нам, я думаю, ещё рано туда мы ведь ещё и тут сможем
Конечно, конечно, вы даже не сомневайтесь
Мне вторит Владимир двоюродный брат Анастасии Фёдоровны:
Ася, в голову не бери. Им нужна комната ваша и пенсии. Они за это премии получают
Вроде, старики немного успокоились. Но вечером Фёдор Иванович мне по секрету сказал:
Сегодня одежонку подготовили.
Какую?
Ну, ту, в которой хоронить Кому ещё этим заниматься.
Пока мы секретничаем, Анастасия Фёдоровна беседует по телефону. Позвонила приятельница, вместе лежали в больнице:
Нет, не будем продавать этот дом, он нам особенный здоровье у обоих плохое, но там, оно у нас улучшается да, Ольга Ивановна, я тоже так думаю хотя бы на пару неделек на недельку грибов там на Псковщине, ягод хотя бы в последний раз
Ольга Ивановна звонила, делится с нами радостью Анастасия Фёдоровна.
Кто? переспрашивает Фёдор Иванович.
Ольга Ивановна, громче говорит Анастасия Фёдоровна.
Кто, кто? опять не разобрал старик.
Ольга Ивановна звонила! кричит Анастасия Фёдоровна.
Фёдор Иванович радостно кивает, мол, понял.
Как здоровье его?
Кого?
Ну, так Володи
Эх, Федя, Федя, горестно вздыхает Анастасия Фёдоровна, каким ты стал да и я не лучше
У Фёдора Ивановичаобострение болезни, он почти не слышит. И голова сильно шумит. Раньше я о склерозе знал по остроте: «Ничего не болит, и каждый день узнаёшь что-то новенькое».
Фёдор Иванович открыл мне эту болезнь с новой, неизведанной стороны: «Колол я дрова в деревне, поднял топор и щёлкнуло что-то в голове и зашумело. С тех пор так и шумит, иногда так шумит, что сил нет терпеть. Я почему выпиваю? Примешь стакан и, вроде, шумит меньше а потом опять никто не знает, какую я муку принимаю. Давно бы в окошко прыгнул, да жены жалко».
Иногда Фёдор Иванович просыпается и не знает, где он. Забывает номер дома, номер квартиры и своё имя. Во время прошлого приступа старику показалось, что они в деревне, он спросил Анастасию Фёдоровну: «Где мама?.. Когда они пойдут на покос?..» Потом стал разговаривать с давно умершими людьми.
У нас ремонтируют лифт. Вернее сказать, старый лифт меняют на новый. Для моих пенсионеров это непростое испытание. Когда они не болеют, оно, конечно, переносится легче. Помню, по осени послан был Фёдор Иванович за картошкой, поднимался медленно, отдыхая на каждой площадке, поднялся весь мокрый.
Надо же, взопрел весь, заботливо обняла его Анастасия Фёдоровна.
Так я бегом бежал, бодро ответил старик.
Не дождался я, пока новый лифт начнёт функционировать, уехал в командировку. А когда приехалдома горе. Анастасия Фёдоровна скончалась.
Соседи сказали, мужа пожалела (болеет, пусть спит) и пошла за газетами сама. А подняться смогла только до пятого этажаинсульт. Там на лестнице и умерла. Похоронилив деревне.
А Фёдор Иванович где?
В больнице очень переживал
Фёдор Иванович вернулся. В больнице старика подправили, подкололи, и теперь он тихий. Достал инструмент и где надо по квартире подремонтировал. Руки у старика золотые, если он что-то делает, то любо-дорого глянуть Но медикаментозного воздействия для смирения Фёдора Ивановича хватило ненадолго. Старик запил. В нашей квартире стали появляться малосимпатичные личности, с ними Фёдор Иванович хочет поделиться своим горем, про жену рассказать. Но пришельцам нужны только стаканы, а разговоры о жене, тем более покойной, ни к чему. Выпив, они уходят, оставляя старика обиженным, пьяным, одиноким.
Асенька, возьми меня к себе, слышится из его комнаты.
Фёдор Иванович может часами твердить это своё заклинание, эту свою безысходную мантру. Иногда он выходит на лестничную площадку к лифту и зовёт: «Ася, Ася»
Это делается для соседей, чтобы они подошли, посочувствовали. Но никто к старику не подходит, а если и сочувствуют, то издалека.
Однажды он вышел к лифту голый и стоял, я с трудом его затащил назад в квартиру:
Зачем вы это сделали, Фёдор Иванович?
Я хотел, чтобы мне кто-нибудь что-нибудь сказал
Когда в квартире такое творится, заснуть трудно. Я закрываю глаза и представляю себя на пляже. Я лежу на песке, светит южное солнце, ласковое море едва слышно бьётся о берег, звенят цикады, летают чайки. Утренний туман скрывает лодки, как сказано у Пушкина, рыбарей. Странный какой-то туман, нет чтобы рассеяться в положенный срок, он надвигается на меня всё ближе, ближе, ближе и превращается в едкий дым, мне тяжело вздохнуть, я просыпаюсь, вся комната полна едкого дыма, входная дверь раскрыта настежь, Фёдор Иванович стоит на лестничной клетке, на шестом этаже идут сварочные работы. Сначала лифт ставили, теперь они его ремонтируют. Весь дым валит в наш коридор, я затаскиваю старика в квартиру. Плотно закрываю обе двери