Я всегда чувствовал, что мое призваниестать врачом-миссионером. Это был мой способ воздать должное за те благословения, которые мне были даны. На тот момент мне было 32 года, я окончил медицинский факультет Пенсильванского университета, а также ординатуру в американском госпитале в зоне Панамского канала и два года посвятил хирургической практике в Мемориальном госпитале Кэннон-Джуниор в Северной Каролине. Такое обучение нельзя назвать типичным общехирургическим образованием, хотя оно включало курсы и практику в области ортопедии, акушерства, торакальной хирургии и нейрохирургии, чтобы помочь подготовиться к любой мыслимой проблеме в стране третьего мира, где я буду единственным хирургом в больнице. Двое моих детей, шести и восьми лет, наслаждались приключениями, путешествуя по миру, и учились дома с моей терпеливой женой. Контракт с религиозным спонсором нашей больницы и четырьмя другими больницами в Эфиопии требовал, чтобы я собрал большую часть средств из личных сбережений, от друзей и от благотворительных организаций. Перед отъездом мне удалось собрать деньги с членов семьи и других людей, которые щедро пожертвовали сумму, чтобы покрыть расходы на первые пять лет.
По прибытии в Африку я сразу присоединился к любимому хирургу, который к тому моменту уже прожил в Эфиопии 20 лет. Меня восхищали его целеустремленность и настойчивость. Удивительно, но мы так сильно походили друг на друга, что давние пациенты принимали меня за его сына. Это во многом способствовало доверию пациентов ко мне. Он согласился наставлять меня в течение пяти лет, пока я изучал язык и культуру, но через восемь недель его перевели в другую частную больницу, спонсируемую церковью, и я остался один и был вынужден надеяться только на себя. С того момента мне в одиночку пришлось заменять и медицинскую, и хирургическую команды, и администратора больницы, и педагога! И даже вводить и контролировать анестезию во время операции. Не знаю, как мне удавалось держать себя в руках в самом начале, но меня поддерживала замечательная медсестра и несколько эфиопских стажеров.
Я всегда чувствовал, что мое призваниебыть врачом-миссионером.
Обычный рабочий день начинался на рассвете с семи или восьми операций, а остаток дня проходил в клинике. Иногда мы принимали до сотни пациентов в день. Чрезвычайные ситуации так часто нарушали расписание, что почти перестали казаться чем-то исключительным. По ночам прибывал постоянный поток людей, начавших свое пешее путешествие ранним утром. Такая свита обычно состояла из больного человека на носилках и 1015 членов его семьи, которые по очереди несли носилки по грунтовым дорогам, через реки и ручьи, на которых часто даже не было мостов.
Типичной неотложной хирургической ситуацией в ночное время было кесарево сечение женщины, не способной родить самостоятельно из-за разрыва матки. Пациентки часто теряли сознание от шока и потери крови, и, поскольку наш банк крови состоял из добровольных доноров (наш «ходячий банк крови»), им требовалось три или четыре литра внутривенной жидкости, прежде чем я мог даже думать об операции. Это были долгие изнурительные часы, которые повторялись снова и снова семь дней в неделю.
По прошествии семи лет, находясь на пределе своих возможностей, я вознес отчаянную молитву о помощнике. Я был откровенно удивлен смелостью собственной просьбы и чувствовал себя виноватым, но знал, что если не получу помощи, то это будет мой последний день. Понурив голову, я со слезами на глазах перешел улицу, чтобы сделать обход пациентов, а затем приступил к первому хирургическому случаюпациенту с массивным зобом на шее (увеличенной щитовидной железой), который простирался вниз к грудине и к верхушке правого легкого. Я был знаком с хирургией грудной клетки, но это не было моей специальностью, и хотелось бы иметь торакального хирурга, способного помочь.
Как только я приступил к делу, ход моих мыслей был прерван настойчивым стуком в дверь операционной. Ассистентка со скрипом открыла ее и впустила мою жену. Она никогда не навещала меня здесь, потому что падала в обморок при виде крови, но сегодня смело вошла.
Позади нее стоял мужчина с поразительно черными волосами, такими же неопрятными, как и его одежда. Он поприветствовал меня широкой заразительной улыбкой. Когда наши глаза встретились, у меня подкосились колени. Ощущение божественного вмешательства наполнило операционную. Я сразу понял, что этот человек был прислан Богом в ответ на отчаянную молитву, произнесенную всего несколько часов назад.
Гарольд, взволнованно сказала моя жена, я хочу познакомить тебя с доктором Иваном Московицем из Бруклина, штат Нью-Йорк. Гарольд, он пришел сменить тебя!
Переполненный эмоциями, я стоял молча несколько секунд, прежде чем смог снова заговорить. Хотелось сказать что-то глубокое, чтобы выразить осознание того, что меня только что коснулась «Божественная рука». Но все, что я мог сказать, было: «Очень рад познакомиться. Если вы не возражаете подождать, я закончу и покажу вам окрестности».
После этой встречи все было как в тумане, но я вспомнил наш разговор, когда спросил о его специальности.
Торакальная и сердечно-сосудистая хирургия, ответил он. Кроме того, я видел, как вы оперируете щитовидную железу, а я только что опубликовал статью о лечении зоба, который распространяется в грудной клетке.
Как раз утром прошла операция такого пациента! Я начинал понимать истинную глубину разворачивающегося передо мной чуда.
Как случилось, что вы пришли меня сменить? спросил я.
Это всего лишь череда совпадений, ответил он. Я всегда хотел применить свои знания на практике, чтобы помогать нуждающимся, и однажды, приближаясь к двухлетнему рубежу хирургической практики в Нью-Йорке, я проснулся и понял, что время настало. Не зная, в какую страну третьего мира отправиться, сказал он с улыбкой, я применил научный метод! Я расстелил на столе карту мира, закрыл глаза, трижды перевернул ее и опустил палец. Вы и сами уже догадались! Эфиопия! Я снял телефонную трубку и договорился о месячном творческом отпуске в любой больнице страны. Через несколько недель я уже летел в столицуАддис-Абебу. Там сделал то, что и любой торакальный хирург с хорошо организованным маршрутом, заглянул в телефонную книгу. Мой взгляд упал на небольшую запись, где был указан ваш штаб, и я набрал номер. Директор, который отвечал на телефонные звонки, был очень рад получить помощь для одной из своих пяти больниц, и он случайно назначил меня работать с вами. Я сел на первый же отремонтированный DC10, и вот я здесь!
Позже я узнал, что наш руководитель не знал о моем отчаянном положении, ведь мы не так уж и близко общались. Поэтому его решение послать ко мне доктора Московица было действительно «совпадением». Однако этот «случайный доктор» продолжал лечить не только моего пациента с зобом, о котором я беспокоился в то утро, но и сотни других коренных эфиопов.
Доктор Московиц подменил меня, когда я отправился в месячный отпуск на один из озерных курортов Африки, где смог восстановить силы. Это позволило мне продолжить жить мечтой и последующие 42 года. После такого опыта я решил брать отпуск на 30 дней каждые пять месяцев работы.
Несколько лет спустя, во время одной из поездок в Соединенные Штаты для сбора денег, я посетил доктора Московица в его нью-йоркской больнице. Система метро в городе сбивала с толку переселенного африканца, привыкшего ориентироваться в джунглях по солнцу и звездам. Мы с женой и двумя детьми совершенно растерялись, когда к нам подошел необычайно высокий молодой человектакой высокий, что, казалось, он мог бы играть за профессиональную баскетбольную команду.
Вам подсказать дорогу? спросил он добрым, заботливым голосом.
Мы ответили, что заблудились, и сказали ему, куда направляемся.
Если пойдете за мной, сказал он, я отведу вас.
Не знаю, почему незнакомец так заинтересовался нашей дилеммой, но он стал нашим проводником по подземному лабиринту, переходя из поезда в поезд, пока мы не добрались до конечной станции, где все вышли. Стоя у длинной лестницы, ведущей на улицу, проводник велел пройти два квартала прямо, а затем два квартала налево. С облегчением я побежал вверх по лестнице, пока не вспомнил, что не поблагодарил его. Я обернулся, чтобы помахать ему рукой и сказать спасибо, но он уже ушел! Лестница вела либо на улицу, либо обратно в метро, но за этот короткий промежуток времени не прошло ни одного поезда. Я склонил голову в знак благодарности за слугу Божьего, который указал нам путь.