Добавим тревогам Меркель еще одно измерение. В тот же период выяснилось, что германская автомобилестроительная компания Volkswagen подделывала результаты экологических испытаний, пытаясь убедить общественность, что ее машины более экологичны и меньше загрязняют окружающую среду, чем на самом деле. Результатом вскрытия обмана стало увольнение генерального директора Volkswagen Мартина Винтеркорна, союзника Меркель, и резкое падение акций концерна. Реальная опасность краха крупнейшего автопроизводителя Германии была для канцлера очередным политическим вызовом. Более того, прозвучавшие заявления о том, что федеральный министр транспорта Александр Добриндт, возможно, знал о подделке результатов тестов на содержание углекислого газа, которую практиковал Volkswagen, добавляли и без того напряженной политической ситуации дополнительное измерение.
И все же политикатакая игра, где главное обвинить оппонентов, и Меркель повезло, что герр Добриндт был членом ХСС. Если бы баварский премьер стал слишком дерзким, у Меркель оказался бы под рукой скандал с Volkswagen, который легко можно было бы использовать в качестве разменной монеты. Цинично? Возможно, но такова политика. Тот факт, что у нее имелся рычаг давления на Добриндта, протеже Зеехофера, давал Меркель некоторую передышку. А передышка была необходима. Высокий прежде рейтинг в тот момент заметно упал. Встреча с разгневанной толпой в Саксонии в тот период не представляла для Меркель ничего особенного.
Фрау Меркель казалась невозмутимой; насмешки только придавали ей храбрости. Политики волей-неволей учатся жить под градом оскорблений; это часть их работы. Меркель реагировала даже с каким-то демонстративным пренебрежением; чувствовалось, что она видит и признает гневную толпу и хочет противостоять ей, хотя всегда делает это в собственном мягком стиле. Обычно политики изображают глухоту и делают вид, что не обращают внимания на гневные выкрики. Меркель поступала не так. Ее заместитель Зигмар Габриель назвал как-то протестантов «швалью». Меркель же выбрала иную стратегию. Нет смысла обмениваться взаимными оскорблениями с толпой. Гораздо лучше предложить окружающим позитивный взгляд на действительность, особенно если ты лидер. Так она и сделала. «Принять у себя людей, бегущих от тирании, это часть того, чем все мы занимаемся, часть наших представлений о самих себе, заявила Меркель перед телекамерами. После этого она помолчала, взглянула вверх и прищурилась от попавшего в глаза солнечного света. Не может быть толерантности по отношению к тем, кто сомневается в ценности других людей, толерантности к тем, кто не хочет помочь, когда помощь справедлива и гуманна».
При этом Меркель не просто защищает человеческое достоинство, она также делает все, чтобы поддержать самоуважение Германии; в ней воплотилась новая, открытая и толерантная странастрана, которая сумела дистанцироваться от своего темного прошлого, в котором были и геноцид, и тирания, и неописуемые ужасы нацистских концентрационных лагерей. Демонстранты от всего этого не дистанцировались. На стенах рисовали свастику, многие центры размещения беженцев горели, а неонацисты выкрикивали лозунги, которых несколько десятков лет не было слышно. Фрау Меркель покинула импровизированную трибуну и остановилась, чтобы сфотографироваться с молодой мамой, держащей на руках малыша.
Ангелу Меркель мать тоже пронесла когда-то мимо вооруженных пограничников в суровый и враждебный мир. Она тоже когда-то была похожа на беженцев, которые теперь вливались потоком в ее страну. Может быть, все дело в рассказах, которые Ангела Меркель слышала в детстве, рассказах о миллионах беженцев, пересекавших границы Европы после Второй мировой войны; может быть, именно эти рассказы пробудили в ней чувство гуманности.
В сердце тьмы
В 1954 г. мать Ангелы Меркель, Герлинда, покинула родной город и вместе с дочерью, которой тогда было восемь недель от роду, отправилась на восток. Должно быть, юная мама выглядела испуганной и беспомощной, когда садилась вдвоем с малышкой Ангелой на поезд до Перлеберга, ничем не примечательного городка в коммунистической зоне оккупации на востоке Германии. Было что-то почти библейское в том, как 26-летняя мать несла своего первенца в корзинкекак Мириам несла Моисея в библейской истории Исхода. Герлинда направлялась в страну тьмы, в коммунистическое государство, которым управлял Вальтер Ульбрихтдеспот, посаженный на это место советским диктатором Иосифом Сталиным. Герлинда с дочерью ехали на восток к Хорсту, отцу девочки и мужу Герлинды; он поехал вперед, чтобы занять место пастора в официально атеистическом государстве.
Место, куда прибыли мама с девочкой, нельзя было назвать особенно привлекательным. С момента окончания Второй мировой войны в 1945 г. Германия была разделена надвое. Западные союзникиСША, Великобритания и Францияконтролировали запад страны; восток же, напротив, держал в железном кулаке Советский Союз.
Восточные немцы жили плохо. В 1953 г. рабочие взбунтовались против марионеточного советского режима. Вальтер Ульбрихт, сын плотника из крупного юго-восточного города Лейпцига, не получил никакого формального образования и закончил только Международную ленинскую школу в Москве, где он учился в 1920-е гг. Во время Второй мировой войны Ульбрихт работал с Иосифом Сталиным и потому идеально подходил на роль исполнителя этой задачипостроения нового тоталитарного государства. Его жизненный путь выглядел как долгая подготовка к этой работе. В 1936 г., в начале Гражданской войны в Испании, он служил информатором коммунистической партии, выявлял и помогал устранять немецких добровольцев, несогласных со Сталиным. После этого он перебрался в Москву, где и жил с 1937 по 1945 г.
После падения нацистского режима в мае 1945 г. Советский Союз оккупировал восточную часть Германии, хотя западная часть ее столицы, Берлина, при этом осталась под контролем Западных союзников. Задачей Ульбрихта было создание государства. Учился он у своего хозяина и кумира Иосифа Сталина. «Оно должно выглядеть демократическим, но все должно быть под контролем», был его девиз. Как лидер коммунистической партии (КПГ) он прекрасно понимал, что не все жаждут установления того, что Владимир Ленин, основатель Советского Союза, называл «диктатурой пролетариата». И правда, в 1946 г. коммунисты проиграли выборы в тогда еще едином Берлине. Невозмутимый Ульбрихт, верный своей стратегии построения нового коммунистического государства, которое выглядело бы как конституционная демократия, но на самом деле управлялось бы железной волей марксистско-ленинского режима, вынудил социал-демократов (СПГ) объединиться с коммунистами и образовать Социалистическую единую партию Германии (СЕПГ). Режим даже организовал политическую партию, нацеленную на бывших национал-социалистов (Национал-демократическую партию Германии, НДПГ), чтобы вовлечь своих бывших врагов в систему.
На последовавших за этим подтасованных выборах небольшие националистические, номинально либеральные и консервативные партии, такие как Христианско-демократический союз (ХДС) и Либерально-демократическая партия Германии (ЛДПГ) получили символическое представительство. Но мелкие партии всегда проигрывали более крупной СЕПГ, которая чудесным образом получила более 90 % голосов из 99 % участвовавших в голосовании.
Система была демократическойна бумаге. На практике же все мелкие партииизвестные как Блокпартиен, или «блоковые партии», принимали лидерство СЕПГ. Те, кто выступал против системы (в первую очередь социал-демократы), встречали суровое обращение и, как правило, заканчивали в Хоэншенхаузентюрьме для политических оппонентов. Так что название Германская Демократическая Республика, которое официально получило новое государство, было несколько обманчивым. Это государство было скорее русским, чем германским, скорее диктатурой, чем демократией, и далеко не республикой, если считать, что при таком устройстве политической системы верховная власть должна принадлежать гражданам. Власть здесь была централизованной. Существовавшая прежде федеральная структура, состоявшая из нескольких отдельных государств-земель, была разрушена, несмотря на то, что конституция Восточной Германии, принятая в 1949 г., вроде бы защищала эти государства.