Она стояла у окна на самом виду, с ужасом взирая на происходящее. Из могилы показалась голова. Вид ее был настолько чудовищен, что библиотекарша, забыв обо всем, взвизгнула от ужаса. В ту же минуту заухал, захохотал филин, женщины повернули головы в ее сторону - их лица были еще ужаснее личины мертвеца. Они вскочили с земли и, завизжав, бросились к часовне. Костер в ту же минуту погас, а Валентина Сергеевна, не чуя под собой ног, грохнулась без чувств.
Разбудил ее щебет птиц. Стояло ясное свежее утро. Солнечные лучи, проникая сквозь проемы окон, освещали мрачные внутренности часовни. Она поднялась с пола. Все тело болело, кости ныли, словно вчера пришлось делать непосильную работу.
Взглянув на часы, Валентина Сергеевна увидела, что почти восемь утра. Она вышла из часовни и посмотрела в сторону надгробия, которое так ярко запечатлелось во сне.
"Подойти, что ли?" - Она нерешительно шагнула в сторону могилы. Ночные страхи все еще давали себя знать.
"А чего я, собственно, боюсь?" - Она медленно подошла к могиле. Где-то здесь горел костер, если ночные видения - действительность, то должен остаться след. Но никаких следов кострища не было.
- Конечно, сон, - успокоилась библиотекарша. Она приблизилась вплотную к могиле, заросшей какой-то остролистной травой, посередине пламенел кровавыми цветами куст чертополоха.
Памятник - продолговатая конусовидная плита черного мрамора - сильно наклонился и как будто вот-вот должен рухнуть в заросли бурьяна. Надписи на камне не разобрать. Проступали какие-то буквы, но они оказались замазаны грязью. Библиотекарше стало нестерпимо любопытно: кто же здесь похоронен? Она смочила в лужице ладошку.
"Не делай этого! - говорил ей внутренний голос. - Беги отсюда!" Но мужественная дама не послушалась рассудка. Она провела мокрой рукой по надписи. Та стала четче, рельефнее.
Теперь вполне можно было прочитать. Старинными витиеватыми буквами на камне было написано:
"ПЕТУХОВА ВАЛЕНТИНА СЕРГЕЕВНА".
Ниже стояла дата рождения.
Это была ее дата рождения!
Вначале Петухова ничего не поняла.
"Что за странность, - подумала она, - однофамилица моя? Тоже Валентина и тоже Сергеевна. И год рождения мой". Это не укладывалось в голове. День внезапно померк. Казалось, ночные видения обступили ее вновь.
А когда же она умерла?
Надпись, свидетельствующая об этом, все еще скрывалась, грязью. Снова дотрагиваться до камня было неприятно и даже страшно. Валентина Сергеевна достала из кармана кофты носовой платок и намочила его в луже. С мокрым платком в руке она в нерешительности стояла подле памятника. Любопытство подталкивало ее, но страх не давал поднять руки. Наконец любопытство пересилило. Она осторожно провела мокрой тканью по едва проступавшим из грязи цифрам. Потом с внезапно появившейся смелостью лихорадочно заработала платком. На камне четко и рельефно проявились цифры. Нынешний год. Судя по дате, ей оставалось жить тринадцать дней. Валентина Сергеевна нисколько не сомневалась, что надпись напрямую связана с ней.
Не помня себя, схватила корзину с уже ненужными вчерашними грибами и побежала куда глаза глядят...
Утром она расплатилась с хозяйкой, сухо распрощалась и двинулась к проселку.
-. А грибы как же? - спросила бабка, кивнув на сушащиеся на солнце низки боровиков и подберезовиков.
- Я их вам оставляю на память, - усмехнулась Валентина Сергеевна.
- Какая память... - молвила старуха. - Через день-другой снова увидимся.
Валентина Сергеевна приостановилась и удивленно глянула на старуху.
- Да, да, милая, вернешься ты вскоре, да не одна вернешься. Да вот не знаю, к добру, к худу ли? Не сказала ты мне правды, покаешься вскоре. Сказав так, старуха ушла в дом.