Если в первой половине XIX в. не существовало никаких национальных ограничений для приема в жандармерию, то с ростом революционного движения они стали появляться. В 1867 г. было принято положение Военного совета «о воспрещении принимать на службу в корпус жандармов лиц польского происхождения, католиков или лиц, женатых на католичках». В 1869 г. запрет был внесен в состав Свода военных постановлений. В корпусе жандармов началась чистка нижних чинов. Однако по отношению к офицерам-католикам руководство проявило мягкость, позволив им продолжить службу. До Польского восстания 1863 г. в русском офицерстве процент поляков-католиков был очень высок (на 1862 г. в среднем по армии 20,06 %, причем в кавалерии23,5 %). Не вводя запрета на офицерскую службу поляков-католиков, государство обязало их представлять свидетельство местных властей о политической благонадежности и «преданности России». Полякам и другим офицерам, женатым на польках-католичках, воспрещалось служить в Варшавском военном округе, на Кавказе и в крепостях Европейской России. Эта мера дала некоторый результат: процент таких офицеров резко упал, и в 1912 г. поляков в офицерском корпусе было 5,4 %, а в целом католиков чуть больше5,5 % (за счет католиков-литовцев). Характерно, что жесткий запрет на прием поляков и католиков в жандармерию был принят на несколько лет позднее, чем антипольские меры в армии в целом. Вероятно, это было связано с тем, что в жандармерию изначально уже набирали людей политически благонадежных.
Аналогичная мера в жандармерии была принята и касательно евреев. 21 июня 1880 г. было утверждено положение Военного совета, воспрещавшее принимать на службу в корпус жандармов не только иудеев, но и всех евреев, включая выкрестов. В 18901900х гг. это правило неукоснительно соблюдалось. Хотя в отличие от запрета на службу поляков аналогичная мера против евреев скорее была акцией превентивной, рассчитанной больше на перспективное, чем на немедленное внедрение в жизнь. Обилие евреев среди революционеров не могло не вызывать желания предотвратить проникновение их или симпатизирующих им лиц в политический сыск. При этом все состоявшие в ОКЖ выкресты продолжили службу, в частности начальник Петербургского ГЖУ генерал Петр (Пинхас) Васильевич Секеринский, происходивший из варшавской еврейской семьи.
По отношению к представителям других вероисповеданий ограничений не было. Например, протестанты занимали высокие должности в корпусе. Из известных лютеран можно привести в пример главу Тульского ГЖУ в 19071917 гг. генерал-майора Н. А. Иелита фон Вольского, а Смоленским ГЖУ руководил полковник Е.Г. фон Плато, чьи отец и дядя, Г.Э. и Э.Э. фон Плато, также служили в корпусе в штаб-офицерских чинах; начальника Херсонского ГЖУ в 19121917 гг. полковника В. Э. Тунцельмана фон Адлерфлуга, его отца генерал-майора Эдуарда, во второй половине 1890х гг. состоявшего в штабе корпуса.
Традиционно считается, что офицерам недворянского происхождения было запрещено поступать в корпус, что не соответствует действительности. Например, при поступлении в корпус жандармов подпоручика А. П. Мартынова, будущего начальника Саратовского и Московского охранных отделений, специально уточнялось его происхождение (сын коллежского регистратора) и наличие родственников в корпусе. Начальник Московского ГЖУ отдельно указывал на недворянское происхождение Мартынова. В корпусе служили подполковник И. Л. Крамаренко (из священнических детей), подполковник Н. А. Афонасьев (выходец из купеческой среды). В течение 9 лет, с 1904 по 1913 г., начальником Воронежского ГЖУ был выходец из потомственных почетных граждан генерал-майор В. З. Тархов.
Однако элитарный характер корпуса накладывал определенный отпечаток. Офицерский состав был преимущественно дворянским. Среди 40 офицеров, предназначенных к вызову для прикомандирования к штабу на 1 сентября 1899 г., 31 человек (то есть 77 %) были потомственными дворянами. С целью сохранить дворянский состав корпуса 13 ноября 1896 г. штаб циркулярным распоряжением 28 рекомендовал начальникам жандармских управлений принимать ходатайства о зачислении в кандидаты на поступление в корпус преимущественно от офицеров дворянского происхождения. А в 1899 г. в циркуляре штаба корпуса 25 говорилось: «По открытии приема от офицеров просьб о переводе их в корпус, объявлять им, что будут приниматься ходатайства лишь тех, кои происходят из потомственных дворян и окончили курс военных училищ. Этим же цензом по образованию и происхождению надлежит руководствоваться и командирам жандармских дивизионов при выборе офицеров для перевода во вверенные им части». Суть этого циркуляра состоит в улучшении образовательного и культурного уровня офицеров, поступающих на курсы, а не в создании сословного барьера. И после его публикации недворяне продолжали поступать в корпус, например братья А.П. и П. П. Мартыновы в 1899 и 1902 гг.
Эта мера скорее может быть расценена как часть общей государственной политики по привлечению дворян на военную службу. Тенденция к сокращению в 18901900е гг. потомственных дворян в офицерском составе армии пугала правительство. Тогда в армейской пехоте дворян было 39,6 %, в кавалерии66,7 %, в артиллерии74,4 %, и только в гвардии их представительство варьировалось (в зависимости от рода оружия) от 88,7 до 96,3 %. В среднем же процент дворян в 1890е гг. колебался в районе 5052 %. В корпусе жандармов в то же время около 80 % состава были представлены потомственными дворянами, то есть значительно больше, чем в среднем по армии.
В корпусе традиционно служили многие представители титулованных родов, в первую очередь традиционных для русской армии немецких и скандинавских баронских родов (В. Ф., Р. А. и С. Г. Энгельгардт, Г. П. и Е.Г. фон Медем, К. В. Врангель, Н.Э. и Э.Ф. фон Нольде, Л. Н. Левендаль, Е. Е. Людинкгаузен-Вольф, Р. В. Крюденер, Д. В. Корф, К. П. Унгерн фон Штернберг и проч.). Наряду с ними были и многочисленные представители русской знати, а также верхов аристократии: князья В.Я., И.И. и С. Л. Шаховские, И. Д. Кропоткин, Ю. Д. Голицын, М. В. Волконский, В.А. и К. В. Путятины; представители других знатных фамилий: князья И. К. Эристов, А. Н. Багратион-Давидов, М. Г. Туманов, Г. Г. Кантакузин, Н. А. Урусов. Особо необходимо отметить, что все эти люди начали свою службу в ОКЖ с самых низших, адъютантских, постов; они не занимали сразу высокие посты по причине перемещений в Министерстве внутренних дел. Таким образом, устойчивые представления о малой престижности жандармской службы и закрытом сословном составе корпуса не имеют под собой реальных оснований.
Хочется отметить, что руководство корпуса активно поддерживало существование жандармских офицерских династий. Это было связано с затруднениями при проверке политической благонадежности переводящихся в корпус офицеров. Наличие близких родственников, уже какое-то время служащих в жандармерии, давало некоторые гарантии благонадежности. По расчетным данным из 1012 офицеров корпуса жандармов 228 человек (то есть 22,5 %) находились в родственных отношениях либо между собой, ибо с чинами департамента полиции. Из этих 228 человек 18 офицеров имели генеральский чин, а 113 человекчины полковника и подполковника; 106 человек занимали командные должности в ранге помощников начальников ГЖУ и ЖПУЖД, начальников уездных жандармских управлений. Из 228 человек в разные годы должность начальника ГЖУ занимали 38 человек, а начальника ЖПУЖД13 человек. Сравнивая эти цифры с общим количеством управлений, видно, что около 47 % всех высших руководящих жандармских постов на местах занимали родственники. Эти цифры дают возможность уверенно говорить об известной кастовости в руководстве корпуса жандармов.
Следует отметить, что с точки зрения генеалогии горизонтальные родственные связи встречаются гораздо чаще вертикальных, то есть отношения братбрат преобладают над собственно династиями, где несколько поколений (отецсын, дедсынвнук) служили в жандармерии. Вероятно, не все родители желали своим детям такой достаточно нервной и сложной по сравнению с обыкновенной армейской службой карьеры. Можно привести следующие удачные примеры горизонтальных связей. Генерал-майор Е. В. Владимирский в 18821890 гг. был помощником начальника штаба корпуса, а его брат генерал-майор В. В. Владимирский возглавлял Ярославское ГЖУ. Генерал-лейтенант К. Ф. Шрамм, начальник Московского ГЖУ, был родным братом полковника Н. Ф. Шрамма, возглавлявшего Омское ГЖУ. Таких примеров десятки.