Как известно, знакомство Ленина с Арманд произошло в 1910 году в Париже, и внимание, которым Ленин окружал Инессу, росло в 19111912 годы. Они часто подолгу разговаривали в кафе на avenu dOrlaans. «Ленин не спускал своих монгольских глаз с этой маленькой француженки», свидетельствовал французский социалист и большевик Шарль Раппопорт.
Ленин ценил в Арманд твердый характер, неистощимую энергию. «Я уверен, что ты из числа тех людей, кои развертываются, крепнут, становятся сильнее и смелее, когда они одни на ответственном посту», писал он ей 15 июля 1914 года.
Он не мог не восхищаться ее блестящим знанием пяти языков, благодаря чему Инесса являлась его незаменимой помощницей на Циммервальдской, Кин-тальской и других международных конференциях в годы мировой войны, на первых двух конгрессах Коминтерна после Октябрьского переворота. Огромное влияние на Ленина оказывала виртуозная игра на рояле Инессы Арманд. «Десять, двадцать, сорок раз могу слушать Sonata Pathetique, и каждый раз она меня захватывает и восхищает все более и более», говорил Ленин.
Н. Валентинов высказывает предположение, что отвергнутая Лениным Инесса, подсознательно желая вызвать у него ревность, присылает ему план брошюры о женском вопросе, в котором звучит требование «свободы любви». В письме от 17 января 1915 года Ленин советует это требование выкинуть, как «не пролетарское, а буржуазное требование». По его мнению, дело не в том, что понимает Арманд под «свободой любви»; «дело в объективной логике классовых отношений в делах любви». Инесса, судя по ленинскому письму от 24 января 1915 года, высказывает несогласие, не понимает, «как можно (так и написано!) отождествлять (!) свободу любви» со свободой адюльтера. Тезис Ленина: «Буржуазки понимают под свободой любви «свободу» от серьезного в любви», «от деторождения», свободу адюльтера. Но у Ленина отличный от Арманд взгляд на «ту проблему: «Вы, совершенно забыв объективную и классовую точку зрения, переходите в «атаку» на меня», жалуется он. И далее:
«Даже мимолетная страсть и связь» «поэтичнее и чище», чем «поцелуи без любви» (пошлых и пошленьких) супругов. Так Вы пишете. И так собираетесь писать в брошюре. Прекрасно.
Логичное ли противопоставление? Поцелуи без любви у пошлых супругов грязны. Согласен. Им надо противопоставить что?.. Казалось бы: поцелуи с любовью? А Вы противопоставляете «мимолетную» (почему мимолетную?) «страсть» (почему не любовь?) выходит, по логике, будто поцелуи без любви (мимолетные) противопоставляются поцелуям без любви супружеским Странно. Для популярной брошюры не лучше ли противопоставить мещански-интеллигентски-крестьянский пошлый и грязный брак без любвипролетарскому гражданскому браку с любовью (с добавлением, если уж непременно хотите, что и мимолетная связьстрасть может быть грязная, может быть и чистая)».
Близкая подруга Инессы по эмиграции большевичка Людмила Сталь дала ей такую характеристику: «Пренебрежение к материальным условиям жизни, внимательное отношение к товарищам и готовность поделиться с ними последним куском были основной чертой ее характера». К этому хочется добавить красочный рассказ рабочего-большевика Григория Котова, встречавшего Инессу в Париже:
«Как сейчас вижу ее, выходящую от наших Ильичей. Ее темперамент мне тогда бросился в глаза Казалось, жизни в этом человеке неисчерпаемый источник. Это был горящий костер революции, и красные перья в ее шляпе являлись как бы языками этого пламени».
Зима 1913/14 года. Инесса снова в Париже. Этому предшествовало, как мы помним, немало событий. Поездка на нелегальную работу в Россию, арест и «сидка» в петербургской предварилке, бегство за границу. Посещение Ульяновых, которые перебрались тогда из Парижа в Краков, чтобы быть поближе к родине. Участие в Поронинском совещании Центрального Комитета с партийными работниками И вотПариж.
Не успела Инесса еще как следует обосноваться, а в очередном письме от В. И. Ленина среди других поручений прозвучал требовательный призыв: «Беритесь архиэнергично за женский журнал!»
Создание нового большевистского журнала и появление нового журналиста-большевика было тесно связано с краковскими «блонями» (осенью 1913 года в Польше Инесса совершала дальние прогулки по берегам Вислы, покрытым изумрудными душистыми лугами, по-польски их называют «блони»), Недаром ведь и литературный псевдоним себе Инесса выбрала Блонина. С той поры Елена Блонина вошла в строй боевых партийных публицистов.
Скромное парижское кафе на тихой улочке близ Больших Бульваров. Мраморный столик, бокалы лимонада, чашечки со стынущим кофе. Чернильница, газеты на палках-держалках, книги с закладками. Две женщины увлеченно работают в этом кафеведут какие-то записи, пишут письма, спорят Эмигрантки-большевички Инесса Арманд и Людмила Стальчлены заграничной редакции будущей «Работницы»заняты подготовкой ее первого номера.
Дело налаживалось трудно. Русская часть редакции работала в условиях жесточайшего полицейского террора, каждый час ожидая ареста (это «ожидание» длилось не так уж долго; почти все русские редакторы нового журнала оказались за решеткой). Заграничная часть редакции была разобщена (Ар-. манд и Сталь во Франции, Крупская в Галиции); трудности связи, отсутствие опыта и средств, невозможность собраться всем вместе для выработки общей точки зрениявсе, все было преодолено.
И вот, наконец, в руках у Инессы полученный из России первый номер «Работницы». Незатейливо оформленный, отпечатанный на неважной бумаге, скромный журнал. Но свой, родной, долгожданный
Посылая Инессе в Париж 3 «Работницы», Владимир Ильич писал: «Хорошо ведь! Налаживается дело».
А. Латышев писал: «В годы мировой войны Ленин не написал никому так много писем, как Инессе Арманд. Но следует отметить, что в секретном архиве Ленина хранится еще ряд неопубликованных писем. Кроме того, составители 48-го и 49-го томов полного собрания сочинений сделали многочисленные купюры, так что часть опубликованных ленинских писем к Арманд следует считать фальсификацией. Чем выделяются купированные места ленинских писем? Во-первых, изъяты абзацы, в которых Ленин особенно несдержан по отношению к своим соратникам по партии, а также те, в которых просматриваются его чувства к Арманд.
Впрочем, и в уже опубликованных письмах к Арманд Ленин был более несдержан, чем в обращениях к другим адресатам. Так, в одном из писем начала февраля 1916 года он писал: «Если Маша оказалась такой, то я лично очень рад, что эта сука отказалась идти в наш журнал». Или: «На такое говно, как Мер-гейм, не стоит тратить много времени: ясно, что безнадежно».
В письмах к Арманд Ленин мог рассказать и какую-либо сплетню, например о большевичке Разми-рович, которую он называет «солдатской женой». «Здесь «солдатская жена» и ее новый любовник, писал он 19 июля 1914 года из Поронино. Это и в «армии» в высшей степени глупо. Как-нибудь потом я хочу рассказать тебе почему».
Ленин начинает письмо от 25 июля 1914 г. (неопубликованное) с обращения: «Мой дорогой и самый дорогой друг, наилучшие приветствия в связи с приближающейся революцией в России».
Интересно, что в этом письме он обращается к Арманд то на «ты», то на «вы». С началом же первой мировой войны он обращается в письмах к Арманд только на «вы».
В 1952 году умерла Александра Коллонтай, и в том же году на страницах парижского журнала «Prenves» опубликована беседа с ней француза Марселя Боди, который сотрудничал с Коллонтай в России в революционные годы, а затем под ее руководством работал в Осло. Коллонтай хорошо знала Арманд, переписывалась с ней, хотя отношения между ними не были безоблачными. Со слов Коллонтай, Боди сообщил, что Крупская, узнав о любви мужа к Инессе, причем от него самого, хотела «отстраниться», уйти, но Ленин не желал идти на разрыв с ней. «Оставайся», просил он Надежду Константиновну.
Известны все апологетические описания внешности Инессы Арманд.
А вот «объективистское», непредвзятое агентурное донесение в Московское охранное отделениеиз ленинской школы в Лонжюмо: «История социалистического движения в Бельгии3 лекции; читала их эмигрантка Инесса, оказавшаяся очень слабой лекторшей и ничегр не давшая своим слушателям.
Инесса (партийный псевдоним, специально присвоенный на время преподавания в школе) интеллигентка с высшим образованием, полученным за границей; хотя и говорит хорошо по-русски, но, должно думать, по национальности еврейка; свободно владеет европейскими языками; ее приметы: около 2628 лет от роду, среднего роста, худощавая, продолговатое, чистое и белое лицо; темно-русая с рыжеватым оттенком, очень пышная растительность на голове, хотя коса и производит впечатление привязной; замужняя, имеет сына 7 лет, жила в Лонжюмо в том же доме, где помещалась и школа; обладает весьма интересной наружностью».