Но вы же не читаете, а только просматриваете?
Нет, читаю.
Так быстро! Трудно поверить. Я не успеваю прочесть пяти-шести строчек, а вы уже перевертываете страницу (что тут удивительного, Лепешинская была недоучкой. Г. К).
Так привык. И нельзя читать медленно, иначе не успею Владимир Ильич показал глазами на большую связку книг, взятых в дорогу:И не только эти, многое нужно прочесть. Здесь и дома. Очень многое. А время летит.
Ваше счастье, что можете так быстро. Для меня это чудо! Да. Не смейтесь. Редкостное явление!
Через пять дней они распрощались на минусинской пристани Владимир Ульянов попросил:
Будете писать мужуот меня привет. И приезжайте к нам в Шушенское. Мы с Пантелеймоном Николаевичем сыграем в шахматы. Непременно приезжайте.
Приедем, пообещала Ольга Борисовна.
Кончилась ссылка. Ульяновы и Лепешинские сговорились ехать вместе. К ним присоединились Старков и жена Сильвина, призванного на действительную военную службу.
Владимир Ильич попросил Ольгу Борисовну приготовить и заморозить две тысячи пельменей, чтобы хватило для всех до железной дороги.
Деревенские приятельницы помогли: настряпали полный мешок! Поставили в сеняхв последнюю минуту привяжут сзади возка.
Распрощались со знакомыми. Ямщик ослабил вожжи, и зазвенели поддужные колокольчики
Все встретились в Минусинске. Тампервая ночевка. В ожидании ужина Владимир Ильич, улыбаясь, потирал руки.
Доставайте-ка ваши пельмени, Ольга Борисовна. С тройным мясом, с луком
Ах, пельмени!.. спохватилась она, смутившись. А они Там остались
Ай, ай! Какая жалость!.. Ну что же, будем по дороге пить чай Самовары, говорят, есть в каждой ямщицкой избе. И капуста с постным маслом.
Дочь Оленька, заболевшая дорогой, пылала от жара.
Лепешинским пришлось задержаться. Прощаясь с ними, Ильич сказал:
До скорой встречи! Впереди у насбольшие дела. И шутливо добавил:А пельмени где-нибудь приготовим. По-сибирски!
Владимир Ильич уехал за границу издавать «Искру». Лепешинские обосновались в Пскове. Пантелеймон Николаевич, получивший работу земского статистика, стал одним из агентов общепартийной газеты. Ольга Борисовна во всем помогала ему: зашифровывала письма и корреспонденции, отправляемые Ленину сначала в Мюнхен, потом в Женеву, поддерживала связь с Надеждой Крупской, была секретарем «Искры», хранила и распространяла нелегальную литературу, получаемую из-за рубежа.
В каждом номере «Искры» Лепешинские прежде всего просматривали «Почтовый ящик»: нет ли там какого-либо уведомления для них? Часто находили строчки: «2а 36. Ваше письмо получено». Это значилоочередное послание дошло до Ленина и Крупской.
«Искра» требовала больших расходов. Где взять деньги? Помогали агенты: принимали отчисления у членов партии, собирали пожертвования. Иногда удавалось даже раздобывать некую толику кредитных билетов у богатых людей, настроенных оппозиционно по отношению к властям. Лепешинские собирали деньги в Пскове и тайно переправляли их Ульяновым.
Однажды случилось непредвиденное: девушка, отправленная из Германии с очередным номером «Искры», перепугалась пограничного досмотра и оставила багаж на вокзале в Выборге; прислала квитанцию. Что делать?
Я съезжу, сказала мужу Ольга Борисовна. Привезу.
В Выборге ей выдали довольно большой чемодан. Ноша показалась необычной. Стукнула по стенкечемодан загудел, как барабан. Открылав нем пусто. С таким ехать нельзя. Необходимо заполнить бельем, платьями. А где их взять? Купить не на что. И занять не у кого. Последние деньги отдала за куклу да за большую связку кренделей. Крендели в Выборге особенные, вкусные, будто сахарные, любая лакомка соблазнится такими.
Но ведь у жандармов и таможенников взгляд наметан. Удастся ли проскользнуть? Что, если возьмут подозрительный чемодан в руки да постучат по стенкам? Тогда не избежать ареста.
Начинается досмотр. Вместе с жандармом подходит таможенный чиновник. Сейчас примется за ее чемодан. И Ольга Борисовна сама, беспечным жестом откидывает крышку:
Пожалуйста. Здесь лежит кукла для дочурки да крендели.
Досмотрщики недоуменно оглядывают необычный багаж. Что за женщина, у которой нет в запасе ни белья, ни платьев?..
А Ольга Борисовна тем временем с аппетитным хрустом ела поджаренный кренделек. Дурочка!
Таможенник машет рукой. Жандарм поворачивается к следующему пассажиру. Лепешинская взяла еще один кренделек и захлопнула крышку
В 19031906 гг. Лепешинские живут в Женеве среди большевиков-эмигрантов и имеют свой бизнес.
В Женеве Лепешинские открыли на рю де Каруж эмигрантскую столовую, которая тотчас же стала местом встреч и собраний. В маленькой комнатке разместили партийную библиотеку, поставили шкафы для рукописей, прокламаций и различных революционных документов, и столовка превратилась в своеобразный партийный клуб.
Доход от столовой поступал в партийную кассу. Тут же была и «эмигрантская касса», оказывавшая помощь тем, у кого не было никакого заработка.
Накормив обедом 7080 человек, Ольга Борисовна на велосипеде мчалась в университет, где продолжала свое образование, а Пантелеймон Николаевич отправлялся в редакцию большевистской газеты «Вперед», чтобы прочесть корректуру очередного номера. Их дочь Оленька целые дни проводила на улице с французскими детьми.
Владимир Ильич, придя первый раз в столовку, приподнял девочку на руках:
Здравствуй, сибирячка! Опустив на пол, погладил ее волосы. Большая выросла?.. Ну, а как тебе здесь нравится? Лучше бы домой? Да. Я бы тоже уехал, если бы мог. В Питер. В Москву. Даже в Псков согласен.
И мы бы с вами, отозвалась Ольга Борисов на. На крыльях бы улетели.
С вас, уважаемая хозяйка, полагаются пельмени, шутливо рассмеялся Владимир Ильич. Взамен тех, что вы забыли в Ермаковском. Целый мешок! Две тысячи!
Вы все еще помните?
Ну как же. Разве можно забыть? Стряпайте-ка снова. Для всех товарищей. С тройным мясом, с луком, с перцем. По-сибирски! Или здесь не получаются такие?
Не до пельменей тут. Дорого для наших. Денег у всех в обрез. Многие предпочитают пустые щи да кашу. Лишь бы наполнить голодный желудок.
Вы правы. Трудна, очень трудна жизнь для наших товарищей. Питаются чаще всего всухомяткусыр да хлеб. Запиваютсамым дешевым вином.
Это было в 1905 году. Ранним утром Пантелеймон Николаевич с корзиной в руках отправился на рынок, чтобы купить мяса для столовки. На улицах продавались утренние газеты. Взял первую попавшуюся под руку, там сообщалось о событиях 9 января, о стачках.
Вбежав в свою комнатку при столовой, взбудораженный новостью, он подал газету жене:
Читай!.. Революция!..
В каких-нибудь полчаса Ольга Борисовна подняла на ноги трех большевичек, живших неподалеку, вручила им по подписному листу, и они вчетвером помчались по разным улицам; стучались в дома либерально настроенных горожан и принимали пожертвования. Женщины успели обойти главные улицы раньше меньшевиков и принесли в партийную кассу 3 тысячи франков!
Прошло время, и Ольга Борисовна с пельменей и платных столовок для «товарищей» переключилась на науку. Дорога была открыта: власть завоевализначит, «кто был ничем, тот станет всем». Можно, например, стать ученым-биологом. Как говорится: что хочу, то ворочу.
Видный цитолог Владимир Яковлевич Александров описал ход борьбы в советской биологии тридцатыхпятидесятых годов, указал на связь механизмов научной и политической борьбы тех лет. Он подробно проанализировал устройство и работу машины монополизации науки, которая непременно становится машиной лжи и уничтожения: «После Великой Отечественной войны в сферу мичуринской биологии включилась группа О. Б. Лепешинской. Лепешинская, начиная с середины тридцатых годов, выступала с публикациями, в которых сообщала об открытом ею образовании клеток из бесструктурного живого вещества. Этим опровергалось утверждение крупнейшего немецкого патолога Р. Вирхова, сделанное им в 1855 году, о том, что клетка образуется только от клетки.
Тезис Вирхова, принятый всеми биологами Лепешинская объявила метафизическим, идеалистическим и почему-то несовместимым с принципом развития. В качестве идейного прикрытия Лепешинская использовала искаженные до неузнаваемости идеи Ф. Энгельса. На основании собственных исследований Лепешинская также предлагала практические мероприятия: принимать содовые ванны для борьбы со старостью и прибавлять к ранам кровь для ускорения заживления. К публикации О. Б. Лепешинской ученые относились как к комическому вздору, ее попытки издать книгу на эту тему несколько раз отклонялись.