Гораздо севернее, в округе Мауэр, штат Миннесота, мои родители не обращали на все это никакого внимания, ведь 27 сентября 1969 года родилась я последняя из четверых их детей. «Этого ребенка ждет совершенно другой мир» такое обещание дали друг другу мои родители. Древняя клятва, которую все отцы и матери приносят в эйфории, наступающей за счастливыми родами.
Мне была уготована вся любовь, которую могли дать мне отец и мать. «Она будет расти свободной, решила мама, свободной от голода и стыда, который испытывают дети, отобранные у нерадивых родителей». Отец тем временем с нетерпением ждал прихода эры технологий, способных спасти всех нас от нужды и болезней. Как и миллионы других пар до них и после, они смотрели на мир, в котором жили, и мечтали о мире, созвучном их желаниям. А потом, повернувшись друг к другу, они дали мне имя Хоуп, «надежда». И были, как водится, правы и неправы одновременно.
Спустя 40 лет, в 2009-м, заведующий моей кафедрой вызвал меня к себе в кабинет и попросил прочитать курс об изменениях климата. В ответ я застонала и попыталась слиться с креслом. Убеждать людей пересмотреть свои привычки в потреблении энергии все равно что уговаривать их бросить курить или начать правильно питаться: они и так знают, что стоило бы, но многомиллиардная индустрия вокруг работает 24 часа в сутки, изобретая все новые способы их от этого удержать. Не могла я не думать и об Эдисоне, Форде и Файрстоуне, о Балхене и Уиттманне, о Хабберте, Сагане и Горе а также о прочих великих умах, которые уже пытались поднять эту тему и которые, будем откровенны, вряд ли были бы высокого мнения о девушке из лаборатории вроде меня. Я думала о машине, на которой приехала утром на работу (и о том, как у нее ужасно подтекает масло), и задавалась вопросом: вправе ли я кому-то что-то рассказывать об экологии?
Выйдя от завкафедрой, я отправилась в лабораторию, где, расстроенная, поделилась новостями с Биллом, моим коллегой. Подробно рассказав ему о бесплодности начинания, я спросила, зачем мне вообще пытаться действовать. Билл внимательно и терпеливо выслушал мои стенания, дождался, пока я закончу, а потом поделился своей обычной мудростью: «Затем, что это твоя работа. Хватит ныть, иди работай».
Билл исключение из множества правил; в том числе поэтому он гораздо чаще прав, чем неправ, и в этот раз тоже. Не стоит так переживать, решила я: нужно всего-навсего сделать свое дело как следует выполнить поручение руководителя. С этими мыслями я села за стол, включила компьютер и начала поиск по ключевым словам «изменения климата». Пройдет несколько лет, и у меня накопится база данных о росте населения, о расширении сельского хозяйства, о взлетевшем за последние полвека потреблении энергии. Я обратилась к базам данных и скачала файлы с числами и таблицами. Исследуя их, я искала закономерности, сложившиеся за десятилетия моей жизни. Задачей было количественно измерить глобальные изменения в самых точных из понятных мне единиц, и в процессе работы я многое узнала.
Это исследование легло в основу курса, который я читала много раз. На протяжении семестра я каждую неделю брала в руки мел и выписывала на доске числа, способные объяснить сидящим в аудитории студентам, как сильно изменилась планета Земля с семидесятых годов моего детства. Я рассказывала им о переменах не о возможных или желательных: о фактах, обнаруженных лично мной. Я всего лишь делала свою работу, но именно тогда поняла, зачем это нужно: только осознав, где мы оказались, можно искренне спросить себя, сюда ли мы хотели прийти.
Прямо сейчас я могу наблюдать, как страна, где я родилась, откатывается назад. Она отмахнулась от Парижского соглашения и близка к роспуску Агентства по охране окружающей среды. Министерство сельского хозяйства Соединенных Штатов также переживает не лучшие дни. Министерство энергетики, больше 10 лет финансировавшее исследования парниковых газов, проводимые в моей лаборатории, закрыло разработку тем, касавшихся изменения климата; NASA вынуждают поступить так же. В 2016-м я уехала из Соединенных Штатов в Норвегию именно потому, что верила: здесь мы получим больше поддержки. Будущее американской науки очень меня беспокоит.
Все это заставило меня понять: о глобальных изменениях пора рассказывать не в аудитории, а в книге. Дело не в том, что я, как ученый, уверена в своей правоте. Вовсе нет. Но я писатель, испытывающий нежные чувства к словам и цифрам, и преподаватель, которому есть что сказать.
Если вы готовы слушать, я расскажу вам, что случилось с миром моим, вашим и нашим.
Он изменился.
2Кто мы такие
В оные дни разрослось по земле повсеместно без счету
Племя людское, давящее Геи простор пышногрудой.
Почти за 2000 лет до Рождества Христова народ Месопотамии был глубоко обеспокоен тем, что планета Земля не сможет обеспечить пропитанием, водой и домом растущее население междуречья Тигра и Евфрата всего известного им обитаемого мира. Поэты Вавилона, крупнейшего города Месопотамии, рассказывают, как мир, где плодилось и размножалось человечество, вскоре начал «стенать, а люди множились, и мир стенал как дикий бык». Боги, у которых от неумолчного шума цивилизации разыгралась бессонница, были вынуждены вновь и вновь навлекать на человечество голод и болезни, чтобы народу стало меньше. В 1800 году до н. э., когда родилось это сказание, население Земли достигло отметки примерно в 100 млн. Пройдет 1000 лет и эта цифра удвоится.
Аристотель верил, что власти предержащие должны решать, «какому количеству людей какого сорта» населять страну. Поскольку «слишком большие скопления не способны» сами себя содержать в порядке, Аристотель рекомендовал комплекс законов о женитьбе, в основном регулирующих поведение женщин. В своем трактате «Политика» он особенно обращал внимание на то, что женщины не должны ни слишком рано выходить замуж («поскольку те, кто поступает подобным образом, близки к невоздержанности»), ни рожать слишком поздно («чтобы дети их были равно прекрасны»). Приятным бонусом к этим размышлениям шла инструкция по воспитанию мальчиков, детальная настолько, что на фоне полета мысли древнегреческого философа современные родители-наседки кажутся жалкими любителями. Мальчиков, настаивал Аристотель, следует «приучать к холоду с самых юных лет»; спустя два тысячелетия мои родители, жители Миннесоты, будут свято следовать этому завету, не подозревая, что рожден он был, как и сама демократия, в Древней Греции.
Если бы мир следовал тем простым правилам, которые предложил Аристотель, рост населения удалось бы удержать в узде, и Земля вечно смогла бы обеспечивать своих жителей всем «жизненно необходимым». Свои труды философ написал примерно в 330 году до н. э., когда размер популяции приближался к 250 млн. Пройдет еще тысяча лет и эта цифра снова удвоится.
Готический стиль, как принято считать, родился благодаря аббату Сугерию. Это не совсем верно: святой отец просто искал, где взять деньги. Он хотел расширить базилику аббатства Сен-Дени, чтобы она смогла вместить всех многочисленных грешников, число которых существенно выросло после популяционного взрыва высокого Средневековья. По его воспоминаниям, у входа в церковь скапливалась такая толпа, что «женщины вынуждены были бежать к алтарю по головам мужчин, будто по плитам тротуара», оставляя случайных верующих лежать в крови на полу. Сугерий писал это в 1148 году, когда во всем мире насчитывалось около полумиллиарда человек. Пройдет еще пять сотен лет и людей снова станет вдвое больше.
Томас Роберт Мальтус в книге «Опыт закона о народонаселении» вывел психоз, связанный с угрозой перенаселения, на совершенно новый уровень. Стоит начать производить больше еды, писал он, как популяция тут же увеличится, а это, в свою очередь, снова спровоцирует недостаток пищи. Мальтус был уверен: планета измучена перенаселением, и с каждым кусочком, который мы кладем в рот, положение только ухудшается. «Опыт» был опубликован в 1798 году, когда количество людей на Земле подбиралось к отметке в миллиард. С тех пор целые леса превратились в бумагу, стерпевшую памфлеты, колонки, трактаты и диссертации, где разбирали его идею. Несмотря на это, прошло всего 100 лет и население Земли снова увеличилось вдвое.