Пока правящая военная хунта грабила страну, жителям Лагоса приходилось кое-как выживать самостоятельно. Город захлестнула преступность, а работа международного аэропорта пришла в такой беспорядок, что другие страны запретили своим авиакомпаниям летать сюда. «Парни с района» (area boys), как тут называли местных бандитов, охотились на бизнесменов, отбирая у них все деньги, а иногда и жизнь. Но «парни с района» были не единственной опасностью. Улицы Лагоса были покрыты мусором, в котором кишели крысы. Один репортер Би-би-си в 1999 году рассказывал, что «город буквально исчезает под горами мусора». Никакого общественного электро- и водоснабжения не существовало. Чтобы осветить свои жилища по ночам, жителям приходилось покупать автономные генераторы. Или свечи.
Однако существование лагосцев было кошмарным не только потому, что что они жили на заваленных мусором и кишащих крысами улицах, по обочинам которых валялись трупы. Дело в том, что они жили в атмосфере постоянного страха. Центр Лагоса с его «парнями с района» превратился в настоящий ад. Даже если они решили пощадить вас сегодня, это не означало, что они за вами не придут завтра, особенно если вам хватило смелости пожаловаться на то, что они творят с городом, или отказаться выполнять их требования. Страх, незащищенность и неуверенность в завтрашнем дне все это лишает воли, как и само насилие; если использовать термин, который предложил политический философ Филип Петтит, возникает доминирование одной группы над другими.
В своей книге Republicanism: A Theory of Freedom and Gover-nment («Республиканизм: теория свободы и государственного правления») Петтит утверждает, что необходимое условие полноценной и достойной жизни это «недоминирование», то есть свобода от доминирования, страха и крайней беззащитности. По его мнению, недопустима ситуация, когда человеку приходится
полагаться в своей жизни на милость другого и быть уязвимым перед различными видами вреда, который может нанести вам другой человек, занимающий положение, позволяющее ему действовать по своей прихоти.
Доминирование это, например, ситуации, когда
жена оказывается в положении, когда муж может избить ее по своему усмотрению, а у нее нет ни малейшей возможности дать отпор; когда работник не смеет пожаловаться на работодателя и уязвим перед различными злоупотреблениями; когда должник зависит от милости кредитора или служащего банка, которые грозят ему нищетой и крахом.
По мнению Петтита, страх перед насилием или злоупотреблениями наносит такой же урон, как и реальные насилие и злоупотребления. Человек, испытывающий подобный страх, пытается избежать насилия, выполняя пожелания или требования другого человека. Но цена этого избегания необходимость делать то, чего тебе не хочется, и постоянная жизнь в страхе. (Как выразились бы экономисты, насилие может находиться «вне равновесной траектории», но это не означает, что оно не влияет на ваше поведение или не приводит к последствиям, которые почти настолько же плохи, как и последствия реального насилия.) Согласно Петтиту, такие люди
живут в тени других, даже если на них и не подымают рук. Они живут в неопределенности по поводу реакции других людей и постоянно должны следить за настроением последних. Они неспособны взглянуть другим людям в глаза; иногда они вынуждены против своей воли унижаться перед другими или льстить им, лишь бы снискать их расположение.
Но доминирование создается не только с помощью грубой силы или угрозы насилия. Любые неравноправные отношения, будь они поддержаны как угрозами, так и иными социальными средствами (например, обычаями), создают доминирование, потому что в них человек может стать жертвой произвола, прихоти или случайного решения другого человека.
Мы определяем свободу как отсутствие доминирования, поскольку тот, над кем доминируют, неспособен делать свободный выбор. Свобода, или, выражаясь термином Петтита, недоминирование, означает
эмансипацию от любой подобной субординации, освобождение от любой подобной зависимости. Недоминирование это возможность стоять лицом к лицу и плечом к плечу с другими гражданами и осознание того факта, что никто из вас не имеет власти оказывать влияние на другого по своей прихоти.
Что важно, свобода требует не только абстрактного осознания того, что вы свободны в своем выборе, но также и возможности воспользоваться таким выбором. Такой возможности не существует, когда какие-то люди, группы или организации запугивают вас, угрожают вам или пользуются весом социальных отношений, чтобы подчинять вас себе. Свобода не может существовать, когда конфликты разрешаются насилием или хотя бы угрозой его применения. Но в той же степени ее не существует, когда конфликты решаются посредством неравноправных отношений, навязанных укоренившимися обычаями. Для полного расцвета свободы необходимо покончить с доминированием, чем бы оно ни порождалось.
В Лагосе свободы не увидишь. Любой конфликт решается в пользу более сильной (и лучше вооруженной) стороны, и место свободы заняли насилие, грабежи и убийства. Инфраструктура почти полностью разрушена. Повсюду царит доминирование. Это не «грядущая», а уже наступившая анархия.
Война всех против всех и Левиафан
Большинству из нас, живущих в безопасности и комфорте, Лагос 1990-х может показаться каким-то отклонением от нормы. Но это не так. На протяжении большей части человеческой истории в общественных отношениях преобладали именно отсутствие безопасности и доминирование. Даже после перехода к сельскому хозяйству и оседлости около десяти тысяч лет назад люди долгое время продолжали жить в «безгосударственных» обществах. Некоторые из этих обществ были похожи на немногие сохранившиеся сегодня группы охотников-собирателей, обитающих в удаленных районах Амазонии и Африки (иногда их называют также «маломасштабными обществами», small-scale societies).
Но другие сообщества, гораздо более многочисленные, занимались земледелием и скотоводством; их можно сравнить с обществом современных пуштунов этнической группы численностью около 50 миллионов человек, населяющих территорию большей части Южного и Восточного Афганистана и Северо-Западного Пакистана. Археологические и антропологические свидетельства говорят о том, что повседневное существование во многих подобных обществах было даже гораздо более травматичным, чем жизнь Лагоса 1990-х годов.
Самые красноречивые из этих свидетельств следы тяжелых, иногда смертельных повреждений, которые археологи находят на скелетных останках наших далеких предков; некоторые антропологи непосредственно наблюдали крайние проявления жестокости в сохранившихся безгосударственных обществах. В 1978 году антрополог Кэрол Эмбер составила систематическое описание почти непрерывных военных действий в обществах охотников-собирателей, что стало настоящим шоком для тех из ее коллег, кто привык воспринимать этих людей как «миролюбивых дикарей».
Две трети обществ, описанных Эмбер, воевали по меньшей мере раз в два года, и лишь 10 процентов не воевали совсем. Стивен Пинкер на основе исследования Лоуренса Кили собрал данные о 27 безгосударственных обществах, изученных антропологами за последние 200 лет, и вычислил примерный уровень смертности от насильственных действий: более 500 случаев на 100 000 человек. Это в 100 раз больше среднего показателя числа убийств в США (5:100 000) и в 1000 раз больше показателя Норвегии (около 0,5:100 000). Такой же уровень насилия демонстрируют и археологические находки, относящиеся к древним обществам.
Давайте сделаем паузу и задумаемся о значении этих цифр. Показатель более 500 убитых на 100 000 человек (0,5 %) означает, что типичный представитель такого общества за период в 50 лет будет убит с вероятностью в 25 % а это значит, что в течение вашей жизни была бы убита примерно четверть ваших знакомых. Нам трудно даже представить себе, сколь непредсказуемой и страшной была жизнь в атмосфере столь безудержного насилия.
И хотя большинство убийств приходились на войны между соперничавшими между собой племенами или группами, постоянный уровень насилия поддерживался не только за счет военных действий и межгрупповых конфликтов. Показатель убийств в новогвинейском племени гебуси даже выше почти 700 на 100 000 человек в доконтактный период 19401950-х годов, причем большинство этих убийств совершались в мирное время (если время, в которое в популяции ежегодно убивают одного человека из ста, можно назвать мирным!). По всей видимости, это связано с убеждением гебуси, что всякая смерть есть следствие колдовства, а значит, поиск (и убийство) виновных проводится даже в случае ненасильственной смерти.