Но те, кто мудр, кто уважает правила и следует им, живут лучше, а потому, даже если они и не признают разумности планеты, пока они обходят стороной определенные места, у них все идет нормально. Другие, не столь мудрые, живут меньше и хуже. Такие люди будут пытаться скорее ублажить больших боссов, чем те силы, которые они не хотят понимать. По счастью, особо ничего делать не нужно — только обращать внимание на происходящее; потому планета и может достучаться до большинства...
— Что ж, мне кажется, нам нужно провести небольшую кампанию, — сказала Яна.
— Мы создадим для них песни, чтобы они поняли, — откликнулась Клодах.
— Круто, — вступил в разговор Диего. — Как в старые добрые времена на Земле. Если бы у меня была гитара!..
— Что это? — поинтересовалась Банни.
— Музыкальный инструмент. Они были у всех певцов, в прежние времена исполнявших песни протеста. В банках памяти, там, в моем.., прежнем доме есть несколько прекрасных шахтерских песен.
— Жаль, что у тебя нет этого инструмента, — сказала преданная Банни.
— Мне тоже жаль. Только я все равно не знаю, как на нем играть.
— Бьюсь об заклад, ты мог бы научиться! — заявила Банни. — У тебя песни получаются лучше, чем у тех, кто всю жизнь занимался сочинительством.
— Баника, — жестко оборвала ее Клодах, — любая песня хороша, когда она передает то, что хочет сказать певец.
— Конечно, Клодах. Я знаю. Но у Диего выходит лучше. Он говорит то, что хочет сказать, и так, чтобы все это поняли. Вот и все, что я хотела сказать.
Клодах улыбнулась и лукаво подмигнула Шону и Яне:
— Тогда все в порядке, дорогая. У него и вправду хорошие песни.
Весь недолгий путь к дому Клодах они обсуждали мелкие детали того, что следует говорить в поселениях — как в тех, чьи жители поддались на посулы Компании, так и в тех, где, по уверению Клодах, на людей можно было рассчитывать.
Когда они добрались до дома Клодах, оказалось, что во дворе собрались практически все жители Килкула. Разглядывая двор, Яна осознала, что снега почему-то нет. Весь поселок казался похожим на свалку: мусор, прежде укрытый снегом, разбросанные по двору вещи, все, что было потеряно за зиму, оказались теперь на виду — не говоря уж о помете многочисленных кошек, собак и лошадей, живших рядом с людьми. Без снега крыши домов выглядели неряшливо залатанными, а стены — обветшалыми, несмотря на то, что были покрашены в веселые пастельные тона. Все и вся было заляпано и вымазано грязью.
Однако это удручающее зрелище, судя по всему, вовсе не беспокоило сейчас людей: поселенцы ввалились в дом Клодах с привычной веселостью и немедленно начали оживленно обсуждать то, что им предстояло сделать.
— Нам нужен еще один лэтчки, — говорил Эамон Интиак. — Мы должны пригласить тех, кто не понимает. Сурс будет говорить с ними, и они поймут.
— Я-то полагала, что они уже знают, — заметила Шинид Шонгили.
— Перестань, Шинид, — рассудительно проговорила ее подруга Эйслинг, — у некоторых это занимает гораздо больше времени. Их забота о повседневных мелочах не позволяет им задуматься и понять, что здесь происходит.
— Мы разойдемся, подумаем об этом и сложим песни, — сказала Клодах. — Потом мы будем говорить с другими. Шинид, ты, Шон и оба Малони должны отправиться в самые дальние поселения: вы — самые опытные путешественники среди нас.
Я хотела бы послать Фрэнка с тобой, Шинид, а молодого Диего — с Лайэмом. Яна, ты пойдешь с Шоном. Нам нужно, чтобы вы, те, кто хорошо знает Компанию, переговорили с соседями, поддавшимися на ее уговоры и обещания.
После этого люди начали расходиться. Яна тоже собралась уйти. Она устала. Ей хотелось отдохнуть, поесть, вымыться в горячем источнике и заняться любовью с Шоном (последовательность, разумеется, значения не имела). Но тут Шон положил руку ей на локоть и слегка придержал ее.