В его жилище был маленький холодильник, и, вскрывая баночку с завтраком, он подумал, что хорошо бы сегодня вместе с Ланзи проверить, сколько продовольствия осталось у них на складе. Кай никак не мог избавиться от ощущения, что что-то не так, поэтому решил обойти лагерь.
В столовой все было в порядке. Габер спокойно спал. Во всех остальных палатках стекла были занавешены, и Кай решил не беспокоить спящих. Вспомнив о привычке Тризейна работать по ночам, он быстрым шагом направился к шаттлу и вошел внутрь, оставив лепестки люка открытыми настежь. Глотнул кондиционированного воздуха и замер. Он только сейчас понял, что забыл вставить в ноздри фильтры. Почему же тогда он не почувствовал вони Айреты?
— Ничего себе! — вырвалось у него. — Значит, я уже начинаю привыкать.
Его негромкое восклицание эхом разнеслось по пустому кубрику шаттла.
Кай стремительно зашагал к лаборатории Тризейна, раздвинул дверцы и ворвался внутрь. Тихонько жужжала аппаратура, мигали всевозможные датчики — значит, опыты шли своим чередом. Сам Тризейн спал на раскладушке как убитый.
Возвращаясь из лаборатории, Кай заметил, что дверца кладовой не заперта. Надо сделать Тризейну выговор. Именно там Ланзи хранила фруктовый самогон. Кай вспомнил, что прошлой ночью Тризейн накачался подозрительно быстро, а когда Маргит сказала, что ему уже давно пора остановиться, вдруг начал буянить. «Скорее всего, — подумал Кай, — этот упрямец решил на всякий случай запастись внушительной флягой, чтобы прикладываться к ней долгими вечерами на новой базе». Кай никогда не одобрял вредных привычек своих подчиненных и будет бороться с ними и дальше.
Хотя беглая проверка убедила его в том, что ничего страшного не случилось, чувство смутной тревоги не покидало его до тех пор, пока он наконец не углубился в работу. К тому времени, когда в лагере началось шевеление, он уже управился с накопившейся за неделю документацией. Так что ранний подъем пошел ему на пользу.
Несмотря на вчерашнюю попойку, Дименон выглядел бодро. Он появился в столовой под руку с Маргит, оба были одеты в рабочие комбинезоны и готовы к вылету на новую базу. Они хотели пораньше вернуться с полевых работ, поэтому поели наспех, но перед самым отлетом Дименон задержался, чтобы спросить у Кая, когда он собирается в следующий раз связываться с Тхеками. Кай ответил ему, что сеанс связи ожидается через три дня, и у Дименона это не вызвало никаких подозрений.
— Ладно, тогда расскажешь нам, как ИК оценил наши труды на этой вонючей планете. Хотя… — Дименон нахмурился и пошевелил ноздрями, — вот черт!
Опять забыл вставить их!
— Что-нибудь чувствуешь? — лукаво спросил Кай.
Глаза Дименона расширились, челюсть отвисла от изумления.
— Я уже привык к этой вони! — не веря самому себе, возмущенно завопил он. — Кай, пожалуйста, когда свяжешься с ИК, попроси их поскорее забрать нас отсюда. Пожалуйста, а то я уже принюхался к этой гидротеллуридовой вонючке!
— Он схватился за горло, лицо его исказилось, словно в смертельной агонии. Я этого не вынесу! Я этого просто не вынесу!
Доверчивая Ланзи с перекошенным от страха лицом бросилась ему на помощь. Кай начал ее успокаивать. Всех позабавила разыгранная Дименоном истерика, только гравитанты, равнодушно взглянув на геолога, продолжали о чем-то вполголоса переговариваться. Ланзи все еще не понимала, что Дименон паясничает. Вдруг он схватил ее за плечи.
— Скажи мне, Ланзи, что еще не все потеряно! Ведь обоняние вернется ко мне, правда? Когда я снова буду дышать приличным воздухом? О, только не говори, что больше никогда не почувствую этого запаха.
— Ничего страшного, это акклиматизация. Если и не пройдет, на корабле ты сможешь с помощью кондиционеров наполнить свою комнату воздухом Айреты и дышать сколько угодно, — на полном серьезе ответила Ланзи.