Канонизация Людовика была также возможностью для Папы создать образ идеального короля в соответствии с его взглядами, которому должен следовать его внук. Проповедь, произнесенная им 11 августа, была полна намеков, подчеркивающих контраст между Людовиком IX, идеальным государем, и Филиппом IV, которому следовало бы черпать вдохновение из примера своего деда. Последний был действительно, говорит он, "мирным государем" ("Rex pacificus"), "он оставался в мире со своими современниками и в своем собственном сердце, и поэтому он обрел мир на вечные времена", "он сохранил свое царство в мире", и именно потому, что он "показал себя справедливым по отношению к себе, к Богу и к ближнему, он обрел мир". Он был настоящим кесарем: "Этого святого государя мы справедливо назвали кесарем, потому что он овладел господством и владычеством в этом мире, сокрушив трех врагов человеческой природы: бренный мир, плоть и дьявола".
Нет уверенности, что король читал житие Людовика Святого так же, как Папа, и извлекал из него те же уроки. Но Филипп Красивый не был равнодушен к тому, что стал внуком святого. Это одновременно династическая и личная честь для того, кто вырос при дворе, где доминировала тень великого короля. Поэтому известие о канонизации в виде долгожданной буллы Gloria laus стало для него источником подлинного удовлетворения и гордости. 25 августа 1298 года он организовал официальную церемонию в Сен-Дени, где в присутствии многочисленных свидетелей процесса, баронов, епископов и аббатов, кости святого были "подняты" и помещены за алтарем. На протяжении всего периода правления память о Людовике Святом была вездесущей, как обязательная, но амбивалентная ссылка: Филипп IV использовал его для празднования величия Капетингов, раздавая драгоценные реликвии своего деда государям и церквям, а королева Жанна заказала у Жуанвиля биографию короля. И наоборот, противники Филиппа IV использовали контраст между его недостатками и качествами святого короля, как это справедливо сделал Жуанвиль: возвеличивая Людовика IX, чтобы сильнее принизить Филиппа IV. Тогда последний мог наверное смог понять, какая это сомнительная честьиметь в семье святого.
Но в данный момент, летом 1297 года, король мог наслаждаться новостью о канонизации, которая скрепила его примирение с Папой. Это примирение было одновременно и победой, поскольку Бонифаций VIII, столкнувшись с нуждой в деньгах и восстанием Колонна, оказался в обороне и был вынужден пойти на многочисленные уступки, практически предоставив Филиппу IV право облагать налогом духовенство Франции по своему усмотрению: булла Сlericis laicos стала теперь несущественным документом.
Фландрская кампания (июнь-октябрь 1297 года)
После этого отступления папства Филипп Красивый смог сосредоточить свои усилия против политических врагов, угрожавших королевству в военном отношении. И здесь он снова добился полного успеха. В Аквитании попытки англичан ослабить хватку французских войск Роберта д'Артуа были подавлены без особого труда. В 1296 году экспедиция под руководством Эдмунда Ланкастера, брата Эдуарда I, против Бордо была неудачной, как и нападение на Сен-Макер, во время которого, 5 июня, Эдмунд скончался от болезни. Его сменил Генри де Лейси, граф Линкольн, который потерпел неудачу при Даксе. В январе 1297 года Роберт д'Артуа одержал значительную победу при Бельгарде, в ходе которого были захвачены несколько английских командиров, в том числе Джон де Сен-Джон. Генри де Лейси пришлось довольствоваться разграблением и сожжением нескольких деревень вокруг Тулузы в течение лета. Из-за нехватки ресурсов король Англии был вынужден оставить гасконцев защищаться самостоятельно: военные счета показывают, что английские расходы на войска стоили 17.928 фунтов на пехотинцев и 37.051 фунт на всадников, в то время как гасконские воины стоили 137.595 фунтов. Но гасконцы разделились: такие города, как Байонна, Бург, Блайе, Сен-Север, Боннегард, Перорад и Сорде, были за Плантагенетов; другие, такие как Бордо, были за Капетингов и все они отстаивали прежде всего свои собственные интересы.
В 1297 году, однако, Аквитания оставалась в основном под контролем войск французского короля, но главным местом действий теперь была Фландрия и соседние регионы, на которых было сосредоточено все внимание воюющих сторон. В январе и феврале, как мы уже видели, граф Фландрии отказался от оммажа королю Франции, и тот объявил его преступником и конфисковал его владения. Война была неизбежна, и ожидалось крупное столкновение, поскольку Ги де Дампьер находился во главе коалиции, финансируемой королем Англии, прибытие которого ожидалось лично.
С самого начала Филипп проявил решительные качества, которые позволили ему удерживать инициативу на протяжении всего конфликта. Действуя на шаг впереди своих противников, он вынудил их к оборонительной войне и выжидательной тактике, что стало фактором раздора между союзниками. Созвав армию в Аррас на июнь месяц, он лично принял командование ею. 2-го числа он был в Компьене, где на Пятидесятницу посвятил в рыцари своего единокровного брата Людовика д'Эврё, а также своего двоюродного брата Людовика, сына графа Клермонского, и еще 120 молодых людей. 6-го числа он прибыл в Аррас, а 12-го был в Лансе. 15-го числа армия встала в Неф-Фоссе, на границе между Фландрией и Артуа. Отряд под командованием Карла Валуа и коннетабля Роберта де Клермона перешел реку Скарп, занял Орши и Бетюн и воссоединился с королевской армии возле Лилля, осада которого началась 23-го числа.
Город защищали два сына Ги де Дампьера, старшим из которых был Роберт де Бетюн, а двое других его сыновей находились в Ипре и Дуэ. У Филиппа Красивого была значительная армия. Его сопровождали два брата, граф Эно, Роберт д'Артуа, который только что вернулся из Аквитании, и многочисленные вассалы, включая герцога Бретани Иоанна II. Согласно Istore et croniques de Flandres (Истории и хроники Фландрии), последний советовал отказаться от осады, считая, что оборона слишком сильна: "Я слышал от шпиона, сказал герцог, что в Лилле 30.000 человек, и что у них есть еда и питье на три года". Филипп, однако, решил продолжить осаду, в то время как Карл Валуа, Ги де Сен-Поль и коннетабль, оттеснив контингент немецких наемников, опустошили окрестности Ипра, а Роберт д'Артуа захватил Кассель.
Граф Фландрский оказался совершенно не подготовлен к такому натиску. Никто из союзников, на которых он рассчитывал, не откликнулся на его призыв. Адольф Нассауский находился в Шпейере и колебался; немецкие графы, которые так еще и не увидели английского золота, не спешили прийти на помощь, а король Адольф уже начинал вести тайные переговоры с королем Франции. Герцог Брабантский, который так настаивал на войне, не двигался с места. Граф де Бар попытался отвлечь внимание короля, но решительные действия Гоше де Шатильона пресекли эти попытки. И прежде всего, король Эдуард, опора и финансовая поддержка коалиции, удерживался в Англии неповиновением своих баронов. Чтобы сохранить лицо, он сделал вид, что его отъезд был отложен из-за необходимости совершить паломничество.
20 августа произошла катастрофическая неудача, Роберт д'Артуа, у Фюрне, разогнал армию немецких и брабантских наемников, собранную Вильгельмом фон Юлих. Вильгельм фон Юлих, внук графа Фландрии, был тяжело ранен, взят в плен и вскоре умер. 25 августа, после двух месяцев осады, Лилль капитулировал. Точнее, согласно обычаям того времени, с осаждающими было заключено соглашение: если к следующему воскресенью, 1 сентября, помощь не придет, город сдастся, все войска покинут его, и французская армия сможет занять из место: "Если будет так, что мы не будем освобождены от осады Лилля, где мы осаждены, в течение субботы после дня Усекновения главы Святого Иоанна Крестителя, Фландрией и его союзниками, с королем Англии или королем Германии, мы должны, в воскресенье утром, покинуть Лилль и уйти из упомянутого города на расстояние дневного перехода. Если по необходимости случится так, что все не смогут уйти в вышеупомянутое воскресенье, то те, кто не ушел, могут уйти в следующий понедельник, в течении дня без преследования. И с утра воскресенья король и его люди смогут войти в упомянутый город, за исключением того, что если наши люди не все ушли в воскресенье, то тем, кто уйдет в понедельник, это не помешает".