В реальности правительство Филиппа IV не настаивало: налог не пошел впрок, главные города откупились; Нормандия, которая понесла ущерб от нападений англичан и жителей Байоны на побережье, была освобождена от налога в 1293 году; в других местах он вызвал волнения, нарушившие экономическую стабильность. Поэтому в 1297 году он был упразднен. Но ущерб был нанесен: если с одной стороны этот эпизод иллюстрирует прагматизм Филиппа IV, то с другойспособствует формированию его репутации как государя, который давит своих подданных налогами.
Тем более что в следующем, 1293 году, он прибегнул к другой процедуре, столь же произвольной, хотя она касалась только богатых буржуапринудительному займу. Февральские счета показывают, что расходы превысили доходы на 46 %: дефицит составил 132.310 парижских ливров. Обращение к флорентийским банкирам Бише и Муше оказалось совершенно недостаточным. Тогда Совет принял решение о займе в 50.000 ливров у королевских служащих и прелатов, который был погашен через четыре года, и принудительном займе в 630.000 ливров у богатых буржуа, который так и не был погашен.
Этот лихорадочный поиск наличности был отчасти вызван ростом напряженности в отношениях с Англией: угроза войны стала более явной и заставила правительство искать дополнительные ресурсы, чтобы иметь возможность финансировать возможный набор войск. Положение в двух областях оказались особенно напряженным: Фландрия и Аквитания. Во Фландрии граф Ги де Дампьер был все больше недоволен посягательствами своего сюзерена, короля Франции. У него было несколько оснований для упреков. Во-первых, он чувствовал угрозу из-за очень теплых отношений короля с соседями и соперниками Фландрии: Артуа графа Роберта II, двоюродного дяди Филиппа IV; Брабанта, где герцог Жан, его дядя Жоффруа и сын последнего Жан являвшиеся родственниками второй жены Филиппа III, Марии Брабантской, которая еще была жива; и, прежде всего, Эно, где граф Жан I д'Авен являлся протеже Филиппа IV и непримиримым врагом графа Фландрии. Мать последнего, графиня Маргарита, умершая в 1278 году, управляла Фландрией и Эно, но ее владения были разделены арбитражным решением Людовика Святого между детьми от двух ее браков: Эно досталось детям ее первого мужа, Бушара д'Авен, а Фландрияпотомкам ее второго мужа, Гийома де Дампьер. Между семьей д'Авен, которая также приобрела Голландию в 1299 году, и семьей Дампьер была лютая ненависть. А король поддерживал семью д'Авен.
Кроме того, графа Фландрии раздражало многократное вмешательство королевских чиновников в дела графства: с 1289 года бальи Вермандуа присутствовал на процессах, проводимых графом Фландрии, и слушания должны были проходить на французском языке. Наконец, король воспользовался волнениями в крупных городах Фландрии, чтобы заключить союзы с противниками графа. С 1280-х годов, в частности, из-за конкуренции со стороны итальянцев, ситуация в Брюгге, Ипре и Генте стала напряженной. Положение простых рабочих (gemsen) все более ухудшалось, а отношения с патрициями, буржуазией, крупными купцами, становились все более напряженными. Начались массовые беспорядки. Буржуазия обратилась за помощью к королю Франции и поэтому получила прозвище "Leliaerts" ("Лелиарты", люди лилии, в честь лилии, геральдического символа французского короля), в то время как простые рабочие возлагали свои надежды на графа.
С 1285 года произошел ряд инцидентов: В 1287 году монахи аббатства Святого Петра в Генте отдались под защиту короля; в 1289 году, по просьбе жителей Гента, Филипп IV учредил в городе "стражу" для защиты от произвола графа. В 1292 году Валансьен, восстав против графа Эно Жана д'Авен, попросил поддержки у графа Фландрии, который, воспользовавшись ситуацией, попытался заполучить в свои руки всю область Остревент, оспариваемую между двумя графствами. Филипп IV поддержал графа Эно.
Для графа Ги де Дампьера король Англии Эдуард I был естественным способом противостоять захватнической политике французского короля. Фландрия не могла обойтись без английской шерсти, а Англия нуждалась во фламандском рынке для ее продажи. Это экономическое взаимодополнение естественно привело к политическому союзу: в 1292 году Ги де Дампьер отправился в Лондон. Во время очень сердечных переговоров с Эдуардом было сделано предложение о браке между дочерью Ги Филиппиной и сыном Эдуарда и наследником английского престола принцем Эдуардом. Хотя о враждебных жестах по отношению к королю Франции не могло быть и речи, последний не мог не отнестись к этому союзу с подозрением.
Тем более что в это же время в Аквитании обострялась ситуация между подданными Капетингов и Плантагенетов. Первоначально это был вопрос частного соперничества между моряками Байонны и Нормандии. В 1292 году в одном из нормандских портов произошла стычка, ставшая отправной точкой для серии нападений, контратак, реваншей и карательных экспедиций, которые переросли в настоящий морской конфликт такого масштаба, что государи были вынуждены вмешаться. Последовательность событий была крайне запутанной, и ответственность взаимной: корабли из Байонны были потоплены нормандцами в Руайане и в устье Жиронды; в конфликт были вовлечены англичане, с флотилией из Cinque Ports, морского союза пяти портовых городов графств Кент и Сассекс, ответственного за обеспечение безопасности судоходства в Па-де-Кале. Настоящее морское сражение произошло 15 мая 1293 года у мыса Сен-Матье в Бретани, между нормандцами, байоннцами и англичанами.
Столкнувшись с этой эскалацией, которой они не ожидали, два короля должны были как-то отреагировать. Каждый из них, конечно, пытался поставить закон на свою сторону, но беспристрастное изучение документов и хронологии конфликта показывает, что Филипп IV явно вел двойную игру и что, прикрываясь стремлением к умиротворению, он на самом деле стремился к конфронтации, доводя Эдуарда до предела, выдвигая все более неприемлемые требования. Он знал, что король Англии находится в трудном положении, столкнувшись с волнениями в Уэльсе и Шотландии и финансовыми проблемами. Это казалось идеальной возможностью утвердить свой сюзеренитет над Аквитанией во всей его строгости, и, возможно, даже, при удачном стечении обстоятельств, конфисковать ее.
Обострение началось в 1293 году. Эдуард проявил добрую волю, согласившись в принципе на создание франко-английской комиссии по расследованию морских инцидентов, а затем приказал своим подданным прекратить все военные действия. Он даже заставил убрать фразу "злобу их врагов" из официального документа, подтверждающего этот приказ. Затем, в мае, он отправил в Париж посольство во главе с двумя высокопоставленными лицами, которые не могли не понравиться Филиппу IV: Генри де Ласи, графом Линкольном, и, прежде всего, Эдмундом, графом Ланкастером, братом короля Англии и тестем короля Франции, поскольку он был женат на Бланке, матери Жанны Наваррской, жены Филиппа IV. В июле к ним присоединились "эксперты" Роджер Брабазон, епископ Лондона, и Уильям Гринфилд, будущий архиепископ Йоркский. Послы предложили три варианта: Эдуард мог выплатить компенсацию французам, понесшим потери во время боевых действий; или назначить комиссию из двух англичан и двух французов для изучения фактов; или попросить Папу Римского вынести решение. Проблема была в том, что Папы до сих пор не было: кардиналы обсуждали это уже восемнадцать месяцев и, похоже, не были готовы прийти к согласию.
В любом случае, Филипп искал противостояния. Для него добрая воля англичан была признаком их слабости, и он поставил условия, которые, как он знал, были неприемлемы: чтобы наместник Эдуарда в Аквитании выдал гражданских чиновников и 100 самых выдающихся граждан Байонны. Столкнувшись с предсказуемым и ожидаемым отказом англичан, Филипп IV 27 октября 1293 года потребовал от своего вассала, герцога Аквитанского и короля Англии, явиться в Парижский парламент вскоре после Рождества.
Разрыв с Эдуардом I.Филипп IV пользуется слабости Плантагенетов (1294)
Разрыв между двумя королями казалось был неизбежен. Однако в январе 1294 года Эдмунд Ланкастер с помощью умелого секретаря Джона де Лейси предпринял последнюю попытку, поддержанную королевой Франции Жанной Наваррской и вдовой Филиппа III Марией Брабантской. Филипп IV, отказавшись их выслушать, рисковал поставить себя в положение несправедливого агрессора. Поэтому он составил проект соглашения, предусматривающий уступку Эдуардом шести укрепленных пунктов в Сентонже и Ажене в качестве залога мира; чиновники Капетингов допускались свободно проводить расследования в Аквитании; двадцать местных знатных особ должны были быть переданы в качестве заложников; вызов Эдуарда в Парижский парламент должен был быть отозван, а два короля должны встретились в Амьене; и наконец, Эдуарду, овдовевшему с 1290 года в возрасте пятидесяти трех лет, предлагалось женился на единокровной сестре Филиппа, дочери Филиппа III от второго брака, четырнадцатилетней Маргарите.