С 1285 по 1291 год Филипп IV поддерживал теплые отношения со своим могущественным вассалом Эдуардом I Английским. Конечно, существовало взаимное недоверие, особенно во время долгого пребывания Эдуарда в Аквитании. Каждый следил за малейшим шагом другого и следил за тем, чтобы его права строго соблюдались, но ни один из них не мог рискнуть пойти на разрыв: Филиппу нужно было укрепить свои позиции, утвердить свою власть и урегулировать последствия арагонского конфликта. У Эдуарда были свои проблемы: наведение порядка в Аквитании, контроль над валлийцами и шотландцами. В 1290 году брак его дочери Маргариты с сыном герцога Брабантского, который планировался уже давно, позволил ему укрепить свои позиции на севере Франции, и в том же году он поставил своего сына Эдуарда во главе графства Понтье.
Но у Эдварда были большие финансовые проблемы. Также в 1290 году он ввел исключительный налог в размере одной пятнадцатой от доходов своих светских подданных, который принес 115.000 фунтов; также была запрошена помощь от духовенства, и итальянские банкиры предоставили 18.900 фунтов. Но главным вопросом года было изгнание евреев. Последних в королевстве было немного: по оценкам, около 3.000 человек. Однако практика кредитования под проценты сделала их богатыми и послужила хорошим предлогом для изгнания. В 1275 году статут евреев предусматривал, что в течение пятнадцати лет они должны будут отказаться от ростовщичества и стать купцами, ремесленниками или фермерами. Обращение в христианство не было осуществлено, и уже в 1287 году были предприняты меры по вымогательству. В том же году Эдуард изгнал евреев из Аквитании. Операция 1290 имела сугубо финансовую цель. Как и везде в христианском мире, евреи считались подданными королей, в землях которых они проживали, и облагались налогом по желанию этих королей. Эдуард не испытывал к ним особой ненависти или снисходительности. Его мать, Элеонора Прованская, напротив, была настроена крайне антисемитски, а его жена, Элеонора Кастильская, часто прибегала к услугам еврейских ростовщиков. Среди населения ходили обычные слухи о ритуальных преступлениях, а отношение к еврейской общине было скорее враждебным, но не ненавистным.
Изгнание в 1290 году прошло без серьезных инцидентов. Евреям были предоставлены конвои и льготные тарифы на переправу через Ла-Манш. Очевидно, что их имущество было конфисковано. Таким образом, король лишал себя будущих налоговых поступлений, но сиюминутная выгода была важней, она состояла из недвижимости и особенно долгов, сбор которых взяла на себя королевская администрация. Успех этой операции мог только подтолкнуть Филиппа IV к подобным действиям.
Финансовые проблемы и первые манипуляции с монетой
После вступления на трон Филипп также столкнулся с серьезными бюджетными проблемами, которые ограничивали его возможности дипломатического или, тем более, военного вмешательства в дела Европы. Во второй половине XIII века функционирование феодальной монархии достигло своего предела, особенно в финансовой сфере, где была пройдена точка невозврата. Система, сложившаяся в рамках почти самодостаточной экономики, основанной на натуральных отчислениях, труде и услугах, в которой преобладали отношения между людьми, уже не соответствовала потребностям национальной монархии, которой приходилось вести широкомасштабную дипломатию, содержать все более многочисленную администрацию, управлять расходами на гарнизоны, строить и содержать здания. Все это было дорого и требовало все больше и больше денег даже в мирное время. Тем не менее, король должен был "жить за свой счет", за счет доходов только своего домена, к которым добавлялись несколько эпизодических повинностей его вассалов: повинности quint et requint ( ), lods et ventes (налог, взимавшийся сеньором при переходе имущества от одного его ленника к другому) при наследовании и сделках. В первые годы правления Филиппа IV все это приносило доход около 500.000 турских ливров, в то время как расходы только на дипломатиюподарки, взятки, ренту и покупку союзовизмерялись сотнями тысяч ливров, а расходы только на королевский двор одежду, еду и жалованьесоставляли 100.000 или 200.000 ливров в год. Малейшее путешествиеа мы знаем, что Филипп IV не любил сидеть на местевлекло за собой значительные расходы, и каждая свеча была на счету.
Серия королевских счетов, опубликованных Робером Фотье и Франсуа Майяром, показывает, например, что в 1289 году доходы казначейства составили 595.318 парижских ливров (он был дешевле турского ливра), а расходы681.528 парижских ливров; дефицит86.210 ливров, то есть 14 % бюджета. Западный мир неизбежно вступил в монетарную экономику. Деньгиэто не только сухожилия войны, это кровь, орошающая вены зарождающегося государства. Нравилось это кому-то или нет, но без драгоценных металлов государство было обречено на смерть.
Королевская казна, т. е. хранилища с деньгами, была помещена в самое безопасное место в Парижекрепость Тампль, охраняемую воинами-монахами тамплиерами. Казначей Тампля, получавший за это 600 парижских ливров в год, вел счета, принимал вклады, производил платежи и давал взаймы королю: в 1286 году Филипп IV задолжал тамплиерам 101.845 парижских ливров, тогда как доход за тот год составил 604.941 ливр.
Необходимо было найти другие источники дохода, и деньги приходилось брать оттуда, где их можно было найти: у итальянских ломбардских банкиров, у еврейских ростовщиков, из богатств накопленных духовенством. Для итальянцев и евреев все было просто: их не любили жители, считали беспринципными спекулянтами, а евреевврагами истинной веры. Ломбардцы были арестованы, а их товары конфискованы в 1292 году, что принесло около 250.000 турских ливров. Однако важно было не убить курицу, несущую золотые яйца. Вот почему было предпочтительнее занять у них деньги, чем ограбить их, что было более или менее одно и то же, потому что король редко возвращал долги, и если банкиры хотели сохранить смутную надежду на возвращение своих денег, они должны были продолжать выдавать кредиты.
С евреями церемонились гораздо меньше. Их присутствие было терпимым, потому что они были практически единственными, кто мог практиковать процентное кредитование, которое было запрещено христианам, и экономика не могла функционировать без этой практики. Это было быстро осознано, когда в 1254 году Людовик Святой попытался заставить их заниматься законной торговлей и отказаться от ростовщичества. Филипп III тщетно повторял эту меру в 1270 году, как и Эдуард в Англии в 1285 году, как мы уже говорили. Но давайте посмотрим правде в глаза: еврейский ростовщик был незаменим. Более того, от них можно было получить много ресурсов: налог на евреев мог принести 215.000 ливров во Франции. Ордонанс 1283 года требовал от них носить отличительный знак, который они должны были купить и демонстрировать, например, налоговую марку или виньетку. На евреев было наложено множество штрафов: за хранение талмуда, за наличие слуги-христианина, за ремонт кладбища, за слишком громкое пение
Все евреи, проживающие в королевских владениях, подлежали обрезанию по собственному желанию. Во второй половине XIII века королевская власть постепенно ввела новое правило: король владел всеми евреями в королевстве, даже теми, кто жил в вотчинах его вассалов. Каждый еврей считался "королевским евреем", и поэтому все его имущество находилось во власти государя, который также мог облагать его налогами по своему усмотрению. Вассалы протестовали, пытались сопротивляться, но новое правило было неумолимо введено Филиппом IV, который также рассматривал его как средство вмешательства в дела своих вассалов.
С самого начала своего правления Филипп рассматривал евреев прежде всего как дополнительный источник дохода. В 1285 и 1288 годах он напомнил им об обязанности носить красный плащ под страхом штрафа. В 1291 году он приказал изгнать евреев из небольших городов и перегруппировать их в крупных городах, где за ними было легче следить. В 1285 году евреи Шампани должны были выплатить дарственную в размере 25.000 ливров. Самым значительным налогом был размер налога на евреев, который составлял более 100.000 турских ливров в год. В 1288 году король попросил своих бальи и сенешалей проверить платежи и взыскать недоимки. Имущество евреев, осужденных королевским правосудием, было конфисковано, как и имущество тринадцати евреев обвиняемых в ритуальном убийстве в Труа в 1288 году. Однако если предполагаемое преступление было слишком ужасным, имущество уничтожалось, как, например, имущество парижского еврея, который в 1290 году был обвинен в том, что завладел освященным сосудом при посредничестве молодой христианки, которую он соблазнил. Говорили, что он положил гостию хозяина дома, в котором проживал, в суп, проткнул ее, отчего пошла кровь, а затем уничтожил. Хозяин дома избежал ответственности, но еврей был сожжен вместе со своим имуществом. Это miracle des Billettes (обвинение в осквернении) способствовало разжиганию вражды народа к евреям, но не это интересовало Филиппа IV, который в данный момент рассматривал их прежде всего как собственников, которых можно эксплуатировать.