За этой цифрой, стояла картина всеобщего обнищания, когда при роскоши магазинных витрин, основная масса населения от рабочих и до большинства офицеров, ходила в старой обтрепанной одежде и обуви, при наличии большого ассортимента продовольственных продуктов на рынках, большинство населения жило впроголодь.
Поскольку стремительно ухудшавшееся экономическое положение затрагивало кроме трудящихся слоёв населения, так же семьи офицеров и многих правительственных чиновников, вызывая среди них недовольство и ропот , некоторые представители как гражданской администрации, так и военного командования врангелевского режима, начали приходить к выводу, что: «при такой свободе в области экономических отношений, армия не сможет иметь спокойного и налаженного тыла» и ссылаясь на опыт государственного экономического регулирования в Германии в период с 1914 по 1920 год, они предлагали ограничить «свободу торговли», усилить контроль за банками, ввести нормирование прибыли для предпринимателей, ужесточить карательные меры против спекулянтов. Однако врангелевское правительство, тесно связанное с этими самыми банками и спекулянтами не хотело принимать подобных мер, ограничиваясь лишь увещеваниями и угрозами.
Выход из состояния экономической катастрофы режим Врангеля искал исключительно в западной помощи, доходя в её поисках до откровенного предательства национальных интересов. Пока в крымской прессе раздувалась псевдопатриотическая шумиха в Париже между французской и врангелевской правительственными делегациями велись переговоры о заключении экономического соглашения согласно, которому в обмен на большой денежный заём, Врангель признавал все русские долги Франции и обязывался погасить их путём передачи права эксплуатировать железные дороги в европейской части России французским компаниям, французские финансовые структуры согласно этому соглашению получали право взымания таможенных и торговых пошлин в портах Черного и Азовского морей, другие французские фирмы должны были получит право на добычу 25% донецкого угля и 75% добычи нефти. Эти данные стали известны благодаря публикации текста этого договора английской газетой «Дейли геральд» в номере от 30 сентября 1920 года.
Но к счастью для тогдашней России эти французсковрангелевские планы по её экономическому закабалению потерпели крах, когда врангелевских «патриотов» и «спасителей России» Красная Армия вышибла из Крыма к великой скорби французских охотников за процентами.
Панюта И.Н. Герой «белого дела». Эскиз к социально-психологическому портрету
Панюта И.Н., политолог, публицист
Аннотация. Автор показывает феодально-дворянские истоки социальной психологии типичного активиста белого движения. Они предполагали отождествление родины с собственным элитарным сословием и его интересами. В связи с развитием капитализма этот типаж устарел, не смог адаптироваться к вызовам буржуазной эпохи и к растущему коммунистическому, пролетарскому движению. Это и предопределило неэффективность противостояния белого движения большевикам. С другой стороны, особенности социальных стереотипов заставили часть офицерской элиты поддержать большевиков. Автор указывает на значительные опасности, которые создает для будущего развития общества идеализация и популяризация дворянско-сословных стереотипов в современной России.
Ключевые слова: белое движение, Россия, гражданская война, патриотизм, отечество.
Panyuta I.N.
political scientist, publicist
THE HERO OF THE "WHITE BUSINESS". SKETCH FOR SOCIO-PSYCHOLOGICAL PORTRAIT
Abstract. The author shows the feudal-noble origins of the social psychology of a typical white movement activist. They assumed the identification of the homeland with its own elite class and its interests. In connection with the development of capitalism, this type is outdated, unable to adapt to the challenges of the bourgeois era and to the growing communist, proletarian movement. This predetermined the ineffectiveness of the white movement opposition to the Bolsheviks. On the other hand, the peculiarities of social stereotypes forced part of the officer elite to support the Bolsheviks. The author points out the significant dangers that idealization and popularization of noble-estate stereotypes in modern Russia creates for the future development of society.
Keywords: white movement, Russia, civil war, patriotism, fatherland
1. Постановка проблемы
Без попыток создать социально-психологический портрет представителя белого движения мы никогда не сможем объяснить противоречивые факты, с которыми часто сталкиваются исследователи гражданской войны. С одной стороны мы видим невероятное ожесточение основных противоборствующих сторон в период этого конфликта. С другой стороны, бесспорен крайне малый процент вовлеченных в борьбу не за «землю» и другие экономические интересы, а за абстрактное «белое дело», за абстрактное «отечество», даже среди так называемой элиты царской России 1.
Бросается в глаза и другое противоречие. С одной сторонытотальное отрицание белыми тех ценностей, которые несла революция. С другойфакт, что половина царского офицерского корпуса (из тех, кто выбрал активную линию отношения к событиям 1917 года) перешла к красным. Причем еще до того, как стал ясен исход борьбы. Т.е. большинство из этой категории служило не ради спасения жизни, тем более, не за паек.
Сегодняшняя идеологическая борьба монархистов, правых либералов и прочих реакционеров так же приводит к весьма противоречивым результатам. С одной стороны, на наших глазах происходит героизация белого движения. Прислужниками нынешнего политического режима в России ведутся постоянные разговоры о необходимости исторического примирения между ведущими сторонами гражданской войны. С другой стороныочевидно даже не неприятие, а отстраненность современного общества от данной официальной идеологической тенденции 2.
Тут надо оговорить, что дело не в политических предпочтениях основной массы современного населения. Увы, через 3 десятилетия после развала СССР эти предпочтения достаточно далеки от научного коммунизма. (Тем более, в таких регионах как Севастополь, Крым, где господствуют консервативные настроения). Реакционная пропаганда, игра на псевдопатриотизме, демонизация большевиков, Ленина делают свое дело. Но при этом массовое сознание не переходит одной черты.
Отказавшись под влиянием такой пропаганды от идеи необходимости революционного переустройства общества на началах социальной справедливости, массовое сознание при всех потугах нынешней власти никак не может отказаться от необходимости этой самой социальной справедливости. Причем бессильными оказались не только либеральные атаки 90-х- начала 2000-х, но и консервативно-охранительные, государственнические, черносотенные атаки, которые предпринимаются последние 10-15 лет [6; 7].
Возможно, понять многие социальные процессы, происходящие на наших глазах, будет легче, если мы обратимся к достаточно удаленному прошлому.
Автор доклада делает предположение, что в России длительное формирование сословно-феодального общества привело к образованию замкнутой касты дворян-офицеров (только в предреволюционные десятилетия разбавленной разночинцами). Эта каста выработала весьма своеобразный «кодекс чести», систему ценностей, отношение к обществу, государству, трудящимся сословиям. Данные элементы массового сознания рубежа XIX-XX веков, сегодня в XXI веке остаются непонятыми и слишком «идеализированными» массовым сознанием наших современников. Более того, сегодня обращение к архаичным элементам массового сознания со стороны официозной пропагандистской машины, культивирование этих консервативных элементов может создать фатальные негативные последствия для всего общества.
До наступления капитализма в России подобная морально-психологическая система элиты, «кодекс чести» ее военных представителей, делала поведение сотен тысяч граждан, представлявших верхушку общества вполне адекватным в условиях существования сословного государства. Но с наступлением кризиса Империи в начале XX века именно эти элементы общественного сознания сделали военно-дворянскую «элиту» наиболее уязвимой частью населения, раскололи ее, толкнули часть офицерского корпуса и генералитета на самую жестокую борьбу против всего прогрессивного, а другую ее часть привели к самой бескомпромиссной поддержке революции, большевиков, Красной Армии.
Исходя из сказанного видно, сколь неприемлема сама постановка вопроса о «русском исходе» в 1920 г. как потере российским (советским) обществом некого стабилизирующего, наиболее качественного, духовного, творческого элемента. Бегство из страны сотен тысяч активных участников и сторонников «белого дела» являлось безусловно личной трагедией людей, многие из которых были вполне честными, порядочными людьми. Но данное бегство никаким образом не было трагедией для остального народа, так как в стране остались сотни тысяч бывших царских военных и гражданских специалистов, талантливых управленцев, ученых, деятелей искусства, помогавших создавать новое общество миллионам людей, которые решили сами творить свою историю. Ушедшая же часть не обладала какими-то особыми достоинствами, лишившись которых советское общество попало как неразумное дитя в пучину бед и страданий. К слову сказать, бед и страданий в последующие годы хватило с избытком. Но их причина вовсе не в поражении «белого дела» и не в «исходе из страны цвета нации».