Эта делегация прибыла в Таганрог до 23 января, и таким образом в течение 6 дней имела возможность наблюдать происходившее в Таганроге и даже пыталась предотвратить или хотя бы ослабить столкновение рабочих и юнкеров.
К сожалению, попытки ее не дали никаких благоприятных результатов.
<>
Мы прибыли в Таганрог в 6 часов утра 17 января, а в 12 ч. дня мы услышали в городе стрельбу. На вокзале началась суматоха. Говорили, что красная гвардия обстреливает санитарный поезд.
Назревало вооруженное столкновение.
Мы направились в городскую управу и в совет рабочих депутатов, между прочим не большевистский. При помощи их мы хотели предотвратить дальнейшие события. Здесь мы узнали причины начала событий. Говорили, что с подходившего к Таганрогу поезда в вооруженных и охранявших амбар рабочих было произведено несколько выстрелов. Рабочие в свою очередь начали обстреливать поезд. Так освящен был факт начала событий советом рабочих депутатов. Раньше им было освящено общее положение.
Они признавали нетерпимым дальнейшее несение внутренней службы в городе юнкерами. Говорили, что изо дня в день хоронили убитых юнкерами рабочих.
В общем надо признать, что положение в Таганроге и раньше было тревожным и внушало серьезные опасения. Оно усугубилось последними фактами. Окончательно все-таки нам не удалось установить фактов убийства рабочих. Представители рабочих далее говорили, что кровопролития нельзя будет избежать, если расквартированные в городе юнкера не будут из него выведены.
Мы считали, что этот вопрос самостоятельно мы разрешить не могли, о чем предупредили представителей рабочих, которые обещали воздействовать на рабочих и окончательное разрешение этого вопроса отложить, но просили принять меры предупредительного характера.
Перестрелка в городе тем временем возрастала и возрастала, и что бы предотвратить ее было внесено предложение о заключении перемирия. Были разработаны следующие условия: 1) юнкера освобождают вокзал; 2) красная гвардия уходит на заводы; 3) вокзал охраняют ж.-д. дружины; 4) банки и казначейства охраняют юнкера; 5) на станцию Таганрог назначается особый комиссар; 6) не должно быть допущено за время перемирия вывоза грузов; 7) за время перемирия не вводить частей в город.
С этим предложением член делегации Б.Н. Уланов отправился к начальнику школы полк. Мостыке.
А другие представители делегации отправились в революционный штаб.
Мостыка заявил, что юнкеров с вокзала вывести не может. В революционном штабе говорили, что они сражаться не хотят, а требуют только вывода из города юнкеров, на что мы ответили, что такое распоряжение может быть сделано только центральной властью. Революционный штаб согласился с нашим заявлением и в условия были сделаны соответствующие поправки.
После этого мы считали перемирие мало-мальски установленным.
18 января с утра было тихо, но в 11 опять началась перестрелка, происхождение которой объясняли близким соприкосновением враждующих сторон. В городе были вооруженные караулы и юнкеров и рабочих.
К 12 часам дня стрельба началась по всему городу и приняла массовый характер. Для выяснения причин происходящего президиум совета рабочих депутатов отправился на завод в революционный штаб, а член делегации Б. Н. Уланов в штаб юнкеров.
Перестрелка же с каждой минутой усиливалась. По улицам со свистом летали пули. Трещали пулеметы. Мы, делегаты и представители города и совета перебрались к театру «Аполло», где устроили заседание. Через несколько времени театр был окружен юнкерами и офицерами, охранявшими пути к расположенному в Европейской гостинице своему штабу.
Красная гвардия теснила юнкеров.
Юнкера, думая, что со стороны театра им тоже угрожает опасность, дали по нему залп, но убедившись, что там сидят не вооруженные люди, сейчас же стрельбу прекратили.
В это время мы получили сведения, что президиум совета рабочих депутатов арестован по распоряжению революционного штаба, так как последний считал, что перемирие было заключено с целью дать возможность сорганизоваться юнкерам.
В виду того, что вокруг театра «Аполло» уже завязалось большое сражение, решено было бюро совета раб. деп. и с ними нашу делегацию перевести в помещение продовольственного комитета, куда мы и начали пробираться под градом пуль.
К вечеру положение еще более осложнилось. Получались сведения о многих убитых шальными пулями. Мы с представителями рабочих депутатов и города вели дальнейшие переговоры о возможности перемирия.
Было выработано второе условие.
Главные пункты этого условия таковы: 1) на ст. ж. д. остается команда юнкеров в 8 чел., 2) красная гвардия уходит на заводы, а юнкера в казармы, 3) та и другая стороны прекращают все действия до приезда делегации из Новочеркасска, 4) за настоящее выступление никто арестован не будет и 5) охрана переходит в руки нейтральной организациигородского самоуправления.
С этими условиями военно-революционный штаб согласился, но полк. Симантковский, к которому перешла власть от штаба юнкеров, этих условий самостоятельно выполнить не мог, а связи с высшим своим начальником полк. Кутеповым, у него не было. Необходимо было обеспечить беспрепятственный проезд полк. Симантовскому на ст. Марцево, где находился полк. Кутепов.
Революционный штаб изъявил свое согласие на это и обещал прислать двух своих представителей, с которыми бы полк. Симантковский и отправился на ст. Марцево. В знак состоявшегося соглашения были выданы особые взаимные расписки.
Обещанные представители к полк. Симантковскому не явились, и не откуда нельзя было узнать о причинах этого.
В (неразборчиво) часов утра 19 января мы узнали, что вокзал занят красной гвардией. В дальнейшем нам рассказали о том, что юнкера решили уйти из города и пробирались густыми рядами с обозами к вокзалу, но были встречены губительным ружейным и пулеметным огнем со стороны красной гвардии. Было форменное избиение юнкеров. Удалось прорваться 50 человекам. Остальные были убиты, ранены и около 200 человек попало в плен.
Мы считаем такой шаг, предпринятый юнкерами безумный. Если бы рабочих предупредили, что юнкера покидают город, то мы думаем, им бы был обеспечен свободный выход.
В дальнейшем мы совершенно потеряли связь с юнкерами и остались с красной гвардией, которая мгновенно заняла все места, где находились юнкера, в том числе их штабЕвропейскую гостиницу.
Во дворе Европейской гостиницы красной гвардией было вырыто из земли 12 трупов и найдено не зарытыми 3 трупа. Говорили, что это трупы рабочих, расстрелянных юнкерами. В массах этот факт поднял озлобление, и мы были уверены, что над 200 пленными юнкерами будет учинен самосуд.
Нами были немедленно предприняты меры к его предотвращению. Представитель красной гвардии обещал так же всеми способами не допустить самосуда.
После ухода юнкеров перестрелка в городе прекратилась.
Мы решили, что наше присутствие уже в Таганроге не требуется, и начали изыскивать способы выезда из него. Удалось выехать только 23 января утром. Из Таганрога нам пришлось по льду до станции «Морской» идти пешком.
В докладе этом совершенно нет указаний на то, чтобы во время этой ужасной бойни пострадал кто-нибудь из местных общественных деятелей.
Между тем в Ростове распространились слухи о том, что в Таганроге убиты присяжный поверенный, мировой судья, врач и др., причем даже называются фамилии этих лиц.
К сожалению, продолжающаяся гражданская война у самого города не дает возможности проникнуть в город и узнать, что там делается («Приазовский край», 27 января 1918 г.).
Так же член делегации ОП сообщал:
По словам г. Мирандова, резня в Таганроге велась с необычайным озлоблением.
Были случаи, когда раненные юнкера и красногвардейцы в лазаретах бросались и душили друг друга.
<>
Временами озлобление восставших масс достигло таких размеров, что все умеренные и здравые пытавшиеся возражать против излишнего кровопролития, рисковали своей жизнью. Был момент, когда участь арестованных юнкеров висела на волоске: их легко могли растерзать в клочки.
<>
Товарищ атамана Богаевский спрашивает депутацию:
Какие же конкретные предложения имеет она в виду для прекращения дальнейшего кровопролития.
Проф. Кожанов отвечает, что восставшие массы вполне определенно выставили лишь один лозунгвывод из города юнкерских частей («Приазовский край», 25 января 1918 г.).