С самого детства мы с Соней были очень дружны. Однажды, когда мамы и папы не было дома, а мы с сестрой были дома одни, нам пришла гениальная идея. Так как нас не пускали гулять, нам очень хотелось на улицу. Это было лето и мы с завистью смотрели на играющих на улице ребят из окон на 5 этаже. Не помню, что именно нас подвигло, но мы открыли окно и принялись махать всем прохожим и детям. И сейчас то я понимаю, на сколько это было опасно. Ведь мы вставали на табуретку, зализали на подоконник и оттуда кричали всем «привет» и махали маленькими ручками. Какое же счастье, что мы не вывалились из окна. Хотя, судя по воспоминаниям, вероятность падения была ну крайне высокой. Нас спасло только везение. Очень скоро прибежала мама и наорала на нас, ведь нам не разрешалось вообще открывать окна. Как выяснилось позже, ей позвонили знакомые, увидевшие знакомых детей. Чтобы было понятнее, мы жили в очень маленьком городке, где половина городаэто мамины знакомые. По итогу нас поставили в угол на весь оставшийся день. А через неделю примерно пришёл мастер, который заколотил все окна, кроме форточек. А мама ещё долгое время упрекала нас, говорила «как дорого ей обходятся наши выебоны».
В этот период жизни случилось кое-что непоправимое для моей детской психики. Утро. Мама на кухне греет манку, пока я должна была собираться в садик. Быстро одевшись, я включила телевизор, который был настроен на беззвучную трансляцию, я наткнулась на порно канал. И конечно же стало очень любопытно и интересно от увиденных действий. Инстинктивно мне захотелось повторить те смелые и откровенные движения, совершающие девушкой. Я сама не до конца понимала зачем я это делаю, но методом стимуляции клитора я испытала первое в жизни удовольствие в интимной сфере. Позже я повторяла эти движения и в садике на сонном часу, и даже играя с сестрой, с двоюродным братом в больницу проделывала подобные движения с ними и просила их об этом же. Однажды за такой сценой нас заметила мама, после чего меня водили к гинекологу. Никогда в жизни не забуду эти отвратительнохолодные, грубые женские руки с огромными и острыми накладными ногтями. Маме было очень интересно, не повредилась ли девственная плева после таких игр, но с этим было всё в порядке. Внешне конечно. Моя психика никого не интересовала.
7-10
Следующее яркое воспоминание это 1 сентября. Я точно помню, как мама и папа выбирали школу, в которой мне предстояло учиться. В нашем городе было несколько школ, но только одна располагалась возле нашего дома. И главным фактором, который интересовал родителейэто наличие дорог по пути в школу. Они боялись, что меня собьёт машина. И вообще я и не умела её переходить, я гуляла сама без родителей только 2 раза за всё детство, так как маме было спокойнее держать меня рядом с собой. Дома я точно не заболею, меня никто не украдёт, и я точно не потеряюсь. Только 2 раза меня отпустили одну выйти во двор. Хотя мне не особо понравилось гулять одной без детей, качаться на качелях, под которыми стелились огромные майские лужи.
Мне почти 7, много незнакомых детей, гимназия No 18. По началу я, как и все ребята, радовалась новому. Но как только я столкнулась с первыми трудностями интерес угас. Я училась почти хуже всех в классе, так мне говорила мама. Одна из самых сложных программ по математике по учебникам «Питерсон» день за днём делала меня интеллектуальным аутсайдером в классе. Я очень чётко помню, как учительница чёркала в моих рабочих тетрадках, все было неверно, некрасиво, неаккуратно. Приходя из школы, я ела и сразу садилась за учёбу. Моя, идеальная во всем мать, требовала идеальной чистоты в тетрадках. За каждую ошибку я переписывала тетрадь сначала. Я писала и боялась, как бы не сделать ошибку. За каждую ошибку я получала ремнем по голой спине, и снова новая тетрадь и все сначала. Я плакала, переписывала, снова ошибалась и так по кругу, пока часы не показывали 11 вечера, тогда мама позволяла сделать 1 ошибку во всей тетради, ибо «всем нужно спать никто не будет тебя одну ждать». И так прошел целый год. В гимназии мне было очень трудно, я плакала каждый день. А однажды мама психанула. Когда я в очередной раз допустила ошибку, а время близилось к вечеру, я не хотела переписывать. Мне так надоело, хотелось спать, спина постоянно горела от ремня, иногда мама промахивалась и била по локтям, тогда я неделями ходила в водолазках с длинным рукавом, чтоб никто не увидел следы. Я карябала со всей силой ручкой в черновике и не переписывала. Тогда она сказала обуваться и уходить из дома. Истерика разразилась ещё больше. Я умоляла меня простить, называла её мамочкой, солнышком, говорила прости, пожалуйста, но это не помогало. Она только говорила, не мешай мне собирать пасьянс. (Пока я делала уроки, а она играла в компьютер с противоположной стороны комнаты). После таких истерик у меня начинала болеть голова, а после этого сильно хотелось спать. Спустя примерно пол часа мама разрешила мне ложиться спать, но при условии. Если я «заткнусь» и пойду в свою комнату. На следующее утро меня разбудили раньше на 1 час, и я дописывала всё то, что не успела вечером. Это самое первое, яркое воспоминание, которое вызывает у меня жалость самой к себе. Позже я испытывала это чувство очень часто, и даже сейчас от одной мысли мне становиться жаль себя. И эта жалость вызывает положительные эмоции. Мне нравится жалеть себя. Мне комфортно в этом состоянии, как бы странно это не казалось.
Мозг человекаэто удивительная и странная штука. Почему-то мы склонны запоминать только печальные моменты нашей жизни. Хорошие же воспринимаются как должная обыденность. Вот и у меня следующим эпизодом, всплывающем в моей памяти, является мой день рождения. И хотя я так и не поняла за эти годы, нравится мне этот праздник или нет, мой семилетний день рождения я, к сожалению, запомнила. Накануне дня рождения, вечером у нас с сестрой было хорошее настроение, мы дурачились. Родители в это время готовили мне торт на день рождения. И то ли мы слишком громко играли, то ли мама уже была уставшая и злая, в итоге родители нас пытались «заткнуть», что не очень хорошо действовало. Тогда нас поставили по углам, в наказание, и мама сказала очень обидную фразу, которая сейчас не кажется мне таковой: «Если вы не заткнётесь, то ни кусочка торта не получите». Как я отмечала свой семилетний день рождения я не помню в подробностях. Но эта фраза меня очень обидела. «Как тортом можно угрожать? У меня же праздник. Это же для меня!!!» Рассуждала я тогда. И было бы правильнее и логичнее запомнить само торжество, или момент задувания свечей, или ещё что-нибудь в этом роде. А может никакого торжества и не было, может мы просто попили чай, как обычно? Но я запомнила только этот предпраздничный вечер и очередную грубую фразу из уст самого родного мне человека.
Я очень много времени уделяю матери в своём повествовании, но это не значит, что папы в моём детстве не было. И от папы я ни помню ни одного грубого слова. Может причина в его бесхарактерности, мягкости и доброте, а может быть его слова меня просто не так ранили, как мамины. Но факт остаётся фактом. Папа для своих дочек всегда был хорошим на фоне строгой мамы. И я помню насколько историй только с его участием. Мы вместе с ним ездили на мотоцикле на речку. Обожала папин мотоцикл, особенно когда он сажал меня на красный овальный бак, самой первой. Я как будто была главной. Видела дорогу. Делала вид что рулю, хотя на самом деле понимала, что рулит все равно папа. А однажды он сделал мне сюрприз. Прикрепил к рулю на мотоцикле звонок от велосипеда. О, Боже! Сколько у меня было счастья. Мне же папа сказал, что это газ. И во время поездок я сильно-сильно звенела в этот круглый звоночек и мне казалось, будто мы и правда едем быстрее. Волшебные воспоминания! Так вот вода на той речке была прозрачная, спокойная и холодная. И я с детства просто обожаю водичку. Я купалась и купалась, и даже помню, как терпела холод, только чтобы подольше побыть в воде. И я смутно помню ещё одну картинку. С детства меня тянуло к творчеству. Парикмахерское искусствоэто тоже творчество. Как-то раз мы с сестрой играли в парикмахерскую, только вот игра незаметно переросла в настоящие манипуляции с волосами. И так как я старшая, я была парикмахером, а сестра клиенткой. В ход пошли ножницы, баночка с водой и круглая расчёска. После этого дня, Соню пришлось вести к настоящему мастеру и стричь под мальчика. Позже эта история очень часто обсуждалась между сестрами, но только с улыбкой. А однажды манекеном был папа, чьи волосы чуть-чуть превышали 45 см. Я заплетала ему маленькие хвостики по всей голове и называла его ёжиком, и крепила где только можно заколки. А он тем временем смотрел телевизор. После непродолжительного времени он снял все это произведение искусств и пошел в магазин. Как выяснилось позже, не все заколки папа заметил. И несколько штук снял уже в магазине. И как это не грустно, но это и все истории, воспоминания о папе, которые отпечатались в моём сознании.