Уроки делаю.
Мама подошла к нему на негнущихся ногах, прижала к себе, поцеловала.
Поел что?
Ага.
Ну ладно.
Она помолчала. Вздохнула. Отпустила сына и зашаркала на кухню ставить чай. Денис поплёлся следом. Есть хотелось, а то бы он не посмел сесть рядом с матерью, которую сегодня обокрал.
Говорят, потом стыд проходит. Смотрят же без сострадания и чувства вины на своих жертв мошенники и убийцы, смотрят нагло, да ещё издеваются. Но вот Денис копается внутри себя, а никакого стыда не находит. Только страхчто будет, когда мама узнает о краже денег, и сможет ли он завтра играть в компьютерном клубе? Последнее его волновало больше, чем первое.
В школе-то как? мягко спросила мама. Успеваешь? Ещё не шибко загружают?
Пока нет, глядя в чашку с чаем, откликнулся Денис. Нормально всё.
Хорошо Ну, а в секцию свою вернулся?
Скажут, когда приходить, соврал Денис.
У тебя хорошо получалось, вспомнила мама, ты не бросай Слушай, День, ты мне завтра таблетки купишь? У меня аптека ни в какое «окно» не вписывается. Я тебе напишу, какие надо. А деньги в комоде возьми. Сможешь?
Денис низко опустил голову к чашке и кивнул. Вот влип. Ни чай, ни горячие бутерброды с колбасой и сыром, что мама быстро запекла в микроволновке, не полезли в горло. Но он всё же затолкал всё в рот, запил, сжевал, торопливо сказал, что идёт спать, и ретировался сперва в ванную, а затемна свою кровать, где тут же уснул, несмотря на ярко светившуюся в темноте проблему.
Он не решил её и утром, засовывая в рюкзак листочек с названиями лекарств. А как тут её решишь, если корни её сгнили и восстановлениюто бишь решениюне подлежат? Пфе! Проще всего, конечно, признаться и получить по шее И сразу, и немного. Мама отругает, даст от души крепкий подзатыльник, и всё забыто. Почему же он этого не делает? Вот сейчас, сейчас, пока не закрылась дверь!..
Всё. Пора в школу. Когда ж она закончится, и можно будет тупо работать на непыльном месте и геймерить в собственное удовольствие?!
Глава 2Теперь родакине авторитет
Повздыхав, Денис Лабутин поплёлся получать среднее образование, искренне не понимаязачем, если есть на свете иной мир, не менее реальныйвиртуальный, в котором он больше дока, чем в настоящем. В школе он отчаянно зевал и изо всех сил старался держать открытыми слипающиеся глаза.
Лабутин! вызвали его на первом уроке по биологии. Что ты расскажешь о делении клеток?
Денис заторможенно встал, недоумённо пожал плечами.
Ну-у Клетки. Они в живом организме.
Да ты что?! удивилась учительница Ирина Степановна Микульская, которую за глаза звали Стёпой. Неужели в живом только?! А в камне, значит, или в пластилине их нету, что ли?
Денис застопорился.
Э-э промямлил он.
Эпс! прокомментировал кто-то в классе, и Лабутин показал за спиной кулак.
Так. В живых организмах есть клетки. Очень интересно, призналась Ирина Степановна. Добавить есть что?
Ну Они делятся.
Да что ты говоришь? Всё интереснее и интереснее! Делятся. И почему они этим занимаются?
Почему?
Денис посмотрел в потолок, силясь представить себе сам процесс. Действительно, почему они делятся? Кто их знает Может, им велели, вот они и делятся. Зачем человеку об этом знать? Он же всё равно видеть их не в состоянии. Не с микроскопом же электронным за пазухой ходить.
Денис шумно вдохнул, шумно выдохнул.
Учил? безнадёжно спросила Ирина Степановна и прицелилась в строчку в классном журнале.
Что тут скажешь?
Учил.
За старанье стребовать с потолка ответ«пять», за информативность«кол», за правдивость«кол», за усердие«кол», оценила Микульская. В сумме «два».
Денис состроил гримасу.
Садись, позволили ему, и он повалился на стул с мстительной мыслью: «Ну погоди, Стёпа-трёпа!»
Соседка по парте Надя Смирнина толкнула его локтем в бок. Он скосил глаза на исписанный листик из блокнота и прочитал: «Деник-веник, опять до ночи геймерил? Спятил?» Денис кисло улыбнулся ей. Надя училась на порядок лучше Дениса. Она росла в многодетной семье, и ей некогда было засиживаться в Сети или геймерить. Она привыкла заботиться обо всех, кто её окружает.
Сперва Денис, оказавшись с ней за одной партой и автоматически став предметом её опеки, раздражался, но через некоторое время привык. Надя заботилась о нём, как о непутёвом брате, а Денис покорно принимал её заботу, как от старшей сестры, имеющей на это право.
Надя что-то застрочила в блокнотике, потом подвинула его к Денису. Он прочитал: «Балбес, Деник-веник. Где чирики взял? У мамы?»
Денис стиснул зубы и не ответил. Чего отвечать? И так ясно.
Надя написала: «Как отдавать будешь?» Денис прочитал, пожал плечами. Откуда он знает?! И вообще может, так пронесёт? Ну, поругает Чего она ещё сделает?
На перемене, когда переходили в класс физики на втором этаже, к Денису пристал шустрый Вовка Ломакин.
Деник, приветик. Опять спишь?
Опять сплю, неохотно отозвался Лабутин, шаркая ногами по линолеуму. Тебе-то что?
Ничё. Ты к этой к Душковой сходи.
К кому?
К Люции, отчество не помню, немецкое какое-то. Она сама, наверное, немчура какая-нибудь, протараторил Вовка Ломакин.
А зачем мне к ней? всё не понимал Денис.
Так она ж теперь наш ом-дус-мен старательно, по слогам проговорил Ломакин, или что-то вроде того.
Чё? скривился Денис.
Я тебе повторять не буду, выпятил губу Вовка. Просто она защищает наши права.
Да-а? машинально пробормотал Денис.
Да. Я хочу к ней сходить.
Зачем тебе? равнодушно спросил Лабутин.
А что? Надо.
Они зашли в кабинет физики, бросили на парты рюкзаки. Вовка Ломакин продолжал:
Я хочу на предков пожаловаться, понизил он голос, хитровато поглядывая по сторонам.
Зачем? оторопел Лабутин.
Они меня в музыкалку пихают.
Ты ж с четырёх лет учился!
Надоело! Не хочу! Сколько терпеть? Тьфу. Надоело валдаться. Все балду гоняют, а я как папа Карло Во всех дырках пробка.
Ну пожалуешься, и чего? пожал плечами Денис. Тебе скажут, что музыкалкадело хорошее и твои родаки правы. Чего добьёшься-то?
А я такого наговорю, что иголка погнётся, усмехнулся Вовка Ломакин. Предки так заотдуваются, что про музыкалку и вспоминать забоятся, в штаны навалят от страха.
И Ломакин скорчил злорадную гримасу.
Ну наврёшь, а им-то что с того? всё не понимал Лабутин. Им-то больше поверят. Не знаешь, что ли, аксиому: взрослый всегда прав?
Ничё он теперь не прав! с торжеством возразил Ломакин.
Ха, не поверил Денис.
Да честно!
Они сели за парты: Вовка позади Дениса. Стали вынимать из рюкзаков учебники, тетради, ручки. Ломакин вполголоса рассказывал:
Теперь родакифуфло, не авторитет. Тебе если что не в кайф по жизнипол, к примеру, отдраить или тарелку помыть, в шоп за едалом сбегать, бельё развесить, или тебе не купят чего хочешьпусть пиво или цигарку, или запретят чего, или наругают за чтоза драку, воровство, хамствопофиг! Прикинь?! Ты просто идёшь к этой Душковой, делаешь несчастные глаза, возмущённое лицо, плачешься, как Пьеро, мажешь слюни
И?
И донос пишешь! прошептал Ломакин. Глаза его неприятно горели.
И?
А то«и»! Им такого штрафу набурылят, такого нагрозят, что они тут же побегут и всё купят, и всё разрешат, и ваще отстанут!
Слушавшая вполуха разговор Надя Смирнина вдруг повернула голову к Вовке и резко сказала:
И от родителей отнимут, в интернат упекут. Или в патронатную семью. Класс тебе, Вовочка, у чужих людей жить?
Ломакин прищурился:
Откуда ты знаешь про семью?
А у меня с подругой так вот недавно случилось. Она ом-буд-смену пожаловалась, что мать ей балдёжные штаны с топиком не купила. Тут же комиссия, родители в рёв
Ломакин помолчал. Пожал плечами и под раздавшийся звонок произнёс:
Зато предкам урок. Пусть знают, кто сильнее.
Открылась дверь, в класс зашла учительница физики Юлия Олеговна Глинкина. Пока она шла к столу и здоровалась, Ломакин успел бросить в спину Лабутину: