По фамилиям секунданты друг другу не представлялись. Они с мистером Генри отмерили двадцать шагов. Человечек, внезапно сказал: «Мы доктора привезли. Он в экипаже ждет».
-Хорошо, - кивнула Марта. Она взглянула на Питера. Кузен стоял, заложив руки за спину, любуясь далеким куполом собора Святого Павла. Марта заметила, что его каштановые волосы немного выгорели на концах. Они играли золотом в свете восходящего солнца. Над зеленым склоном холма кружились вороны. Питер все смотрел на Лондон. Город уходил вдаль:
-Я здесь родился. И все Кроу здесь рождались, с тех пор, как мы из Москвы уехали, со времен королевы Елизаветы. Так оно дальше и будет, обещаю.
Он сдул со лба каштановую прядь и улыбнулся. Беря из шкатулки кольт, Питер решил:
-Вернется она с континента, и сделаю предложение. Мальчишки друг друга братьями считают, они обрадуются. Марта, - он услышал звонкий голос: «Расходитесь, господа. Останавливайтесь у отметок и стреляйте по сигналу».
Женщина откинула голову назад. Питер увидел, как блестят зеленые глаза. Он шел, смотря на влажную траву, зажав револьвер в руке, и повернулся у отметки, выпрямив спину. Белый платок взвился в воздух. Закаркали, закружились вороны. Питер опустил оружие. Гордон упал на колени и сдавленно выругался. Пуля засела у него в локте, кровь лилась по рукаву пиджака.
Питер отбросил револьвер:
-Сделаю предложение. Потому, что я ее люблю, потому, что хочу провести остаток жизни с ней, только с ней. Может быть, - он тихо вздохнул, - может быть, она мне не откажет
Секундант увел Гордона к экипажу. Рядом с Питером раздался уважительный голос Марты:
-Ты даже не пошевелился.
Она приподнялась на цыпочках и вынула из ствола дуба вонзившуюся туда пулю.
-Он нервничал, - хмыкнула Марта, - я видела. Вот и промахнулся. Возьмешь на память? - серый свинец лежал на нежной ладони.
Питер взял пулю и кинул ее в траву: «Обойдусь». Он удивленно посмотрел на хронометр: «И четверти часа не заняло. А у вас, в Америке, ты мне говорила, в тавернах дерутся?»
-В салунах, - рассмеялась Марта.
-Когда, - она тряхнула головой и внезапно увидела перед собой лазоревые глаза Степана, - когда мы в Сакраменто жили, там почти каждый день кто-то в кого-то стрелял, - Марта вынула свой кольт и погладила золотую табличку на рукояти: «Я его на континент возьму».
На вершине холма было тепло. Откуда-то издалека слышались звуки колокола. Питер вспомнил кладбище в Мейденхеде, надгробные камни, и мощный, зеленый дуб.
-Я есть воскресение и жизнь, - шепнул он, глядя вслед Марте. Она сняла шляпу, бронзовые волосы рассыпались по стройным плечам: «Как это там, от Иоанна? «Марфа, услышав, что идет Иисус, пошла навстречу Ему». И она, - Питер нагнал женщину, - она тоже такая, конечно».
-Будь осторожна, пожалуйста, - сказал он, завидев экипаж: «Возвращайся к нам». Он чуть было не добавил: «Ко мне, Марта».
Она повернулась и подала ему руку: «Вернусь, Питер. Обещаю».
Ворон, что кружил над их головами, прянул крыльями. Птица исчезла в синем, без единого облачка, летнем небе Лондона.
Пролог
Лето 1865, Баден-Баден
От узкой улицы Тиргартенвег виллу отделяла высокая, каменная стена. В саду пахло розами. Бордовые, алые, кремовые цветы вились по колоннам мраморной террасы. На ступенях, лениво помахивая хвостом, лежала рыжая, охотничья собака. Французские окна виллы были распахнуты. Из гостиной доносились звуки фортепиано и низкое меццо-сопрано. Женщина пела Che Faro, арию Орфея из оперы Глюка. На низком, резном столике, между двумя мужчинами, раскинувшимися в плетеных креслах, красовался серебряный кофейник и фарфоровые чашки.
-Право, месье Жан, - добродушно заметил старший, высокий, крепкий бородатый человек, с пятнами чернил на пальцах, - вы зря беспокоитесь. Федора Петровича, - имя он сказал по-русски, - я помню по Санкт-Петербургу. Безобидный юноша, привлекался по делу петрашевцев, - Тургенев скосил глаза на письмо, что лежало у него на коленях.
Почерк был торопливым, перо, скверным, рвавшим дешевую бумагу. На конверте стоял почтовый штамп Висбадена.
-Пять дней как я уже в Висбадене и всё проиграл, - читал Тургенев, - всё дотла, и часы, и даже в отеле должен. Прошу вас, милостивый государь, Иван Сергеевич, пришлите мне сто талеров, с учетом того, что раньше трех недель, может быть, Вам и не отдам. Впрочем, может быть, отдам и раньше, - на подписи расплылась клякса.
-Нечего поощрять его слабости, - разозлился Тургенев, - никаких ста талеров он не получит. Пошлю пятьдесят. Понятно, что долг он не вернет. Гениальный писатель, а губит себя рулеткой и женщинами. Держал при себе эту сумасшедшую нигилистку, Суслову. Впрочем, кажется, они расстались.
От бумаги кисло, неприятно пахло вином. Тургенев напомнил себе, что завтра надо сходить на почту и затянулся папиросой в янтарном мундштуке.
-Но избежал ареста, - продолжил он, глядя на своего собеседника, - стал юристом, в департаменте служит, А что он играет, месье Жан, - Тургенев усмехнулся, - это не запрещено. Я, правда, - Иван Сергеевич погладил собаку, - никогда азарта не понимал. Федор Петрович, как бы это сказать, консервативных взглядов, друг Победоносцева. Однако такое часто случается. После радикальной молодости люди успокаиваются, становятся более, - Тургенев покрутил пальцами и отпил кофе.
-Я вам говорил, - он помолчал, - я, поэтому в Россию избегаю возвращаться. Там сейчас, несмотря на реформу, в почете православие и народность, а какой из меня славянофил? - серые глаза заблестели: «Меня, наоборот, ругают за то, что я не понимаю нужд и чаяний русского народа. Оторвался от почвы».
Джон сидел, откинувшись на спинку кресла, вспоминая «Записки охотника». Герцог читал их во французском переводе тещи.
-Если кто-то и понимает народ, - подумал Джон, - это месье Тургенев. Хорошо, что он помогает нам. Марту пока никто видеть не должен. Потом приедет мадам Гаспар, снимет лучший номер в гостинице, И я здесь появлюсь, - он, невольно, улыбнулся.
У Джона имелся французский паспорт, на имя месье Жана Дешана, уроженца Страсбурга. К сентябрю в Баден-Баден съезжалась публика, после лета, проведенного в Остенде, Довиле и на итальянских озерах. Осень здесь была тихой, теплой. Постояльцы гостиниц посещали галереи с целебной водой, устраивали пикники в горах. В казино шла большая игра. Джон хотел наняться официантом в ресторан при гостинице, где собиралась поселиться мадам Гаспар.
В Париже Марта сошлась с мадам Бенджамин, и познакомилась с месье Дюма. Они с Джоном встретились, на вокзале во Франкфурте. Марта, смешливо, сказала:
-Как ты мне обещал, месье Александр за мной ухаживал. Однако я была занята, примерки, универсальные магазины, - Джон одобрительно оглядел ее изящное, дорожное платье, отменной, темно-зеленой шерсти, с короткой накидкой, отделанное замшевым кантом. Он кивнул: «Очень хорошо».
В Париже Марта жила в отеле Le Meurice, на рю Риволи. На Левом Берегу, женщина не появлялась. Анри и Юджиния знали, что она здесь, но Марта не хотела рисковать. С мадам Бенджамин она познакомилась легко. Проследив за домом женщины, Марта поняла, в какое отделение Лионского Кредита ездит жена бывшего госсекретаря. На следующий день Марта оказалась в банке. Мадам Бенджамин, услышав ее луизианский акцент, ахнула: «Боже, вы из Нового Орлеана!»
-Из Батон-Ружа, мадам, - улыбнулась Марта, - но последние пятнадцать лет я жила на Мартинике.
Мадам Натали представила ее месье Дюма. Услышав, что Марта едет в Баден-Баден, якобы для поправления здоровья, жена мистера Бенджамина снабдила женщину рекомендательными письмами.
-Не увлекайтесь рулеткой, мадам Гаспар, - весело заметил писатель, когда они сидели за обедом, - женщины в игорном зале бывают азартнее мужчин.
Драгоценности Марте выдали под расписку в Лондоне. Она получила бриллианты, изумруды, бразильские топазы, золотые браслеты и кольца, жемчужные ожерелья. Марта сидела в скромно обставленной комнате, в Уайтхолле. Клерк шевелил губами, составляя список. Он попросил: «Распишитесь, миссис Бенджамин-Вулф, где галочка. Шкатулку вам доставят на Ганновер-сквер».
-Жаль, что его старший брат погиб, - со вздохом заключил Тургенев: «Но, как я сказал, вы напрасно беспокоитесь, месье Жан. Федор Петрович никакого отношения к Третьему Отделению не имеет».
Марта, в Лондоне, показала Джону аккуратно склеенные обрывки приказа и перевела его на английский язык. Джон пробежал глазами описание американской подданной, мисс Марты Бенджамин. Герцог, задумчиво сказал: «Десять лет прошло. Он может, вспомнить, - Джон положил руку на рисовую бумагу.