Мисти Коупленд называли нетипичной балериной. Как большинство спортсменов, она начала заниматься балетом в детстве, но позже, чем это принято: детей часто приводят в балетную школу уже в четыре года. Тринадцатилетняя тихоня Мисти не сомневалась, что провалила пробы в школьную хореографическую труппу. Девочка держалась тише воды ниже травы, однако ее заметили. Способности и талант Мисти были неоспоримы, а умение наблюдать и сосредотачиваться на сложной хореографии казались уникальными для ее возраста. В тот день ее поставили во главе труппы из шестидесяти девочек. Так начался ее путь в балет. В 2015 году Мисти стала первой афроамериканской прима-балериной в истории Американского театра балета.
А вот еще один знаменитый интроверт Альберт Эйнштейн. В детстве он предпочитал изучать интересующие его предметы самостоятельно, из-за чего у него иногда возникали проблемы. В 16 лет он провалил вступительные экзамены в колледж, потому что недостаточно подготовился учил только то, что ему было интересно. Правда, позднее он научился сочетать интенсивные периоды уединенной работы с выходами «в люди». В 23 года Эйнштейн создал «Академию Олимпия» клуб, где встречался с близкими друзьями и обсуждал идеи, которые много часов разрабатывал в одиночестве. В 26 лет Эйнштейн произвел революцию в физике, а в 42 года получил Нобелевскую премию.
На страницах этой книги ты познакомишься с подростками-интровертами, которые достигли больших успехов в традиционных «тихих» занятиях искусстве и литературе. Ты также встретишь интровертов, которые стали президентами класса, чемпионами в ораторских состязаниях, спортсменами, актерами и певцами. Такие роли могут показаться неподходящими для тихонь, и многие, о ком пойдет речь, сначала не хотели примерять их на себя, но ими двигало увлечение. Страсть к какому-либо делу характеризует многих интровертов, надеюсь, со временем и ты найдешь такое занятие для себя (это может произойти не сразу).
Рассказывая истории подростков таких же, как ты, я попытаюсь ответить на вопросы, часто возникающие у интровертов. Как заявить о себе, если ты интроверт? Как сделать, чтобы тебя не игнорировали? Как приобрести друзей, если трудно набраться смелости и начать разговор первым?
Мы поговорим о том, как интроверты общаются с окружающими друзьями, семьей и учителями. О том, как мы выбираем увлечения и хобби. И о наших отношениях с самими собой. Надеюсь, эта книга поможет тебе научиться принимать себя таким, какой ты есть, и ценить присущие тебе качества. Ты нужен миру, и ты можешь сделать так, чтобы тебя услышали и твой тихий голос усилился стократ.
Пусть эта книга станет твоим путеводителем. Она не поможет тебе стать кем-то другим, но научит применять те замечательные качества и навыки, которыми ты уже обладаешь. И тогда о тебе узнает весь мир.
Часть первая. Школа
Глава первая. Тихоня в столовой
Когда мне было девять лет, я уговорила родителей на восемь недель отпустить меня в летний лагерь. Они отнеслись к моей идее скептически, но мне очень хотелось поехать. Я прочла много книг о летних лагерях на берегу озер, окруженных лесом. Герои этих книжек очень весело проводили там время.
Перед отъездом мама помогла мне собрать чемодан. Мы положили туда шорты, сандалии, купальники, полотенца и книги. Много-много. Взять их казалось само собой разумеющимся мы были читающей семьей. По вечерам и выходным родители, братья, сестры и я сидели в гостиной, уткнувшись в свои книжки. Разговаривали мало. Каждый погружался в свой мир вымышленных приключений, но все-таки мы были вместе. Поэтому, когда мама клала мне в чемодан столько книжек, я представляла, что в лагере все будет так же, как дома, только лучше. Я уже видела, как, лежа в одной общей спальне в одинаковых ночнушках, мы я и еще десяток моих новых подруг упоенно читаем.
Но все вышло совсем иначе. Лагерь оказался полной противоположностью нашим тихим семейным вечерам. Жизнь в нем напоминала чей-то нескончаемый шумный день рождения. С разницей лишь в том, что я не могла позвонить оттуда родителям, чтобы те пораньше забрали меня домой.
В первый день вожатая собрала нас и сказала, мол, чтобы проникнуться лагерным духом, мы должны выучить кричалку и кричать ее каждый день до конца лета. Размахивая руками, как при быстрой ходьбе, вожатая проскандировала:
МЫ ШУМНЫЕ ДЕВЧОНКИ!
ВЕСЕЛЫЕ ДЕВЧОНКИ!
ШУМИМ И ВЕСЕЛИМСЯ!
МЫ ШУМА НЕ БОИМСЯ!
После чего подняла руки, широко развела их и расплылась в ослепительной улыбке.
Да, такого я не ожидала! Мне и без того было весело, я радовалась, что приехала в лагерь, но зачем же заявлять об этом во всеуслышание? (И чем тут, собственно, гордиться? Разве хорошо быть шумной?) Я не знала, что и думать. Бодро проорав кричалку вместе со всеми, я поспешила найти тихий уголок, достала книжку и начала читать.
Однако через несколько дней ко мне подошла самая крутая девчонка из нашего корпуса и спросила, почему я все время читаю и почему такая «спокойная» то есть не шумная. Я посмотрела на книжку, огляделась Никто не сидел и не читал кроме меня. Все смеялись, играли, кто-то бегал по лужайке с девчонками из других корпусов. Я закрыла книжку, убрала ее в чемодан к остальным книгам и не доставала до конца лета. Запихивая их под кровать, я чувствовала себя виноватой, словно книги нуждались во мне, а я их подвела.
Остаток лета я вместе со всеми вопила про шумных девчонок, старательно делая вид, что мне это нравится. Каждый день размахивала руками и улыбалась во весь рот, притворяясь веселой и общительной. А когда смена закончилась и я, наконец, воссоединилась с любимыми книжками, что-то изменилось. Я по-прежнему ощущала необходимость быть шумной в школе и даже с друзьями.
В начальной школе мы все знали друг друга, ведь были вместе с детского сада. Я догадывалась о своей робости, но со знакомыми ребятами чувствовала себя уверенно и даже однажды участвовала в школьном спектакле. Все изменилось, когда я перешла в среднюю школу. Там я оказалась новенькой среди незнакомых ребят, болтавших о чем-то своем. В школу меня отвозила мама: я слишком нервничала, оказываясь в автобусе с другими детьми. Двери в школу отпирались только после первого звонка, и если мы приезжали раньше, приходилось ждать на парковке. Школьники разбивались на группки, кто с кем дружил. Все знали друг друга и чувствовали себя совершенно нормально. А для меня та парковка была кошмаром.
Наконец звонил звонок, и мы бежали в школу. В коридорах царила еще большая суета, чем на парковке. Ребята бегали взад-вперед, уверенно шагали по коридору, явно чувствуя себя хозяевами школы. Мальчишки и девчонки обменивались новостями, хихикали. Я же выискивала в толпе знакомые лица, долго думала, не подойти ли поздороваться, а потом шла своей дорогой, так ничего и не сказав.
Но хуже всего бывало в столовой на большой перемене. По сравнению со столпотворением в ней толкотня в коридорах казалась раем! Сотни голосов отражались от массивных шлакобетонных стен. В зале стояли длинные узкие столы, и за каждым восседала смеющаяся, болтающая «компашка». Все в школе делились на компашки: улыбчивые, пользующиеся популярностью девчонки сидели в одном углу, спортсмены в другом, зубрилки в третьем. У меня голова шла кругом куда там улыбаться и непринужденно болтать, как другие!
Знакомая картина? Думаю, не я одна столкнулась с такой проблемой.
Вот, например, Дэвис. Задумчивый, застенчивый парень, в первый учебный день в шестом классе он оказался в такой же ситуации. Будучи одним из немногих азиатов в школе, где учились в основном дети с европейской внешностью, он чувствовал себя неуютно: ему казалось, что все считают, будто он выглядит как-то не так. И настолько нервничал, что на продленке чуть ли не забывал дышать от волнения, пока остальные неторопливо рассаживались по местам. Наконец, он сел и попытался сосредоточиться на домашнем задании. Остаток дня прошел в том же духе: в переполненной столовой он, еле дыша, нашел свободное место и с облегчением выдохнул лишь на уроках, где царила тишина. Когда в половине четвертого прозвенел звонок, Дэвис чувствовал себя выжатым как лимон. Первый день в шестом классе закончился, он выжил. Правда, в автобусе по пути домой кто-то прилепил к его волосам жвачку.