Дэвид Ротенберг - Пробуждение дракона стр 41.

У Мириам родилась дочь, которую он отобрал у нее и отправил в английскую деревню неподалеку от Хирфорда.

Моя любимая сестра впала в безумие и остаток жизни провела там, куда поместил ее Врассун. В Бедламе.

Мне неизвестно, когда она умерла. О своей племяннице и твоей двоюродной сестре я знаю лишь то, что ее звали Миранда.

Я делал дьяволову работу. Не делай дьяволову работу ты.

Сайлас оказался на ногах, сам не заметив, как вскочил из-за стола. Его голова стала непроизвольно раскачиваться вперед и назад, из глаз текли слезы и капали на пол у ног, а с губ снова и снова срывалось имя Миранда.

За окном клумба с красными цветами, обозначавшая то место, где упал Майло, внезапно словно ожила и засветилась. Сайлас попятился от окна.

А потом он ощутил странное чувство. Он будто бы уменьшался в размерах, возвращаясь туда, где был маленьким мальчиком. Он убил собственного брата. Он обрюхатил собственную сестру. Он падал, падал, падал в бездонный черный колодец внутри самого себя.

Сайлас кинулся на чердак и открыл окно. Он смотрел на Шанхай, но внезапно то, что он видел, перестало быть Шанхаем. Он выбежал в сад и стал вдыхать воздух, насыщенный экзотическими ароматами, но они не трогали его сердца. Он слышал звуки города, как слышат знакомый, но бездушный голос певца. И только тут он осознал, что дышит тем же воздухом, которым дышал Майло.

Сайлас подошел к двери сада и запер ее. Больше из сада он не выходил никогда. Сайлас Хордун безвольно дрейфовал по течению мира. Даже нежные прикосновения Май Бао не могли вернуть его к жизни. На следующее утро он проснулся до рассвета и установил на все ворота сада дополнительные замки.

В то утро он позвал Макмиллана.

 Я рад видеть, что с вами все хорошо.

 Угу, капитан. Я в порядке.

 Вот и славно,  проговорил Сайлас, а потом велел перевести управление всем своим бизнесом в маленький домик в северной части поместья. И наконец он велел обратить в наличные деньги всю свою собственность.

 И что с ними делать, капитан?  спросил Макмиллан.

 Пусть работают на мой банк.

 Банк ШанхайМакао?

Сайлас рассмеялся.

 Что смешного?  непонимающе буркнул Макмиллан.

 Ужасное название,  ответил Сайлас.  Придумайте новое. Пусть Шанхай остается, но вместо Макао поставьте какой-нибудь другой китайский город.

 Вы хотите, чтобы я сам выбрал название города, капитан?

 Да,  немного подумав, кивнул Сайлас.  Выберите в пару к Шанхаю название другого азиатского города.

Каждое утро Сайлас проводил с детьми и внуками, пытаясь подарить им максимум любви. Но он угасал и понимал это. С удивительной быстротой к нему возвращалось прежнее состояние полного бесчувствия.

По утрам он просыпался в поту. Часто пропускал завтраки, обеды и ужины лишь потому, что забывал о них, а когда садился за стол, то уже не получал никакого удовольствия от изысканных яств, которые готовил для него шеф-повар.

Это случилось через три года после его возвращения в Шанхай. Сайлас с совком и лейкой присел возле клумбы с красными гортензиями в том месте, где погиб его брат. Подняв глаза, он увидел, что рядом стоит Май Бао и смотрит на него.

 Кто победил?  неожиданно спросил он.

 Победил в чем, муженек?

 В автомобильных гонках.

 Ты имеешь в виду Большие шанхайские автогонки?

 Вот, значит, как их назвали.

 Да.

 Ну, так кто победил?

 Первым пришел «Серебряный призрак» Врассунов, а вторым«симплекс» Джардин Мэтисонов.

Сайлас кивнул и вернулся к своему занятию.

Май Бао долго смотрела на него и наконец сказала:

 Ты переживаешь из-за того, что Врассуны выиграли автогонку и объявленный тобой денежный приз?

 С какой стати?  Не поднимая глаз, медленно покачал головой Сайлас.  Все едино, Май Бао. Теперь я вижу: все едино.

Глава пятьдесят седьмаяИНТЕРЛЮДИЯ. И ВРЕМЯ ПРОХОДИТКонец 1911 года22 февраля 1934 года

Время текло быстро, как это иногда случалось за долгую историю Срединного царства.

Маньчжурская династия пала, а точнее говоря, рухнула. Доктор Сунь Ятсен тут же стал президентом Китайской Республики, но ненадолго. Поскольку, куда бы он ни сунулся, он оказывался кругом в долгу у местных правителей-милитаристов, один из которых вскоре узурпировал президентскую власть и попытался основать новую императорскую династию. Со временем глупый доктор согласился на пост министра железнодорожного транспорта в новом правительстве.

Американский журналист, который путешествовал вместе с добрым доктором после его назначения в кабинет министров, с изумлением наблюдал, как этот дурень, расстелив на столе карту страны, принялся чертить на ней прямые линии с востока на запад и с севера на юг.

 Что это такое?  полюбопытствовал журналист.

 Железные дороги. Это мой план новой железнодорожной системы Китая.

Журналист, открыв рот, смотрел на линии на карте. Они пересекали горы, реки и пустыни. Автор «нового плана», по всей видимости, не имел ни малейшего представления о том, какие трудности для строительства и эксплуатации железных дорог представляли собой топографические реалии. Когда журналист обратил на это внимание собеседника, добрый доктор сказал:

 Но ведь это самые короткие маршруты!

Добрый доктор умудрился настроить против себя своего спонсора Чарльза Суна, сначала взяв его младшую дочь в качестве секретарши, а потом, не спросив разрешения отца, женившись на этой девушке, годившейся ему в дочери. Не желая отставать от своего номинального командира, генералиссимус Чан Кайши женился на старшей дочери Чарльза Суна, тоже не спросив у того разрешения. Эти события произвели подлинный хаос в доме Суна, а его средняя дочь тем временем тайно проводила время в компании революционно настроенных студентов из быстро растущей Коммунистической партии Китая.

Три эти одетых на западный манер китаянки, как и было предсказано Бивнем Нарвала, сыграли заметную роль в истории страны. Со временем они станут известны, как Та, Которая Любит Деньги, Та, Которая Любит Власть, и Та, Которая Любит Китай.

Сам Чарльз в середине 1920-х годов передал все свои полномочия сыновьям и, подобно Сайласу, отошел от дел.

Три Человека с Книгойбандит Ту, Сайлас Хордун и Чарльз Сунсыграли каждый свою роль в постоянно растущей мозаике Шанхая. Но подлинный Человек с Книгой был еще только на подходе. Со временем он войдет в Шанхай во главе могучей армии и изменит все в Городе-у-Излучины-Реки. Хотя сначала ему придется двинуться на север, чтобы избежать истребления от рук гоминьдановских отрядов Чан Кайши, не превратиться в подобие бюрократа из Коммунистической партии Советского Союза и создать крестьянское войско, способное соперничать с ополчением тайпинов. Только после этого он сможет обрушиться на японских агрессоров.

КНИГА ТРЕТЬЯГИБЕЛЬ САДА

Глава перваяПОСЛЕДНИЙ СОН САЙЛАСА ХОРДУНА

Сайлас видел всего лишь две тени, стоящие в дальних углах его спальни. Сначала он подумал, что это две его жертвы, Майло и Миранда, но ошибся. По мере того как песок его жизни вытекал все быстрее, темная комната словно бы наполнялась светом. Тень, которую он поначалу принял за Майло, пришедшего, чтобы отомстить, на самом деле оказалась сгорбленной от старости фигурой Чарльза Суна. Полагая, что другая тень является его первой женой Мирандой, он ошибся еще сильнее. В разгорающемся свете выяснилось, что у второго посетителя не только китайские черты лица, но он вдобавок еще и мужчина. Гость повернулся и подошел к изножью кровати. Это был окровавленный и ухмыляющийся бандит Ту.

Старый вор первым нарушил молчание.

 Пора тебе присоединиться к нам,  пробубнил он на языке, который, возможно, был мандаринским, возможно, кантонским диалектом, но из всех языков, известных Сайласу, больше всего напоминал идиш.

Согбенная фигура Чарльза Суна повернулась к бандиту и проговорила:

 Что значит «присоединиться к нам»? Я еще не умер.

Сайлас кивнул в знак согласия, хотя и был удивлен тем, что Чарльз Сун ответил Ту определенно на идише.

 Выходит, я умираю?  также на идише спросил он.

 А ты хотел стать первым бессмертным?  с издевкой в голосе осведомился бандит.

 Признаюсь, подумывал об этом,  ответил Сайлас, удивляясь, что знает, как будет на идише «признаюсь» и «подумывал». Эти слова часто употребляются в повседневной речи, утешил он себя. Затем задумался о том, почему он себя утешает, а потом попытался вспомнить, как будет на идише «утешать».

 Чему быть, того не миновать,  проговорил Чарльз Сун и добавил:Истина заключается в том, что мы, все трое, оказались лишними. Мы были всего лишь приманкой, средством, предназначенным для того, чтобы отвлечь внимание от чего-то более важного. Вот и все.

 Что ты имеешь в виду?  спросил бандит Ту.

 Мы были всего лишь катализатором,  глубоко вздохнул Сайлас, дивясь тому, что его словарный запас на идише включает и столь сложное слово.

 Объясни ему, старый еврей,  беззлобно проговорил Чарльз.

Сайлас открыл было рот, но слова не шли с языка, поэтому объяснять принялся сам Чарльз.

 Катализаторэто вещество, необходимое для того, чтобы произошла реакция или какие-то изменения. Если его нет, не будет и изменений. Но сам катализатор не меняется, он всегда остается самим собой. Помимо ускорения перемен, он не имеет другого предназначения и остается за бортом реакции, являясь необходимостью, нужной лишь для того, чтобы начались изменения. Катализатор не имеет цены. После того как процесс завершен, его без сожалений выбрасываюти человек, и природа.

 Значит,  прорычал бандит Ту,  мы трое были всего лишь

 Да, катализатором, необходимым для того, чтобы у излучины реки начались и быстро набирали скорость перемены.

 А теперь,  хмыкнул Ту,  мы бесполезны, как соски у мужчины.

Сайлас взвешивал сказанное. Потом он подумал о седом капитане джонки, который, видимо, положил Библию в сумку с дневниками отца, затем о старом льве, который шептал ему что-то на ухо под синим небом ночной пустыни. Он подумал о слухах относительно поисков Человека с Книгой и взглянул на двух своих гостей. Бандит Ту держал в левой руке томик «Ицзин», в правой руке Чарльза Суна был последний номер одной из его газет. Сайлас почувствовал, что и сам что-то держит. Он опустил глаза и увидел, что сжимает в руке отцовские тетради.

 Хочешь, я снова почитаю тебе, муженек?  ласково спросила Май Бао, забирая у него тетради.

Сайлас поднял на нее глаза. Когда она успела войти в спальню и куда подевались Чарльз и бандит Ту?

Женщина повторила вопрос.

Он отрицательно покачал головой.

 Тогда что, Сайлас? Скажи мне.

Сначала он не мог вымолвить ни слова, потом пробормотал:

 Я говорю на идише?

 Если бы ты говорил на идише, я не смогла бы ответить тебе.

 Значит, я говорю на шанхайском диалекте?

 Да, причем, как всегда, на великолепном.

 Я умираю, Май Бао.

 Да, Сайлас, нам всем суждено умереть.

 Неужели все было ни к чему?  спросил он жену.  Неужели я был всего лишь катализатором?

Но на этот вопрос Май Бао не смогла ответить, потому что он был задан на устаревшем фарси.

Сайлас схватил ее за руку и с неожиданной силой подтащил к себе.

 Найди Человека с Книгой, Май Бао! Найди его! Ведь ради этого жили мы все.

Но чем усерднее Май Бао пыталась разобрать просьбы Сайласа, который приходил во все большее возбуждение, тем больше она терялась, поскольку даже не узнавала языка, на котором он говорил, и уж тем более не могла понять, чего он от нее хочет. Ей удалось разобрать только одно словоочень хорошее, временами дарившее облегчение, которое не может дать даже молитва: «Аи».

Она повторила это слово. Услышав его, Сайлас улыбнулся.

И это было все.

Глава втораяПОХОРОНЫ БЕЛОГО КИТАЙЦА1936 год

Город-у-Излучины-Реки никогда не видел ничего похожего на эту похоронную процессию, во главе которой лошади медленно влекли катафалк с гробом мистера Сайласа Хордунамультимиллионера, хлопкового барона, опиумного барона, барона недвижимости, банкира, еврея, человека, обожавшего Шанхай и убившего своего брата Майло.

Погребальный кортеж торжественно двигался по улице Кипящего ключа по направлению к повороту на Бунд, где некогда Сайлас приказал возвести длинную вогнутую стену, чтобы уберечь шанхайцев от аварии своего автомобиля, которую он же и подстроил. Стена выполнила свою задачу: ни один житель города не пострадал, когда гоночная машина Хордуна перевернулась в этом точно рассчитанном месте. Даже гонщик, шотландец Макмиллан, не получил ни царапины, хотя и не был пристегнут ремнями безопасности. Погиб только повар-африканец. Тот, которого потом похоронили с почестями и которого горько оплакивал другой богатый и влиятельный житель Города-у-Излучины-Реки, мистер Чарльз Сун. И даже здесь, в городе, где не существовало секретов, где разветвленная сеть шпионов быстро превращала тайное в явное, никто не мог понять причин, по которым Чарльз Сун столь безутешно горевал в связи со смертью обычного чернокожего повара.

Катафалк с простым гробом Сайласа катился медленно, не быстрее, чем двигалась длинная вереница тех, кто пришел проститься с усопшим. Сразу за гробом шли двадцать приемных детей Сайласа, их супруги и дети. Трое несли на руках внуков. Все были одеты в белоетрадиционный в Китае цвет скорби, но никто не плакал. Все скорбящие хранили торжественное молчание.

Следом за детьми, никем не сопровождаемая, низко склонив голову, шла Май Бао, известная теперь всему Шанхаю под именем Цзян.