Женщина обняла сына, прижала его к груди.
Да, верю, сказала она, но в голове у нее вертелось: «А что еще мне остается?»
* * *
Лоа Вэй Фэнь радостно засмеялся, когда младший сын, рубанув ребром ладони по обрезку доски, с легкостью расколол его надвое. Мальчик был определенно талантлив и трудолюбив.
Ударь меня, папа! крикнул мальчик и принял оборонительную стойку.
Лоа Вэй Фэнь улыбнулся и сделал выпад, но удар прошел мимо цели, поскольку сын отклонился в сторону и тут же кинулся на отца. Лоа Вэй Фэнь отразил атаку и, сделав сальто, перепрыгнул через сына. Однако в тот момент, когда он приземлился, мальчик уже сидел на нем верхом, и только исключительная физическая сила Лоа Вэй Фэня помогла ему избежать серьезной травмы.
Парнишка завизжал от восторга, когда отец подбросил его высоко в воздух, перекинув через плечо, как мешок с рисом, и, вскочив на ноги, побежал к дому.
* * *
Поздно ночью он разговаривал с двумя мужчинами, которых обучал раньше, и подробно объяснил им, чему они должны научить его младшего сына, пока сам он будет отсутствовать. После этого он подошел к циновке, где лежали сыновья, и негромко заговорил с ними. Он говорил об их долге перед народом черноволосых, о том, как сильно он их любит. Сказал он и о том, что завтра должен уехать.
Старший сын отвернулся от отца, а младший забрался к нему на колени и показал левую руку. Рука кровоточила и покрылась струпьями.
Что это?
Я наколол на руке кобрутакую же, как у тебя на спине.
Лоа Вэй Фэнь взял руку сына и содрал с нее засохшую кровавую корку. Его удивило, что мальчик при этом даже не моргнул. Рукавом рубашки он стер с руки сына кровь, и там действительно была вытатуирована, хоть и не очень умело, свернувшаяся кольцами, изготовившаяся нанести удар кобрас открытой пастью и раздувшимся капюшоном.
Лоа Вэй Фэнь погладил сына по голове, уложил на циновку и сказал:
Спи.
Он не стал договаривать то, что вертелось у него в мозгу: «Убийца должен использовать для сна каждую свободную минуту».
В ту ночь он снова спал с женой, но не отдал ей своего семени, поскольку теперь точно знал: у него есть преемник, которому со временем он сможет передать обязанности по Договору Бивня. Женщина жалобно заметила, что он ее больше не хочет.
Дело не в этом, отмахнулся Лоа Вэй Фэнь.
А в чем?
Меня заменит младший сын.
А как же наш старший?
Ему придется искать собственный путь, но учить его я больше не стану. Нет необходимости. Если же он сумеет выучиться без моей помощи, то мне придется выбирать преемника из них двоихтак же, как поступил мой предшественник, когда избрал меня в качестве главы Гильдии убийц. Я не заберу его жизнь, чтобы очистить дорогу для младшего. Но он должен принять это, а ты должна подготовить его, иначе его смерть падет на твою голову. Теперь же помоги мне собрать одежду. Я уйду до захода луны.
До захода луны мальчику, которому предстояло стать Убийцей, приснился странный сон. Он находился в большом городе но это был не Шанхай, а вокруг него царил настоящий кошмар. Повсюду валялись убитые китайцы. Он спал с открытыми глазами, а люди терпеливо ожидали его приказов. Даже во сне он сделал глубокий вдох, готовя себя к выполнению ужасной миссии, ожидавшей его впереди.
Глава тридцатаяТУ И БИВЕНЬ
Дверь в дальнем конце бывшей конюшни со скрипом отворилась, и в сумраке сарая Ту с удивлением увидел Красного Шеста, которого когда-то, на борту захваченного корабля Британской восточно-индийской компании, с позором прогнал от себя. Два дюжих телохранителя подвели незваного гостя и швырнули его к ногам Ту.
Бандит поднялсявеличественный, словно сам маньчжурский император, стоящий возле трона. Опозоренный Красный Шест дотошно исполнил ритуал раболепного земного поклона. Ту терпеливо ждал, пока будет покончено с формальностями, на что ушло около минуты.
Чего тебе? крикнул он.
Красный Шест, уткнувшийся лбом в землю, не меняя позы, принялся рассказывать о том, как две недели назад повстречал в баре некоего молодого человека.
Ту уже собирался приказать телохранителям, чтобы те вышвырнули презренного вон, но внимание его вдруг привлекли два слова, сорвавшиеся с уст пришедшего: «резчик» и «бивень».
Молчи, несчастный! рявкнул Ту, жестом велел охранникам выйти и приказал, чтобы к нему не пускали бы никого, кто может помешать его беседе «с этим заблудшим Красным Шестом».
После того как телохранители удалились, Ту подошел к инкрустированному перламутром откидному столику, вмонтированному в стену, открыл с помощью ключа дверцу стоявшего там же буфета, и взгляду Красного Шеста предстала такая коллекция бутылок с разнообразной европейской выпивкой, какой не было, наверное, во всем мире.
Хочешь выпить? спросил Ту.
Обернувшись, он с удивлением увидел, что мужчина находится все в той же позе, стоя на четвереньках и уткнувшись лбом в холодный пол.
Ту пожал плечами.
«Может, пусть так и стоит?»мелькнуло у него в голове.
Встань, передумав, велел он.
Красный Шест медленно поднялся на ноги, но на бывшего хозяина не смотрел, отводя глаза в сторону.
Что ты там бормотал про сына Резчика и бивень? Ту налил себе лучшего ирландского виски.
Через несколько минут, которые понадобились Красному Шесту для того, чтобы подробно рассказать о встрече и знакомстве с сыном Резчика, Ту приказал:
Приведи мальчишку нынче же вечером.
Сюда?
Нет, не сюда. Ко мне домой.
Да, господин. Но возможно, это будет довольно поздно. Он уходит из мастерской не раньше заката.
Ну и ладно. Я как раз вернусь домой на закате и буду ждать тебя с мальчишкой.
Как прикажете, господин.
И чтобы никаких ошибок на сей раз! предупредил Ту с целью напомнить мужчине, что ожидает провинившегося члена тонгов из «Праведной руки».
* * *
На Шанхай опустилась ночь. Молодой резчик и его новый друг в обнимку шли по темным улицам Старого города. Они пересекли Фан Бан Лу возле храма городских богов-покровителей и двинулись по направлению к старым портовым районам. Юноша немного удивился, когда спутник крепче сжал его плечо и проговорил голосом более хриплым, чем обычно:
Я веду тебя к одному человеку, которому не терпится познакомиться с тобой и услышать твои истории.
Они вошли в большой дом, стоявший в северной части Старого города, и молодой резчик поразился царившей в нем роскоши, сочетавшей в себе как китайские, так и европейские мотивы. Но по мере того как юношу вели в глубь дома, он замечал, что европейские предметы встречаются все реже, уступая место китайским. Он узнал нефритовую статуэткуконного рыцаря, поражающего копьем змею, и по его телу пробежала дрожь. Он сам помогал полировать эту статуэтку, и отец грубо отобрал ее у него, проворчав что-то вроде: «Хорошо, хоть ты ее не разбил Не успел, наверное».
Новый друг открыл большую дверь и, стараясь не встречаться взглядом с молодым человеком, сделал ему знак войти. Юноша вошел и с удивлением услышал, как дверь захлопнулась за его спиной.
Он стоял и ждал, сам не зная чего.
А потом отодвинулась потайная панель позади стола, и в комнату шагнул человечек с карикатурной внешностью. Молодой резчик никогда не видел его прежде, но сразу понял, что этоУшастый Ту, бандит Ту, возможно второй по влиятельности китаец в Шанхае и уж наверняка самый опасный.
Юноша не знал, что делать, и поэтому стоял не двигаясь. Бандит сделал несколько шагов по направлению к гостю и улыбнулся. Зубы у него были на удивление мелкими и острыми.
Я пискнул молодой резчик и беспомощно указал на закрытую дверь за спиной.
Что «я»? спросил бандит свистящим шепотом.
Ничего, господин.
Юноша чувствовал, что, наверное, следует поклониться или проявить уважение еще каким-то способом, вот только не знал, что будет уместнее в данной ситуации. И вдруг, отбросив сомнения, бухнулся на колени и прижался лбом к полу.
Юноша услышал, как что-то скребет по деревянному полу, и понял, что бандит подтащил стул поближе к нему. Приоткрыв глаза, он увидел трехногую крестьянскую табуретку. Среди всей этой роскоши она казалась совершенно не к месту.
Мой Красный Шест говорит, что ты здорово разбираешься в искусстве резьбы. Это правда?
Немного разбираюсь, господин.
Ты делаешь разные безделушки для круглоглазых, так?
Нет, господин! Для нихникогда!
Ты никогда не работал на фань куэй?
Никогда!
Назови хотя бы одну причину, по которой я должен тебе верить.
Таких причин нет, господин.
Тебе известно, кто я такой?
Да, господин. Юноша уже не говорил, а еле слышно шептал. И вдруг его осенило. Он понял, как может отомстить отцу. Я хочу работать на вас, господин.
И что же ты сможешь для меня сделать? усмехнулся Ту.
Все, что угодно!
Ты воин? Умеешь делать оружие? Можешь пускать под откос поезда?
Нет, но у моего отца есть одна вещь, которая, возможно, обладает огромной силой.
Вот как? И что же это такое? спросил Ту, стараясь не выдать охватившего его волнения.
Я думаю, это секрет к будущему Шанхая, выпалил юноша.
Твой отец вырезает секреты к будущему Шанхая? ничего не выражающим голосом спросил Ту.
Нет, но, как мне кажется, у него хранится Бивень Нарвала, принадлежавший Первому императору. Честное слово, я сам его видел! Раньше я, как и все остальные, думал, что это всего лишь небылица, миф, но теперь мне кажется, это правда.
Ту наклонился, приложил кончик указательного пальца к шее молодого резчика и ощутил, как под шелковистой кожей бежит горячая кровь.
И где же Бивень находится сейчас? выпрямившись, спросил он.
Юноша поднял голову, встретился с взглядом угольно-черных глаз Ту Юэсэня и торопливо рассказал о потайном месте в недрах Муравейника, где его отец прятал Бивень Нарвала.
* * *
После того как мальчишку увели, бандит Ту уселся за стол и стал думать над тем, как с максимальным эффектом использовать против фань куэй информацию, оказавшуюся в его распоряжении. Эти размышления привели его к мысли о вдовствующей императрице.
Старый Будда до сих пор оставалась невероятно влиятельной фигурой. Ту даже не мог вспомнить имени нынешнего императораэтого дурака, который пытался воплотить в жизнь нелепые «Сто дней реформ». Его никто не принимал в расчет. Реальная власть находилась в руках вдовствующей императрицы, а за Бивень, принадлежавший Первому императору, она посулила «награду, достойную маньчжурского императора». Ту уже знал, какую награду потребует в обмен на Бивень. Он улыбнулся и побарабанил по столу неухоженными ногтями. Он выбивал ритм не утихавшего за окном дождя, и звук этот заставил его память вернуться к бабушке, к ее рукам, похожим на птичьи лапы, которыми она держала лицо внука и неистово требовала от него отомстить ненавистным фань куэй. Ту снова задал себе вопрос, почему для него так важно воплотить бабушкину мечту об отмщении круглолицым. Дождь продолжался, а пальцы все так же ритмично стучали по крышке стола. И тут мысли его сгустились, словно клубы тумана, а затем приобрели четкие очертания. Месть позволяла ему направить бушующую в душе ярость в конкретное русло. В бессмысленном мире она вносила в его существование смысл. Так же как «Ицзин», месть придавала форму бесформенному.
«Изгони их из Шанхая, а затем и из Китая. Всех, до последнего. Гони их, Юэсэнь, пока в Поднебесной не останутся одни только черноволосые. Бабушка плюнула, и земля впитала ее плевок. А если не выполнишь мой завет, да падет на твою голову проклятье!»
Ту тряхнул головой, чтобы избавиться от сердитого голоса бабушки, звучавшего в мозгу. Сейчас ему была нужна ясная голова и сильный союзник вроде вдовствующей императрицы и обещанной ею «награды, достойной маньчжурского императора». Но сначала предстояло придумать, каким образом добраться до старой суки. Это будет не так-то просто. Ту открыл «Ицзин», прочитал один из содержавшихся в ней советов, и его губы расплылись в широкой улыбке. Он нажал кнопку на столе, и в комнату беззвучно проскользнул Мастер Благовоний.
Что прикажете, господин?
Есть ли у нас кто-нибудь, имеющий доступ к маньчжурскому императорскому двору?
Глава тридцать перваяТОРГОВЛЯ ВОКРУГ БИВНЯ
Через месяц, в течение которого эмиссары двух сторон безостановочно курсировали между Шанхаем и Пекином, после того как были предложены и отклонены десятки взаимных предложений, бандит Ту наконец оказался в зале переговоров дворца вдовствующей императрицы, расположенного в дебрях лабиринта Запретного города. Он прибыл сюда, чтобы потребовать «награду, достойную маньчжурского императора».
Ту Юэсэнь озирался по сторонам, отчаянно борясь с восхищением, помимо воли поднимавшимся в его душе при виде царившего вокруг великолепия. Шпионы предупредили, что его попытаются унизить, и их предсказания сбывались. Он ждал уже четыре часа. Усевшись на обитый сатином диван, Ту Юэсэнь испытал жгучее желание положить ноги на стоявший рядом столик из оникса, но подавил этот порыв. Он приехал сюда не для того, чтобы наживать врагов. Наоборот, ему было необходимо заполучить могущественного союзника. Самого могущественного, какой только есть в Китае.
Бандит Ту размышлял: известно ли Старому Будде о том, что он заигрывает с людьми вроде Чан Кайши, которые, по крайней мере на словах, выступали за ее свержение. Вряд ли, решил он, хотя не исключено, что вдовствующая императрица является приверженцем испытанной стратегии: держи врага поближе, и ты будешь знать о нем все. Ничего удивительного, ведь эта женщина находилась у власти очень долго.
Ту поднялся с дивана и в который раз отправился бродить по залу. Он проходил мимо высокихот пола до потолкаокон, из которых открывался чарующий вид на внутренние сады, мимо большой картины, изображавшей сценку из деревенской жизни с возвышающейся на заднем плане горой. Картина, написанная на тончайшем холсте, закрывала почти всю стену. Дальше стояли декоративные маньчжурские львы, длинные и низкие предметы обстановки красноватого цвета. Все это помещение производило весьма приятное впечатление. Несмотря на свои размеры, оно было каким-то человечным. В нем ощущались мысль, вкус и практичность.