Не обязательно переходить дорогу, не сдавался старейшина Второй. Мы можем идти вдоль нее по этой стороне влево или вправо. Куда-нибудь да придем.
Тут в разговор уверенно вступил крепкий, немного квадратный старейшина Четвертый.
Направо через две тысячи прыжков перекресток, а дальше за ним город. Ясно, что в город нам дороги нет. А налево перекресток через тысячу прыжков, потом дорога поднимается далеко в гору. На горе, как известно, найти водоем непросто. Кто поручится за то, что мы там сможем обнаружить более-менее приличную лужу? Я бы не поручился. Полагаю, лучшее решение, хоть и опасное идти за дорогу!
Время не на нашей стороне, тихо ему вторил старейшина Пятый, худой и высохший. Это был самый старый из всех лягушек. Надо идти. Предлагаю завтра рано утром всему племени отправиться, пока дорога еще не нагрелась от солнца, а машин не так много. И птицы в утреннем тумане не так страшны
Среди старейшин поднялся гул, некоторые стали совещаться друг с другом, жестикулируя и кивая головами.
На авансцену из тени снова вышел старейшина Первый и завершил дискуссию:
Ну что, изумрудные! Если возражений нет, то завтра утром действуем. Сигналом будет крик болотного кулика. Пересекаем дорогу группами по пять-семь лягушек! Двое крайних следят по сторонам за приближением машин. В середине группы дети и старики. Остальные в группе им помогают. При приближении колес на дорогу не выползать и не выпрыгивать. Если вы уже на дороге, а на вас едут, то старайтесь добраться до середины проезжей части и переждать. Иначе на дороге напечатают ваш портрет в полный рост, но вы его уже не увидите. Все! Всем собираться и постараться отдохнуть перед дорогой.
Глава 2
А тем временем в городе на уютной кухне собственной квартиры у окна стоял юноша. Это был худой светловолосый подросток лет пятнадцати в очках и домашней одежде. Он как раз закончил беззаботно жевать бутерброд и обратился к привлекательной женщине, хлопотавшей у плиты:
Ма, а папа опять в субботу и воскресенье на работе?
Да, сынок, папа позвонил, сказал, что у них идет отставание по графику и они будут работать все выходные и даже ночью. Возможно, завтра он приедет на ужин, примет душ и поедет снова на работу.
Жаль, уже вторые выходные мы проводим дома из-за его работы.
Не говори так, Тим, строго возразила мама. Папа же не виноват, что их стройка завязла в этом болоте, будь оно неладно. Зато в конце следующего месяца они закончат первый этап работ, и папа будет всю неделю с нами. У него будет мини-отпуск. И мы все вместе куда-нибудь поедем!
Ага, в музей бабушкиных тапочек.
Что?
Да нет, ничего. Я говорю, что поедем, как в прошлый раз, в какой-нибудь глупый музей или на выставку. Что я там не видел
А ты бы куда хотел?
Куда-нибудь, но уж точно не туда.
Куда-нибудь! воскликнула мама. Ведете себя порой как принцесса на выданье. Того не хочу, этого не хочу, сама не знаю, чего хочу. Не хочу хотеть! Пока будете молчать, как камень под водой, так за вас и будут решать, куда ехать и что делать.
Не камень, а рыба
В данном случае камень! отрезала мама. Ее очень сердило такое, как она считала, безответственное поведение.
Вошла младшая сестра Тима, девятилетняя Эли.
Не надо говорить «вы». Я, между прочим, знаю, чего хочу и куда мы поедем.
Ты что, подслушивала, милая моя?
Нет, мамочка, я просто замешкалась в коридоре и случайно услышала пару слов.
Да, я гляжу, уши красные, и глаза бегают.
Ну мама!
Ладно, ладно, и куда же ты хочешь поехать?
В кондитерскую Толстого Буша!
А-а, понятно. Ну, там посмотрим. Пока хотелось бы, чтобы вашего папаню с работы выпустили к тому времени. А то он совсем зарылся на своей стройке. Как крот.
Зато через год там будет самый крутой аквапарк в мире, невинно заметила Эли. И его построит наш папа!
Ну, тогда я спокойна. Ради такого дела можно и потерпеть, вздохнула мама и отвернулась к плите.
Знаете что? ни с того ни с сего вдруг воскликнул Тим. А я сам завтра к нему поеду, на скутере. Зря, что ли, я весной права получил? Не все же время мне по двору ездить!
Тим, ты уверен, что это хорошая идея? слегка встревожилась мама. Это же далеко и может быть опасно. А ты еще не очень опытный водитель.
Ну, во-первых, ты сама сказала, что кое-кто как девица, хочу не хочу. А я, допустим, не согласен с такими сравнениями. А во-вторых, не так уж и далеко. Вдоль Кленовой улицы до Восточного бульвара, а там через пять минут выезд из города. Еще километра два и поворот налево к папиной стройке. Я хорошо помню этот путь. К тому же я поеду рано утром, тем более завтра суббота машин будет мало. Так что не переживай, мама, все будет в порядке. Заодно поупражняюсь в управлении скутером. Могу папе передать гостинец от тебя, он будет рад.
Что это ты всполошился? Может, я не совсем это имела в виду. Гостинец Какой я ему гостинец передам, у меня не готово ничего. Может, не стоит, а, сынок?
Стоит, мама.
Мама прошлась по кухне. Она немного расстроилась и в очередной раз укорила себя за неосторожное обращение с подростками. Как их понять? То хорохорятся, спорят, пытаются выглядеть взрослыми и зрелыми, то ведут себя словно малышня. А порой могут так зацепить, что сам теряешь благоразумие и начинаешь вести себя как глупец.
Ну, если решил, то езжай, конечно. Отвезешь папе яблочного пирога, сейчас наболтаю по быстрому рецепту. Только будь осторожен, не гони и обязательно надень шлем!
Мам, ну конечно! Будь спок!
И меня возьми с собой, напомнила о себе Эли. Я тоже хочу посмотреть, как папа аквапарк строит.
Вот уж нет, дорогая, забеспокоилась еще сильнее мама. Эличка, Тиму еще нельзя возить пассажиров, полиция может оштрафовать за это. Я и так буду волноваться за Тима, а если за вас обоих, так дважды с ума сойду.
Дважды с ума не сходят, заметил Тим, как ему показалось, мудро. Затем уверенно и теперь уж точно мудро обратился к сестре: Эли, там еще не на что смотреть. Просто большая черная яма и куча строительных машин.
Глава 3
Утро медленно освобождало лягушачье болото от предрассветных сумерек. Над водой стелился легкий туман, разрезаемый темными стеблями камыша. Ничто живое не нарушало утреннюю тишину, ни одна травинка не осмеливалась шелохнуться. Засохшие карликовые деревья в тумане казались изогнутыми старыми привидениями, тянущими друг к другу свои кривые худые руки с растопыренными пальцами. Поверхность болота походила на ровный темно-зеленый ковер, украшенный причудливыми узорами из болотных растений.
Туман колыхнулся, и тишину разрезал протяжный крик птицы: зуть-зуть-зуть! Болотный кулик сделал свое дело, и тут же зеленый ковер зашевелился, ряска расступилась, местами появились темные пятна воды. Трава начала шелестеть и слабо раскачиваться, кувшинки заволновались на потревоженной глади. Словно кто-то медленно стаскивал с болота зеленый ковер и волочил его по кочкам к берегу. Постепенно ковер начал распадаться на мелкие лоскуты, вкатывающиеся и прыгающие по косогору. По мере приближения к обочине лоскуты превращались в мелкие группы земноводных. Наконец лягушачьим взорам открылась темно-серая матовая лента дороги. Она, как бесконечный клинок, расходилась в противоположные стороны. За дорогой простиралась темная и неведомая пустота, только немного левее маяком возвышалась одинокая старая липа.
Передние лягушки несмело ступили на сырой от утренней росы асфальт вместе с первыми лучами солнца, скользнувшими из-за дорожной насыпи. Трасса еще была тиха и безмашинна (если можно так выразиться), только вдалеке еле слышался гул просыпающегося города. Утренний ветер разгонял остатки тумана, и лягушачий народ сначала медленно и робко, но потом все быстрее и слаженнее устремился в неизвестность. Как только передовые группы лягушек под предводительством старейшины Второго достигли разделительной полосы, тут же на дорогу ступили следующие, чутко вслушиваясь и оглядываясь по сторонам. По краям живого коридора встали дозором наиболее рослые и зоркие лягушки, чтобы ни одна машина, ни одна хищная птица не смогла застать беженцев врасплох. Чуть только начинал слышаться шум приближающихся колес, тут же дозорный трижды квакал, и группы, находящиеся в начале пути, припускали к разделительной, а те, кто был уже в конце пути, спешили на край дороги. Хуже обстояли дела с малышами и пожилыми лягушками. Им не хватало прыти, чтобы опередить приближающуюся машину, поэтому они, как правило, замирали на месте и, зажмурившись, ожидали своей участи.