Сразу два символа?
Два? переспросил Себастьян, поскольку знал только об одном.
Пламенеющая звезда в вашем перстне, пояснила баронесса.
Никогда не истолковывал ее таким образом. Это всего лишь тапробанский сапфир, и не я заключил в него звезду, заметил он, стараясь, чтобы объяснение прозвучало шутливо.
Его старание результата не принесло. Баронесса оставалась озабоченной.
Да что вас беспокоит? спросил Себастьян наконец.
Это только усложняет вашу задачу.
Каким образом?
Берни тоже масон. Даже великий магистр.
Кардиналмасон? воскликнул Себастьян.
Мы во Франции, граф, а не в Испании, ответила баронесса, пожав плечами. Не сомневайтесь, Бель-Иль тоже один из Братьев. И я недалека от мысли, что внезапная любовь Берни к Пруссии внушена ему тем фактом, что Фридрих Второйтоже масон и великий магистр.
Себастьян лишился дара речи. Ситуация в самом деле оказалась значительно более сложной, чем он себе представлял.
И весь кружок друзей госпожи де Помпадур: Вольтер, Дидро, д'Аламбер. Каков ваш ранг в этом обществе?
Простой каменщик.
Вам не хватит веса, чтобы тягаться со столь могущественными особамикак по рангу, так и по известности. Вы даже рискуете впасть в немилость, если они шепнут о вас что-нибудь госпоже де Помпадур.
Но вы же сами мне сказали, что маркиза ненавидит Пруссию?
Пока портфелем министра иностранных дел владеет Берни, а не она. Принцесса Анхальт-Цербстская правильно поступила, посоветовав вам быть осторожнее.
Себастьян вздохнул с облегчением: он еще дешево отделался. Но потом вспомнил, что маркиза показалась ему весьма озабоченной, когда он наедине отсоветовал ей заигрывать с Пруссией.
В любом случае, заявила баронесса Вестерхоф, решение за королем. Постарайтесь никогда, слышите, никогда не отталкивать его от себя. Вы поняли?
Себастьян кивнул.
Баронесса была его школьной учительницей.
Он достал из своего кармана рубин в виде кулона на цепочке, который купил в Индауре. Поднял его, чтобы он сверкнул на миг в двойном светедня и свечей, потом протянул его баронессе.
Что это?
Если позволите, мадам, это подарок.
Баронесса взяла драгоценность и рассмотрела, слегка улыбнувшись.
Он великолепен. Но я не смогу как бы это выразиться
Она подыскивала слова.
Не смогу заслужить его, заключила баронесса.
И она хотела вернуть камень Себастьяну.
Подарки, мадам, это не вознаграждение.
Она опять улыбнулась, на этот раз с оттенком грусти.
Вы выбрали камень цвета крови, граф. Я принимаю его, чтобы не обидеть вас. Но это вас он делает должником.
Должен ли я добавить к нему другой, цвета надежды?
Не будьте чересчур французом, ответила она почти грубо.
Молчание длилось вплоть до того, как баронесса Вестерхоф проводила своего гостя к двери. Там она взяла его за руки и сказала вдруг потеплевшим голосом:
Спасибо. Но не заблуждайтесь. Есть столько всего, чего вы не можете понять
Он собирался ответить, но она покачала головой.
Не говорите. Не говорите больше. Можно по-разному переносить вдовство. Убив своего мужа, я прежде всего прикончила свои мечты.
Только одно слово, настоял Себастьян. Всего одно: вы не сможете прожить остаток жизни, заживо замуровав себя!
И он вышел на лестницу.
45. РЕВАНШ «КРАСИЛЬЩИКА»
Неужели Мариньи решил отдалить его от двора? Подчинялся ли он указаниям своей сестры? Как бы то ни было, в апреле он сообщил Себастьяну, что предоставляет в его распоряжение замок Шамборжилье, мастерские и группу учеников. Вручил также три штуки ткани, пять футов на три, шелк, бархат и ситец.
Предупреждение баронессы Вестерхоф о возможной немилости подтверждалось. Если бы речь шла только о том, чтобы предоставить мастерскую «красильщику», как его именовал Мариньи, то этого добра и в Париже хватало. Однако, когда Себастьян навел справки, выяснилось, что до Шамбора надо добираться два дня в карете, и он понял, что эта щедрость была замаскированным приказом об изгнании. Берни не располагал властью отправить самонадеянного иностранца в ссылку или в Бастилию, но, будучи министром, распорядился удалить его из Версаля.
Себастьян догадался, что королевская благосклонность к нему не пришлась по вкусу некоторым придворным, начиная с самого Мариньи. Случайно подслушанный разговор между маркизом и Бель-Илем это доказывал: глава королевской свиты отнюдь не испытывал восторга от этого возмутителя спокойствия. Потом Себастьян узнал от принцессы Анхальт-Цербстской, что Франсуа Кене, личный лекарь маркизы, охотно говорил о нем гадости; она сама слышала, как врач заявил королю, что Сен-Жерменшарлатан.
Но король его раздраженно одернул, уточнила принцесса. Так что Кене теперь будет помалкивать.
Тем не менее, подумал Себастьян, королевская милость не уберегла его от полуопалы. Ее причина была ясна: маркиза обмолвилась кардиналу о враждебности Сен-Жермена союзу с Пруссией, и Берни потерял терпение. А каким было чувство к нему самой госпожи де Помпадур? Пока, видимо, неопределенным.
Вы получите лучшие из малых покоев замка, уточнил Мариньи.
Наверняка он был удивлен, а потом и раздосадован, когда принцесса Анхальт-Цербстская, маркиза д'Юр-фе, госпожа де Жанлис и барон фон Глейхен решили последовать за Себастьяном в Шамбор вместе со своими слугами. Мариньи, предупрежденному об этом исходе, пришлось отправить туда нарочного курьера, чтобы открыли и другие покои.
Видели бы вы его физиономию, сказала маркиза д'Юрфе, хихикая.
В самом деле, в Шамбор отправились целых три кареты.
Но по прибытии путешественникам пришлось битый час ходить вокруг замка: двери оказались закрыты.
Заметно, что замок переделан в итальянский дворец, отметил барон фон Глейхен.
По всей видимости, их в этот день не ждали. Наконец Себастьян заметил какого-то слугу, шедшего с ведром к фонтану, и потребовал немедленно известить управляющего. Отнюдь не скоро прибежал некий трясущийся старец в парике, оставшемся у него, без сомнения, еще с прошлого века. Перепугавшись при виде трех карет и всех этих вельможных особ, внезапно свалившихся ему на голову, он никак не мог приложить к чему-нибудь ту малость ума, которая у него еще оставалась.
Назвавшись Кло дю Кене, он только и мог, что лепетать извинения: дескать, он уходит в отставку и вскоре должен быть замещен неким господином Колле, который пока не прибыл.
Но разве господин де Мариньи не предупредил вас о нашем приезде?
Сударь, из Версаля точно приезжал гонец, но послание было адресовано господину де Сонри, коменданту замка.
И где же находится господин де Сонри?
Он в Туре, сударь, у своей больной дочери, и вернется только через несколько дней.
Господин Кло дю Кене еще что-то пробормотал и достал связку ключей, чтобы открыть малые покои, которые находились на третьем этаже, над террасами.
«Решительно, подумал Себастьян, управление королевскими владениями не на той высоте, на какую можно было бы надеяться».
Господин Кло дю Кене был безутешен. Малые покои выглядели совершенно нежилыми.
Вселение оказалось делом нелегким: срочно поднятые по тревоге слуги принялись суетливо выметать давным-давно необитаемые комнаты с низкими потолками и разгонять метлами обосновавшихся там мышей. Мебели оказалось мало, да и та трухлявая, с полопавшейся обивкой. Драпировки были драные, постельное белье попросту отсутствовало, и вдобавок слуги сообщили об отсутствии дров и свечей.
Все эти признаки укрепили компанию в ее подозрениях: удаление в Шамбор было призвано отбить у графа де Сен-Жермена всякую охоту высказывать какие-либо мнения о политике. Мариньи предоставил ему только малые покои, а не те, что обычно предназначались для высоких гостей. Тут же начали перемывать косточки истинному вдохновителю этих униженийБерни, заштатному попику, совсем недавно возведенному в достоинство кардинала и министра.
Себастьян поручил Джулио и Иоганну-Фелициусу купить одеяла и простыни, а также свечей, вина, хлеба, прочей провизии, дровбог знает чего еще! Господин Кло дю Кене осознал наконец, сколь мало происходящее сообразуется с приличиями.
Я умоляю ваши милости, возопил он, подождать в другом месте, пока тут наводят чистоту. Предлагаю осмотреть замок, а тем временем и комнаты будут готовы.
Так что Себастьян и его свита отправились полюбоваться более приветливыми помещениями замка. Начали они, разумеется, с парадной лестницы, двухпролетного чуда почти небесной красоты.
Да это же для подъема Моисея на Синайскую гору! воскликнул Себастьян. И оглядевшись, сделал круговой жест, объемлющий сказочную роскошь убранства. Вот в чем ошибкав головокружительном вызове.
О каком вызове вы говорите? спросила принцесса.
О вызове целому свету. Франциск выступает против монархов, почти столь же могущественных, как и он сам, против Карла Пятого и Генриха Восьмого. И пытается выглядеть еще могущественнее, чем есть на самом деле. Этот замоккаменное подобие Златопарчового лагеря. А знаете почему? Потому что король не уверен в себе. Он нерешителен, робок. Результат всей этой пышности будет обратным тому, на который он рассчитывал. Прибыв в Булонь, Генрих Восьмой пугается. Он думает, что француз хочет затмить его. И принимает сторону императора.
Но откуда вы все это знаете? спросила пораженная принцесса Анхальт-Цербстская. Можно подумать, что вы лично были с ним знакомы.
Это было всего два века назад, ответил Себастьян с улыбкой.
Тут прибыл господин Кло дю Кене и объявил, что их милости могут занять помещения.
Коли так, соблаговолите послать слуг, чтобы они помогли нашим лакеям с багажом, распорядился Себастьян.
Потом пошел удостовериться, что каждого гостя устроили с удобствами.
Сидя в затхлой и холодной, как погреб зимой, гостиной, принцесса Анхальт-Цербстская воскликнула, кашляя в облаке пыли, но смеясь:
Боже, граф, можно подумать, что вы хозяин дома!
Пока лакеи занимались обустройством своих господ, Себастьян справился о гастрономической службе, однако таковой, собственно говоря, тут не было вовсе. Челядь, приставленная сторожить замок, пользовалась уголком кухни, расположенной четырьмя этажами ниже, чтобы сварить себе похлебку с капустой или репой, а по праздникам, если повезет, с какой-нибудь птицей. Но зима еще не окончилась: огород был пуст, птичник тоже.
Благодарение небу, Джулио, добросовестный слуга, также почуял бедствие и три часа спустя вернулся из Шоле с корзинами, набитыми треской, форелью, каплунами, хлебом, вином, лавровым листом и гвоздикой, салом, сливками, маслом, сыром и прочими необходимыми покупками.
Ну что ж, весело объявил Себастьян, я принимаюсь за стряпню!
Его спутники, охваченные любопытством, последовали за ним и, приняв участие в игре, тоже повязали передники. Себастьян взял на себя обязанности шеф-повара, барон фон Глейхен объявил себя поваренком, а маркиза д'Юрфе горе-кухаркой. Принцесса Анхальт-Цербстская, веселившаяся, словно сбежавшая с уроков школьница, представилась принцессой де Крути-Вертел. Кухонная обслуга оторопело глазела на них. Наконец на огонь были поставлены три нафаршированных хлебом и салом каплуна, и граф де Сен-Жермен торжественно объявил составленное им меню: филе форели на гренках с белым соусом, фаршированный каплун в собственном соку с картофелем и салатом из бланшированной капусты. Себастьян долго ломал себе голову насчет десерта и в конце концов сумел предложить только слегка поперченные и подслащенные медом ломтики моркови, которые карамелизировал в печи.
Тем временем госпожа де Жанлис велела вставить свечи в подсвечники, почистить стулья, установить стол в наименее холодном зале малых покоев и набрать посуды для трапезы; впрочем, понадобилось сперва вымыть ее в воде с уксусом, поскольку вся она была пыльной и жирной. Поскольку хрусталь так и не нашли, то пили из своих дорожных стаканчиков.
Наконец все расселись за столом в веселом беспорядке.
Никогда так не развлекалась в королевском замке, заявила маркиза д'Юрфе.
Это потому, что корольне граф де Сен-Жермен, сострила принцесса Анхальт-Цербстская.
Я был философом и вот стал трактирщиком, сказал Себастьян.
А я кручу вертел! засмеялась принцесса.
Языки развязались.
Думаю, что новость о нашем переселении вскоре достигнет Версаля и нас обязательно навестят.
Кто же? спросил барон фон Глейхен.
Давайте поспорим, предложила госпожа де Жанлис.
Диана де Лораге, сказала маркиза д'Юрфе.
Нет, она ни за что на свете не расстанется с королем, заметила госпожа де Жанлис. Уж скорее сюда явится Берье: он же ухо маркизы. А она должна забеспокоиться из-за нашего внезапного отъезда.
Барон фон Глейхен фыркнул. Себастьян слушал, все больше удивляясь этим отголоскам придворной жизни, похожей на осиный рой. Ему вспомнился совет, данный сперва Бель-Илем, потом баронессой Вестерхоф: любой ценой сохранять расположение короля. В этой адской неразберихе монарх был единственной незыблемой точкой и подлинным средоточием власти.
Вдруг Себастьян почувствовал, что ему стало не хватать баронессы. Вот было бы хорошо, если бы она появилась здесь благодаря какому-нибудь волшебству и ее светсвет северной звездынаполнил бы его комнату сегодня вечером.
Сотрапезники продолжали заключать пари и сошлись на том, что, возможно, и Анна де Роман в конце концов приедет в Шамбор.
Кто она? осведомился Себастьян.
Госпожа де Жанлис объяснила ему, что эта дамаодна из любовниц короля. Себастьян не смог скрыть удивления. Она улыбнулась.
А вы думали, он хранит верность маркизе?
Разве не он сам возвел ее в ранг «приближенной дамы»?
Король верен только самому себе, ответила она. Вы не слышали про Олений парк?
Нет.
Вы ведь были на Востоке, не так ли?
Да.
Разве тамошние князьки не содержат гаремы для своих любовных утех? Ну так у нас это называется Оленьим парком.
Себастьян побоялся показаться простаком и удовлетворился тем, что удивленно вскинул брови.
И что бывает, когда рождается ребенок?
Король либо признает его, либо нет, а барышню чаще всего выдают замуж за какого-нибудь придворного холостяка.