Кроме причала у подножия крепости, построенной при Петре Великом, да нескольких отнюдь не внушавших зависти домов с бойницами вместо окон, Красноводск вместе с его ближайшими окрестностями сводился к татарско-туркменскому стойбищу. И эти пространства, которые только с изрядной благожелательностью можно было бы назвать улицами, патрулировали хмурые солдаты.
Все трое поужинали в караван-сарае жареным барашком, к жирному запаху которого примешивался не менее одуряющий аромат серой амбры, наполнявший и без того пахучий Красноводск. Но подлинное изумление путешественники испытали, обнаружив отведенные им чертоги: обшарпанные каморки, уже населенные мышами и тараканами; постель состояла из верблюжьей шкуры, брошенной на циновку. Поскольку погода была теплая, Себастьян с Александром предпочли лечь одетыми во дворе, на деревянных скамьях под охраной Солиманова.
«Я знаю величайший секрет в мире, подумал Себастьян, и вот как бродяга ворочаюсь на лавке в какой-то богом забытой дыре». Мысль вызвала у него смех. А вспомнив, что когда-то он уже пытался отправиться на Восток за другими секретами, засмеялся еще громче, разбудив Александра. Тот поднял голову и спросил отца, что его так развеселило.
Наконец они заснули.
А теперь? не без некоторой иронии спросил утром Себастьян у сокрушенного Солиманова, когда они все втроем позавтракали круглой плоской черной лепешкой и чашкой чая, тоже черного, который по крепости вполне сгодился бы для чистки орудий в кузнице Вулкана; впрочем, это питье служило скорее утренним ополаскиванием зубов.
Себастьян и Александр, отлежавшие себе все бока, были совершенно разбиты, довольно растрепаны и в несвежей до неприличия одежде. Рубашки выглядели ничуть не чище чулок. Что касается обуви, то ее смело можно было выбрасывать.
Боюсь, граф, нам придется вытерпеть еще несколько испытаний, сказал Солиманов. Надо добраться до Амударьи, потому что даже думать нечего пересечь пустыню Каракумы. А река донесет нас почти до Мазар-эль-Шарифа, и оттуда, по одной из афганских долин, мы сможем добраться до Пушапура, где вас будут ждать.
Он наклонился и камешком начертил на земле примитивную карту.
Себастьян изучил ее и спросил:
Как вы рассчитываете добраться до Ходжейли?
В кибитке, граф. Это единственное средство доставить ваш багаж, ответил Солиманов, казавшийся все более смущенным. Разве что нанять верблюдов, но это будет гораздо дольше.
Сколько времени займет переход?
Если в кибитке, то не меньше двадцати дней, учитывая остановки на привал.
Двадцать дней трястись в повозке! Не может быть! О чем думали Засыпкин и Банати в своих удобных кабинетах? Ведь он же забрался в самое никуда. Вернуться тем же путем сейчас было бы ничуть не легче, чем двигаться вперед, но намного унизительней. Александр всматривался в его лицо; за все это время юноша не проронил ни одной жалобы, очевидно считая, что негоже показать себя менее стойким, чем отец. Но он тоже был растерян.
Когда доберемся до места, будем выглядеть как настоящие оборванцы, заметил Себастьян.
Граф, заявил Солиманов, при караван-сарае есть баня. Она не такая изысканная, как в Одессе, но, в конце концов, там можно помыться. Если позволите, я бы вам еще предложил одеться по-нашему. Будет удобнее в пути.
Себастьян и сам уже об этом подумывал.
Пока вы будете в бане, продолжил Солиманов, я могу купить вам одежду.
Себастьян кивнул и достал из кошелька три золотые монеты. Солиманов рассмеялся. Такой суммы, объяснил он, хватит, чтобы одеть несколько семей. Проводник взял одну монету и ушел.
В напоминающей ад парильне при прачечной, где жар поддерживался пылающим углем, в обществе людей с бледными телами и черными лицами, выскочивших, казалось, из самого чрева земли, Себастьян и Александр, сидя голышом, ждали своего проводника и надеялись, что их доверие не будет обмануто. Взгляды, которых они удостоились, когда вошли сюда, словно Данте и Вергилий в седьмой круг ада, не слишком-то их успокоили, но все же они изобразили непринужденность. Бутылки на лавках, принесенные с собой другими купальщиками, если к ним приложимо это слово, свидетельствовали о том, что трезвость здешней клиентуры была весьма относительной. Себастьян не сводил глаз со своего кинжала, шпаги и кошелька; два первых предмета послужили бы защите его самого и его сына в случае стычки, а что касается третьего, то он позволил бы им выпутаться даже в растерзанной одежде.
Какой-то толстощекий здоровяк с повязанным на пузе полотенцем, обильно потеющий, неуклюже приблизился к ним на медвежьих ногах, смерил взглядом и обратился по-русски:
Вы откуда?
Из цивилизованных мест, ответил насмешливо Себастьян. А вы?
Из гарнизона. Я здешний комендант. Капитан Астахов. Мочи уже нет терпеть собственный запах. Куда направляетесь?
В Индию, ответил Себастьян, заметив про себя, что хоть у кого-то тут есть некоторый нюх.
Значит, собираетесь пройти через Афганистан?
Себастьян кивнул. Незнакомец выразил удивление, если не недоверчивость.
Охрана у вас есть?
А разве нужна охрана, чтобы пересечь Афганистан? спросил Себастьян.
Тут военный громогласно расхохотался.
Да легче через преисподнюю пройти, чем без вооруженной охраны через Афганистан. Там же сплошь разбойничьи шайки!
Александр не понимал по-русски, но по выражению лица Себастьяна понял, что тот услышал что-то досадное.
Сами-то вы вооружены? спросил Астахов.
Себастьян показал на свою шпагу. Русский сочувственно вздохнул.
Я граф де Сен-Жермен, а этот молодой человеккнязь Полиболос, сказал Себастьян. Как же, по-вашему, можно пересечь Афганистан?
Астахов наморщил лоб, глядя на своего собеседника.
Где вы откопали того туркмена, которого я видел недавно? Похоже, он у вас проводником?
Нам его выделило правительство России.
Русский опять наморщил лоб. Глубоко вздохнул, вытер рукой заливавший глаза пот и через какое-то время опять заговорил:
В какое место направляетесь?
В Пушапур, через Мазар-эль-Шариф.
Русский изумленно покачал головой. Если бы Себастьян объявил ему о намерении добраться до Луны на спине единорога, вряд ли это удивило бы его больше.
Вы никогда туда не доберетесь, сказал капитан убежденно. Я могу вам дать трех солдат из моего гарнизона. Вооруженных хорошими немецкими ружьями. Они тут со скуки помирают. И от безделья. Так что только рады будут прикончить парочку-другую разбойников. Заплатите им прибавку к жалованью.
«И не только им, подумал Себастьян, наверняка придется заплатить и их командиру».
Сколько им платят? осведомился он.
Три копейки в день.
Сумма была столь ничтожна, что Себастьян не удержался от смеха. Три копейки в день, чтобы удержать душу в теле да еще и обороняться! Все речи Общества друзей и восемь его заповедей тихо рассыпались в прах.
Астахов обладал похвальным практическим чутьем.
Вы должны понять, что вам понадобится добрых двадцать дней, чтобы добраться до Ходжейли, неделя, чтобы подняться по Амударье, и еще одна до Мазар-эль-Шарифа. Итого тридцать четыре дня, а то и все тридцать пять, стало быть, на троих триста пятнадцать копеек туда и столько же обратно. То есть шесть рублей тридцать копеек.
Себастьян кивнул. Вот, значит, к каким экономическим расчетам свелись великие замыслы Бестужева-Рюмина, Засыпкина и Банати. Он с иронией вспомнил разглагольствования этого последнего о великой шахматной доске. В своих оценках длительности путешествия сардинец явно дал маху.
И Себастьян задумался, сможет ли посланец царя Холькара, который должен ждать их в Пушапуре, сообразить, что они не поспеют к назначенному сроку.
К тому же вы заплатите за порох и пули, добавил военный. Десять копеек один заряд. Не говоря о месячном провианте на восьмерых человек. И не забудьте о воде.
Себастьян стряхнул каплю пота с кончика носа.
Золотой рубль вам, если и нам троим дадите ружья, сказал он холодно.
Глаза Астахова блеснули, но все же он благоразумно не стал набивать цену.
По рукам, сказал капитан.
По рукам.
Они скрепили сделку рукопожатием, и русский офицер, мокрый с головы до пят, вдруг вздрогнул от разряда, отчасти умышленного. Он выпучил глаза и вскрикнул:
Святые угодники! Ну вы даете!
Диковатые тени, населявшие баню, обернулись, удивленные этим вскриком. Последовавший за ним смех успокоил их.
Себастьян взглянул на свои часы: Солиманов ушел уже часа два назад. Он сказал Александру, что потрет ему спину мочалкой, а потом сын окажет ту же услугу отцу. Юноша, казалось, смутился: роскошь и расслабленная нега стамбульских бань вовсе не готовила его к подобным упражнениям, достойным солдатни; он даже не обратил внимания, что Астахов тем временем сам любезно растер Себастьяна. Отдуваясь, все трое вышли в соседнее помещение окатить друг друга ледяной водой, текущей из каменной трубы в стене, из невесть какого источника.
Тут появился Солиманов, держа в руках охапку одежды. Присутствие русского, казалось, озадачило его. Мокрый Себастьян объяснил проводнику, кто это, и добавил:
Принесите, пожалуйста, чем вытереться.
После чего осмотрел одежду: широкие полотняные штаны, длинная и широкая рубаха из более тонкого и вышитого полотна, шерстяная безрукавка, тоже с вышивкой, и еще просторный халат из незнакомой Себастьяну шерсти, верблюжьей, как объяснил Солиманов. Наконец, сапоги с широким низким голенищем, шапку, похожую на ту, что носил сам туркмен, и два кушакаодним подпоясывать рубаху, другим халат. Себастьян оделся. Никакого сомнения, ему стало гораздо удобнее, чем в европейском платье, с той только разницей, что если кинжал без труда носился за поясом, то шпага при таком наряде выглядела нелепой. Александр рассмеялся.
Отец, вы вырядились, как на карнавал!
Русский с интересом наблюдал за сценой. Себастьян вдруг сообразил, что капитан еще не знает, как они вместе с тремя солдатами собираются добираться до Мазар-эль-Шарифа. Он задал вопрос Солиманову.
В кибитке, запряженной мулами, ответил тот.
Сколько человек может там поместиться?
Вопрос сбил туркмена с толку. Потом до него, очевидно, дошло, что русский каким-то образом изменил их планы, и он бросил на капитана быстрый взгляд.
Четверо вместе с возницей, ответил Солиманов.
Тогда, сказал Себастьян, понадобятся две. Нам нужна вооруженная охрана. Комендант Астахов дает нам троих солдат.
Солиманов вытаращил глаза.
Ты уже проходил через Афганистан? спросил его Астахов сурово.
Да
Сколько вас было?
Два каравана
Военный расхохотался.
Два каравана! Да небось еще и вооруженных. А втроем без оружия вы там и до конца первого дня не протянете. Все проходы стерегут шайки разбойников. Афганистанразбойничья страна, вы что, не знали?
Сконфуженный Солиманов воздержался от возражений. Себастьян с удивлением наблюдал, как с его проводника сбили уверенность. Похоже, Астахов знал свое дело.
Вы что, не знали, что правитель этой страны Ахмад-шах сам преданный слуга разбойника?
Простите, капитан, вмешался Себастьян. Не могли бы вы разъяснить это поподробнее?
Охотно. Правитель Афганистана подчиняется Надир-шаху, который сам был главарем шайки разбойников, пока не захватил власть над Персией. Неужели вам этого не сказали в столице?
Мало того, Себастьян никогда не бывал в российской столице, он не слышал ничего подобного и из уст Банати.
Разбойников?.. переспросил он встревоженно.
Разбойников. Грабителей с большой дороги. А потом набрал войско, воевал против русских, против турок, выиграл, потому что эти черти знают свою страну лучше, чем мы, и теперь правит не только Персией, но еще и севером Индии. Вам не только трех, а и десяти солдат будет мало, чтобы пройти долиной, ведущей к Пушапуру.
Он повернулся к Солиманову:
С ружьем обращаться умеешь?
Да, ответил тот расстроенно.
Ладно, с семью ружьями сможете пробиться. Если будете хорошо целиться, уточнил Астахов.
Он крикнул что-то через дверь, выходившую во двор. Явился солдат, наверняка денщик, неся полотенце, мундир, сапоги и шляпу своего командира. Астахов оделся, не смущаясь посторонних, и вышел. Его внушительная осанка произвела на Солиманова должное впечатление; проводник казался мальчишкой, пойманным с поличным.
Себастьян привязал кошелек к поясу, скатал свою несвежую одежду в комок, взял шпагу и последовал за капитаном. Незаметно сунул Астахову золотую монету. Тот кивнул.
Простите меня, но вам повезло, что мы встретились. Ваш проводник славный малый, но я бы его своим поручиком не сделал. Кто же вам его посоветовал?
Барон Засыпкин.
Услышав это имя, Астахов чуть не подскочил. Потом под его усами обрисовалась презрительная ухмылка.
Граф, как вы сами видите, все эти важные господа в своих раззолоченных кабинетах и понятия не имеют, что значит оказаться в этой дыре!
Слова потрясли Себастьяна: в своей прошлой жизни он слышал от брата Игнасио то же самое.
Так мы и потеряли наши позиции на Каспии! рявкнул военный.
Путешествие сулило больше приключений, чем Себастьян себе воображал.
Девять часов утра: Себастьян решил, что ни одной ночи больше не проведет в гнусном караван-сарае. Как только Солиманов нанял две кибитки, они отправились в крепость. Астахов представил им трех солдат: двух молодых парней лет двадцати, Егора и Трофима, и сержанта Василия, чуть постарше. Казалось, все трое были рады сбежать из казармы. Астахов вручил им ружья с пулями и запасом пороха, но при этом потребовал, чтобы каждому из путешественников показали, как с ними обращаться.
Это были кремневые мушкеты: требовалось сперва насыпать в ствол пороху из кожаной пороховницы, забить туда пулю, потом насыпать пороху на полку ружейного замка; когда кремень курка бил о кресало, искры воспламеняли порох и одновременно полка закрывалась. В следующее мгновение воспламенившийся порох выталкивал пулю из ствола. Вся операция длилась пятнадцать секунд.
Себастьян достойно вышел из испытания, но обнаружил, что ненавидит запах пороха.
Никогда не стреляйте дальше чем на двести пятьдесят шагов, посоветовал Астахов, отмерив расстояние широкими шагами по двору крепости. Иначе зря потратите пулю.