Да. То ли пацана так хотел, а досталась я, то ли из-за характера моего. Я с детства оторвилой была. Куклам бошки отрывала, операции им делала. Перестали дарить. Со зверюшками резиновыми бои устраивала. Вместо красивых платьиц любила джинсы и полазить по крышам, подвалам. И сейчас люблю всякие заброшки. Есть в них что-то такое, необъяснимое, что хочется разгадать. Придёшь туда и начинаешь фантазировать.
Да ты не Витька, ты Халк вон бросил взгляд на мои ноги, в джинсах.
Кто знает, кто знает, подмигнула я и злодейски потёрла руки.
А можно я тоже буду звать тебя Витькой? Звучит не стандартно, что характерно для тебя.
Валяй. А я тебяТохой.
***
Утро началось абсолютно стандартно: хныканье Алиски по каждой мелочи, торопящийся отчим, мама, которая руководила всеми процессами и я, пытающаяся что-то сделать со своей причёской-одуванчиком. Мне нравился такой, как говорила бабуля, живущая в Анапе, «босячий» стиль, но минус короткой стрижки был в том, что заставить волосы улечьсяневозможно. Поэтому, я каждое утро мыла голову, пробовала уложить волосы так, чтобы не торчали, словно антенны, потом психовала и шла в школу, как есть. Всё равно, только выходила из подъезда, ветер все мученья сводил нулю. Вот и сейчас я стояла возле зеркала в коридоре, с расчёской и недовольно кривила губы. Алиска ходила тут же и ревела, потому что не могла найти свою любимую мягкую игрушку, ярко-розового чудика с огромными ушами и длинным серым хвостом. Мама ходила из комнаты в комнату, приговаривая «не реви», и заглядывала во все укромные и не очень, места квартиры.
Вик, помоги найти эту дурацкую игрушку, вспылила мама, очередной раз проходя мимо меня.
Она не дура-а-а-цкая, ревела Алиска.
Нет, солнышко, нет, поспешила к ней мама.
Этот ор уже стоял в ушах. Хотелось скорее свалить из дома. Пусть даже в школу.
Мам, прости, но я опаздываю, бросила я расчёску и схватила рюкзак. Уже возле двери вспомнила. Ма, а у меня завтра день рождения. Что вы мне подарите7
Ой, не знаю, нервно махнула мама. Не думали ещё. Давай потом.
Я вышла.
Ну да, потом. Не думали. Как обычно. Только с Алиской возятся, как будто меня вообще нет. Было очень обидно.
Ну и не надо. Решила, что больше ни слова не скажу про свой день рождения. Посмотрим, вспомнят ли сами?
Привет, помахала я Антону, зайдя на территорию школы.
Он уже прицепил велосипед и подошёл.
Привет. Какие планы на сегодня?
Ну, пока довольно банальные. Примерно до часу дня. А там, не знаю, пожала плечами.
Ты говорила, что любишь всякие заброшки с их тайнами.
Ну да, есть в них что-то.
Кроме выбитых стёкол и гниющих полов?
Не романтик ты, Тоха, наигранно вздохнула я.
Зато, знаю пару мест, которые тебе точно понравятся.
Я засмеялась.
Вот уж не думала, что философы по заброшкам лазают. Думала, твой максимум, это выйти зимой без шапки.
Вот без шапки, кстати, Тоха поправил очки, не советую. Тебе, как девочке, полезно знать, что зимой волосы испытывают стресс и
Заткнись, перебила я его, пожалуйста. Хоть иногда переключай режим занудства на нормальный.
Я не зануда, просто много читаю. Я не виноват, что в моей голове столько информации.
Мы зашли в класс, где сегодня на удивление, было почти тихо. Одноклассники, разделившись на двойки-тройки, сидели в телефонах. Кто видео смотрел, кто в игры играл. Самыми шумными были вторые, комментирующие каждый шаг. Мы с Тохой прошли на своё место. Машка, та самая «Барбоскина», сидела на парте возле противоположной стены. Она толкнула свою подружку.
Глянь, новенькая уже с философом законнектилась, громко сообщила она. И повернулась ко мне. Что, лузеры нашли друг друга?
Я только кинула на неё брезгливый взгляд. Ответить хотелось, конечно, но ещё большезапустить в неё рюкзаком. Но за это могли и из школы выгнать, а слов, честно говоря, не успела подобрать. Вошла Снежана Артуровна и все разбежались по местам. Белохвостая выскочка прошла мимо меня, нарочно задев рюкзак, который висел на спинке стула и, конечно, упал. Я не выдержала. Почувствовала, как кровь прилила к голове. Сжала кулаки и выставила ногу. Я не оборачивалась, но услышала, как Машка взвизгнула и упала. Я зажмурилась. Класс захохотал, учительница заохала и побежала к ней.
А ну, тихо! кричала она на ходу. Мельникова, бегом за медиком.
Одноклассница, сидевшая за первой партой, вылетела в коридор, а я замерла в предчувствии разборок.
Маша, ты как? классная помогла ей сесть.
Я чуть повернула голову и посмотрела. Да уж, нос не слабо ей расквасило.
Это она коза, всхлипывая и шмыгая носом, прерывисто говорила та, которую называла про себя Барбоскиной.
Я удивлённо расширила глаза развернулась.
Я? Ты сама хотела мой рюкзак свалить, вот споткнулась об него.
Нет, в истерике вопила Барбоскина, я видела. Ты лапу свою выставила.
Я опустила глаза и посмотрела на обутые в кроссовки ноги.
Лапу? Нет, я замотала головой, тогда это точно не я. У меня лишь ноги.
Всё в этом мире циклично, задумчиво поддержал меня философ. Ты хотела причинить ущерб Витьке, а вселенная вернула всё тебе.
Согласна с вами, коллега.
Коза, да я тебя, она рванулась вперёд, что предвещало оставить меня без волос, которых и так было немного, в силу короткой стрижки.
А ну, все угомонились, Снежана Артуровна возникла между нами, как неприступная крепость, через которого Машке было не пробраться. Сначала нужно обработать рану, а выяснение ситуации оставим на после уроков. Никто после шестого урока из школы не уходит.
По классу пронёсся недовольный гул.
Чёрт, выругалась я и обменялась с Барбоскиной взглядами, полными ненависти.
Теперь точно позвонят маме. Вот тебе и подарок на день рождения.
По ходу, твоё затмение уже действует, проворчала я, наклонившись к Тохе, у некоторых мозги напрочь выбило.
И кивнула в сторону задней парты.
Овца, прошипела блондина, я тебе припомню. Ты не знаешь, с кем связалась. Мой парень покажет тебе, что такое «мозги выбить».
Я приподняла руки, согнув их в локте и затрусила, показывая, как мне страшно.
В кабинет вошла медработник и они с классно подошли к Маше.
Излишняя смелость такой же порок, как и излишняя робость, изрёк наш классный мудрец.
Ты хоть помолчи, настроения разгадывать его нудные высказывания не было.
Мысленно я уже выслушивала лекции от родителей. Их я боялась куда больше, чем директора школы. Особенно неприятно было накосячить накануне дня рождения. В моей семье этот факт точно не являлся смягчающим обстоятельством. Возможно, если бы я стала ныть и канючить, как маленькая, подражая Алиске, это и сработало бы. Но пускающая сопли пузырями пятнадцатилетняя девчонка Нет, пожалуй, перебор.
Я глянула на Машку, которая как раз сидела и ревела. Наверное, это плохо, но мне не было её жаль. И извиняться совсем не хотелось. Она первая начала эту войну.
Глава 2
Как и следовало ожидать, после уроков, меня и Машку вызвали к директору. Тоха обещал дождаться вердикта суда и сидел под дверью.
Машкина мать, такая же обесцвеченная в блонд, только на голову выше и килограмм на тридцать больше, прибежала, как фурия, метая в меня глазами молнии проклятий. Она постоянно подскакивала с места и требовала поставить меня на учёт.
Моя мама опаздывала, и мне ничего не оставалось делать, как сидеть, опустив взгляд вниз, строя из себя невиновно осуждённую. Хотя, я именно такой и была. Это Машка первая меня задела, а меня учили всегда давать отпор врагу.
Когда мама приехала, нас с Машкой сначала попросили выйти. Директриса, видимо, хотела провести душещипательную беседу на тему сложностей подросткового возраста. Мы вышли и встали, как два стража, по разные стороны двери, сложив руки на груди и не проронив ни слова.
К нам подошёл Тоха.
Что, девчонки, казнь ещё не состоялась?
Присяжные совещаются, я кивнула на дверь.
Машка только хмыкнула и отвернулась.
Тоха посмотрел на неё и достал свой телефон.
Не в моих правилах вмешиваться в конфликты, но как говорил Чемберлен: «В войне не бывает выигравшихтолько проигравшие». Девчонки, вы ж последний год вместе. Ну её, войну?