Безмолвные стенания, упрёки судьбе ни к чему не вели, лишь истощали силы. Принудив себя принять новые обстоятельства как данность, Анаксимандр с любопытством приглядывался к внутреннему устройству рудника. Всё вызывало интерес: расположение печей, отвалов, мельниц, бараков, жилищ охраны, высота обрывов, смена стражи. Но не праздное любопытство было тому причиной. Анаксимандр измысливал побег. Иначе и быть не могло. Мегабаз, лучше хозяина разбиравшийся в людях, кандидату в новые управляющие не доверял. Такое отношение к себе Анаксимандр чувствовал подспудно. Подозрительность управляющего требовала соблюдать особую осторожность, следить за каждым своим словом, шагом, взглядом. Целью побега ставил Афины, в которых жил Хремил. Собрат-купец непременно должен выручить, помочь добраться до Милета. В одиночку бежать было трудно, даже невозможно, требовалось изыскать товарищей для отчаянного предприятия. Но события конца лета отвратили от дерзких замыслов.
Предательство
Как-то в домик, где жили надсмотрщики, Кривонос, опекавший шахту, привёл грязного рудокопа, боязливо поглядывающего затравленным взглядом на грозных обитателей жилища. Усадив гостя на табуретку, Кривонос сходил на кухню, принёс полную фиалу ячменной каши, подал рудокопу. Тот поставил чашу на колени и, придерживая одной рукой, принялся есть, запихивая кашу в рот второй рукой, чавкая и давясь, как изголодавшееся животное. Казалось, разверзнись в этот миг земля, он бы не выпустил чашу из рук. Когда рудокоп доел, вылизав при этом посуду и руки, Кривонос велел:
Теперь рассказывай. Да толком, по порядку говори. А то я ничего не понял из твоей болтовни. Кто, где, когда? Несёшь всё разом, ничего не разобрать.
Рудокоп посмотрел сожалеющим взглядом на пустую чашу, словно укорял себя за то, что поторопился и не продлил удовольствие или ожидая, что та наполнится вновь, вздохнул сокрушённо и приступил к объяснениям:
Рудокопы Кривоногий, Лысый, Щербатый, Пискун задумали бежать. Ночи сейчас безлунные, тёмные, самое воровское время. Припасли две поломанные кирки, заточили, как наконечники. Завтра, как всех в барак погонят, останутся во дворе, ползком за кучами породы схоронятся. Вот. Перед утром, когда самый сон, подберутся к ограде, где можжевельник. Охранники тоже ж люди, так они думают, поди, прикемарят. В случае чего побьют или оглоушат, уж там как выйдет. Через ограду перелезут и бежать.
Куда побегут?
Да сами ещё не решили. Ссорились. Кривоногий хочет сразу на побережье, Лысый и Пискун хотят покамест в горах спрятаться и по горам на север пробираться, на равнину опасаются идти. Землепашцы увидят, так либо выдадут, либо сами изловят. Щербатыйни то, ни сё. Бечь-то собрались, да вот беда, дороги никто толком не знает. Но бечь твёрдо задумали, иначе, меж собой рассуждают, загнёмся в этой шахте, уж мочи никакой нет терпеть.
Кривонос прищурился, вперил взгляд в доносчика, съёжившегося под недобрым взглядом.
Точно сказалзавтра?
Тот заёрзал, передёрнул плечами.
Зевсом-вседержителем клянусь, на завтра задумали. А там кто их знает? Могут и передумать. Я, вот, заранее решил предупредить. Как узнал, сразу к тебе. А можно мне ещё каши?
Кривонос фыркнул, отношение его к добровольному стукачу было самое пренебрежительное.
Вот утроба ненасытная. Не лопнешь? Потом ещё получишь, как бегунков поймаем. Вечером зайдёшь. Да смотри, если заради каши набрехал, и эту выблюешь. Пошёл теперь вон.
Доносчик хихикнул неизвестно чему и, пятясь, кланяясь подобострастно, вышел наружу и исчез в темноте.
Медведеобразный Скиф, занимавший ложе рядом с Анаксимандром, посоветовал:
Ты, Кривонос, того, охрану предупреди. Кто их, этих демонов знает, может, нынче бечь порешат.
Кривонос поднялся, поскрёб в затылке, потряс бородой.
Да я самого Мегабаза уведомлю. Он начальник, пускай и решает.
Мегабаз, когда ночевал на руднике, занимал крайний домик, вместе с начальником охраны.
Беглецы попытались совершить свой замысел, как и предполагали. В ту ночь слышались беготня, злобный лай собак, дикие крики. Утрам на кучах породы лежали четыре изувеченных трупа, рядом стоял Мегабаз. Управляющий велел остановить человеконогих, направляющихся на работы, громогласно объявил в назидание:
Эти собаки хотели бежать.
Вечером доносчик явился за обещанной порцией каши. Держался много уверенней, по-видимому, рассчитывал на какие-то льготы или даже изменения в своей судьбе. Но Кривонос в этот раз кашей не потчевал, а увёл соглядатая к Мегабазу. Управляющий желал лично познакомиться со стукачом. Поставил ли Мегабаз доброхота на особое харчевание, для Анаксимандра осталось неизвестным, но в числе надсмотрщиков тот не объявился.
Побег
Афины вели победоносные войны, рабов в Элладе был переизбыток.
Выгодней за три-четыре года загнать раба, как скотину, чем тратиться на его сносное существование. Так объяснял Лисагор сердобольному надсмотрщику.
Прошло лето, весна сменяла зиму. Афиняне праздновали Ленеи, Великие и Сельские Дионисии, Пандии, Панафинеи, славили Деметру и Персефону, прочих олимпийских и отеческих богов, рудник же работал безостановочно. Боги не нуждались в поклонении рабов, да и какие жертвы могли принести человеконогие, не имевшие в собственности даже тряпки. Лишь метеки оставались в священные дни дома и совершали необходимые обряды.
Какой бы бесконечной не представлялась зима, наступил срок, в черноте ночи засияли Плеяды. Гелиос на своей лучезарной колеснице с каждым днём всё выше и выше въезжал на небесную сферу и прогревал землю. В буйстве красок в Аттику пришла весна. Вырубленный можжевельник, живучий, как надежда, выбросил зелёные побеги. На склонах гор среди изумрудной травы пламенели тюльпаны, цвели фиалки, напоминая несчастным о празднике жизни, царящем на их костях и страданиях. Трое рабов, заготавливавших дрова для углежогов, увлечённые весенними надеждами, пытались бежать, но были пойманы. Каждый получил по двадцать ударов истрихидой, каждому по всему лбу вытатуировали надпись: «Верни беглого Лисагору». Затем всех троих отправили в забой.
В конце весны неожиданно оборвалась нить жизни всесильного Мегабаза. Хотя, если разобраться, такой исход был закономерен. Самонадеянность, презрение к никчемным человеконогим, способным лишь пресмыкаться перед ним, породили в управляющем неколебимую уверенность в собственной неприкосновенности, притупили бдительность и в конечном итоге погубили. Один из подносчиков руды замешкался, управляющий, как водится, набросился на лодыря с бичом. В это время проковывали крицу, молотобоец оставил своё занятие и, зайдя сзади, снёс молотом ненавистному Пифону половину черепа. Мастер, державший крицу клещами, никак не ожидал от своего подручного подобных действий, стоял с открытым ртом. Рудничных Гармодия и Аристогитона тотчас схватили, избили до полусмерти и заключили в колодки до приезда хозяина, предоставив тому принимать решение об участи преступников.
Примчавшийся по вызову вестника Лисагор справил по своему приспешнику изуверскую тризну. Обоих тираноубийц забили насмерть истрихидами, но забили не сразу. Избивали с перерывами, во время которых посыпали раны солью. За год рабства таких душераздирающих воплей Анаксимандр ещё не слышал. На вторую ночь несчастные издавали лишь слабые стоны. А когда утром надсмотрщики снимали колодки, чтобы возобновить казнь, страдальцы уже обрели свободу. Тайну о том, было ли убийство Мегабаза преднамеренным или вышло случайно, благодаря порыву, казнённые рабы унесли с собой.
Казалось, удача вознаградила терпение и улыбнулась Анаксимандру. Новый управляющий, назначенный Лисагором из приказчиков-метеков, нарядил Купца на заготовку дров. Пряча радость, Анаксимандр с группой рабов и охранников отправился в лес, надеясь никогда не возвращаться на рудник. Но за два дня, проведённых в лесу, так и не улучил благоприятного момента для побега. Один из охранников безотлучно находился поблизости. Возможно, был предупреждён о ненадёжности надсмотрщика, впервые покинувшего пределы рудника, возможно, такое поведение составляло его обязанности. Анаксимандр решил не испытывать судьбу, не браться за безнадёжное дело, а подождать более удобного случая.