Эта девица одарит тебя такими радостями любви, о которых ты и не мечтал,с плохо скрываемой насмешкой заявил Теодорих своему гостю.Она родилась на Кипре, а жительницы этого острова издавна славятся своим искусством любви.
Одоакр кивнул, жадно впиваясь взглядом в пышные полуобнажённые груди рабыни. Он почти поверил в добрые намерения своего победителя и не обратил внимания на то, как Теодорих что-то сказал начальнику стражи, поскольку в этот момент жадно поглощал жареную индейку. Но кусок застрял у него в горлемежду его лопаток вонзился острый меч. Одоакр вскрикнуть не успел и мешком рухнул набок, изумлённо вращая глазами. Он уже не увидел, как остготы закалывают кинжалами его безоружных приближённых, обагряя их кровью столы и великолепный мраморный пол.
У любого государства может быть только один император,донёсся откуда-то сверху голос Теодориха.Ведь на небе сияет только одно солнце!
К неподвижному, истекающему кровью Одоакру медленно приблизился начальник стражи, держа в руке меч. Однако он не стал закалывать бывшего правителя Западной Римской империи, а просто поставил ему на горло свою могучую толстую ногу и надавил с такой силой, что тот побагровел, выпучил глаза и захлебнулся в густом потоке чёрной крови, хлынувшей у него изо рта.
В этот же день 493 года новой эры, согласно тайному приказу Теодориха, во всех городах Италии были перебиты сторонники Одоакра. На развалинах тысячелетней империи возникло ещё одно недолговечное варварское королевство, которому суждено было просуществовать немногим более шестидесяти летсрок жизни одного поколения. Константинопольский император Зенон, который в своё время приложил немало дипломатических усилий для того, чтобы бесприютное войско Теодориха вторглось именно в Италию, а не в Византию, признал его королём и наградил титулом патриция.
В год, когда происходили все эти события, будущему первому министру остготского королевства Аницию Манлию Торквату Северину Боэцию исполнилось всего-навсего тринадцать лет.
Глава 2. УТЕШЕНИЕ ПОЭТА
Для философа, размышляющего о вечных первоначалах бытия, политический триумфэто суета сует, ненужная и пустая трата времени. Но для потомственного римского аристократа, наследника тщеславного римского духа и надменной римской государственности, подобный триумфэто признание личных заслуг и миг наивысшего торжества. А потому августовский день 522 года, когда король Теодорих назначил Боэция magister officiorum, то есть первым министром своего королевства, а двух его несовершеннолетних сыновей, Боэция-младшего и Симмаха-младшего,консулами, мог по праву считаться пиком его политической карьеры. Боэций стал вторым человеком государства и достиг вершины того, чего мог добиться римлянин в остготском королевстве, стремившемся воскресить из праха величие павшей империи.
В сопровождении многочисленной толпы патрициев и возбуждённых горожан, оба сына Боэция прошли по залитым ярким солнцем улицам Равенны, на которых величаво возвышались дворцы, храмы и портики, и дошли до курии. Заняв там свои места консулов, они вместе со всеми выслушали вдохновенно-благодарственную речь отца, которую тот произнёс в честь короля остготов. И хотя народ приветствовал эту речь оглушительными криками, предвкушал щедрые подарки от нового magister officiorum, никто бы не посмел упрекнуть Боэция в неискренности, тем более что он благодарил Теодориха не столько за себя и своих сыновей, сколько за мудрое и справедливое правление. Почти тридцать лет прошло со дня победы над Одоакром и двенадцать летпосле окончания войны с Византией. Официальной государственной идеологией стала идея общего благаutilitas publica, и именно ею руководствовался Теодорих, издавая свои эдикты. Были отменены пошлины с товарооборота зерна, масла и вин; улучшены породы скота; осушены равеннские и понтийские болота; активно разрабатывались железные рудники Далмана и золотые месторождения Брутгия. Жизнь в государстве стала совсем безопасной, и городские ворота перестали запирать на ночь. Бытовала поговорка о том, что «не пропадёт даже кошелёк с золотом, оставленный в поле». Теодорих всячески старался примирить победителей и побеждённых, а потому, обращаясь к своим готам, не раз говорил: «Римлянесоседи вам по владениям, так пусть же их с вами объединяет любовь». Хотя сам король и его соплеменники исповедовали арианство, Теодорих не стремился ущемить права римской католической церкви, полагая, что никому нельзя навязывать веру.
Впрочем, не всё было безоблачношла подготовка к двум локальным войнам против Вандальского и Бургундского королевств; однако во время проведения больших государственных торжеств о проблемах и неприятностях не вспоминают. И весь этот день, день величайшего торжества любимца римлян Аниция Манлия Торквата Северина Боэция, невысокого сорокадвухлетнего аристократа и философа с коротко стриженной бородой и задумчивым выражением лица, прошёл в празднествах и играх, сопровождавшихся бесплатной раздачей вина и хлеба.
К тому времени, когда раскалённое солнце закатилось за морской горизонт и над городом пленительной прохладой опустилась летняя ночь, Боэций почувствовал себя утомлённым. Добравшись до своего дома, он ласково простился с провожавшей его толпой и скрылся за высокой каменной оградой. Однако прежде чем встречавшие хозяина рабы успели захлопнуть ворота, во двор, вырвавшись из толпы, проникнул высокий и бледный юноша с всклокоченными чёрными кудрями. Не обращая внимания на преследовавшего его привратника, он догнал Боэция и схватил его за край тоги.
Подожди, о почтеннейший Северин Аниций! Мне необходимо с тобой поговорить!
Боэций с удивлением оглянулся и узнал в юноше сына одного из своих старых друзейсенатора Альбина Фавста.
Что случилось, Максимиан?
Мне необходимо с тобой поговорить,чуть не плача, снова повторил юноша и вдруг добавил слегка переиначенную цитату из Эсхила:Один только ты способен помочь беде многотрудной советом.
Боэций давно знал и любил Максимиана,юноша снискал известность своими любовными элегиями,и поэтому ласково кивнул ему головой. Кроме того, он и сам был поэтом, хотя и не считал свои гекзаметры достойными опубликования.
Ну хорошо, тогда пойдём в таблиний, где нам никто не будет мешать.Повернувшись к атриенсису, который молча стоял рядом с ним, Боэций приказал принести вина и фруктов, а сам дружелюбно улыбнулся Максимиану.Только постарайся рассказать обо всём aequa anima, ибо, чтобы помочь тебе советом, я должен знать все обстоятельства твоего дела.
Максимиан сокрушённо вздохнул, и они проследовали в таблиний, где опустились в золочёные кресла, стоявшие по обе стороны круглого стола из каррарского мрамора.
Я не могу говорить спокойно,начал юноша, почувствовав на себе внимательный взгляд Боэция,а потому, если позволишь, лучше прочитаю тебе элегию, которую сочинил накануне.
Я всегда знал, что Евтерпа никогда не покидает поэтов в беде,улыбаясь, заметил Боэций и приготовился слушать.
Максимиан поднялся, откашлялся и, сделав трагическое лицо, принялся декламировать:
Домициана глазами, подобными светлому морю,
Всех соблазняет поплыть с нею по волнам любви.
Ставлю свой парус и я, смело вослед устремляюсь,
Только невиданный шторм вмиг меня с ней разлучил.
Стрелы метал её взгляд, молний зловещих страшнее,
Согнутых луков грозней эти изгибы бровей.
Что за причина была? И кто ниспослал эту бурю?
Ведь не могла же её вызвать поэта любовь!
Грустно один я брожу, выброшен на берег штормом;
Грустно взываю к судьбе, снова о встрече молю.
Не был ли я так учтив, кроток, покорен и нежен?
Домициану едва ль кто-то другой так любил!
Можно ли тронуть её видом несчастий поэта,
Если она же сама стала причиною их?
Замечательная элегия,сказал Боэций, когда Максимиан вновь опустился в кресло.Однако надо тебе заметить, что «стрелы метал её взгляд, молний зловещих страшнее; согнутых луков грозней эти изгибы бровей»весьма и весьма избитая метафора. Сколько уже раз женские брови сравнивали с луками, а взгляды со стрелами! Я бы советовал тебе переделать это двустишие.