Матвеев вдохнул в полную грудь воздух победы, воздух мирной жизни, закрыл глаза. В нем все затрепетало, а голова пошла кругом. Ее кружили запах весны и необыкновенного счастья.
«Неужели конец всем страданиями и мучениям??? Неужели конец войне?!.. Конец!..» он все еще не мог поверить и не решался открыть глаза.
Звонкая трель птиц и скрип тормозов подъехавшей легковушки ГАЗ М-1 заставили его встрепенуться. Он открыл глаза и обернулся к автоматчикам. Ими владели те же чувства, об этом говорили их просветлевшие лица. Радость переполняла Матвеева. Он не мог сдержать себя и воскликнул:
Братцы, все, конец! Конец войне!
Конец! Конец! срывающимися голосами повторяли автоматчики.
По их щекам и щекам Матвеева катились слезы. Они не замечали их и тискали друг друга в объятиях.
Все, ребята, хватит! Задушите, не доживу до победы! Ну все! Все! добродушно повторял Матвеев и, вырвавшись из объятий, распорядился: В машину! Оружие снять с предохранителя и держать наготове!
Есть! приняли к исполнению автоматчики и заняли места в машине.
Матвеев сел на переднее сиденье и обратился к водителю:
Коля, если со мной что случится, портфель с документами не должен попасть в руки врага!
Та все будет нормально, Александр Иванович! Долетим как на крыльях! заверил Николай и утопил педаль газа до пола.
Опасения Матвеева оказались излишними. За всю дорогу над их головой не появилось ни одного вражеского самолета, а из перелесков не прозвучало ни одного выстрела. Николай блеснул мастерством, ловко уходил от воронок, и через полтора часа они были в расположении управления Смерш 1-го Белорусского фронта. Поручив машину и автоматчиков коменданту, Матвеев поднялся на второй этаж, доложил дежурному о прибытии и, сгорая от нетерпения узнать решение Вадиса по замыслу операции, поспешил в кабинет к майору Михайлову. Тот был один и занимался тем, что перебирал гору папок.
Хо, Александр Иванович, легок на помине! добродушно пробасил Михайлов.
Здравствуй, Володя! приветствовал Матвеев и поинтересовался: Как служба?
Не мед. Звезд с неба не хватаю, сейчас они катятся на погоны тем, кто там, с сарказмом произнес Михайлов и ткнул пальцем в потолок.
Матвеев хмыкнул и заметил:
Ладно, не прибедняйся, ты же не в подвале сидишь.
А-а, надоело в кабинете штаны протирать и пыль с бумаг сдувать.
Ну ты это брось, Володя. Кому-кому, а тебе грех жаловаться, сидишь на активных мероприятиях.
Вот именно, сижу. Надоело, хочется в поле повоевать.
Какие твои годы, еще навоюешься. Лучше скажи, как оценили мои предложения по Надежде, только не томи, торопил с ответом Матвеев.
Михайлов улыбнулся и спросил:
Что, на мое место метишь?
Не говори глупостей, мне и на своем месте хорошо. Так что скажешь?
Предложения интересные. Замысел операции толковый. Ввод в поле зрения спецслужбы оригинальный. Если все сложится и французы клюнут, то можешь вертеть дырку на кителе под орден.
Да ладно, отмахнулся Матвеев и уточнил: А какое мнение на этот счет у Александра Анатольевича?
Резолюция положительная. Деталей не знаю, услышишь на докладе.
Ясно. С резолюцией можно ознакомиться?
К сожалению, нет. Все материалы по Надежде у моего сменщика, а он ушел в штаб фронта.
Сменщика?!.. А ты куда собрался?! опешил Матвеев.
Михайлов плотно прикрыл дверь и, понизив голос, сообщил:
Ухожу на нелегальное положение в Баварию. Как говорится, на новый фронт.
Так война, можно сказать, закончилась?
Да, для армии она закончилась, а у нас только начинается, но другая война! Вот возьми, почитай! Михайлов открыл сейф, достал синюю папку с документами, швырнул на стол и в сердцах сказал: Союзники хреновы! Если вчера исподтишка гадили, то сегодня уже норовят нож в спину воткнуть!
Матвеев присел за стол и обратился к ориентировкам, поступившим из Главного управления контрразведки Смерш. В них приводились факты не просто недружественных шагов спецслужб союзников по антигитлеровской коалиции, а откровенно враждебных действий с использованием бывших сотрудников абвера, Главного управления имперской безопасности Германии и их агентов. Взгляд Матвеева скользнул по строчкам, и его глаза округлились.
Москва ориентировала управления Смерш на местах.
«В ходе проведения оперативно-войсковой операции частями НКВД в западной части Литвы было уничтожено 122 участника бандитско-террористического подполья. В плен захвачено 15 человек. Среди них выявлено 2 агента английской разведки. В схронах обнаружено 4 английские портативные, коротковолновые радиостанции, 2 радиомаяка, а также более двух миллионов рублей»
В другой ориентировке сообщалось, что в западных областях Украины за 1944-й и первые месяцы 1945 года войсками НКВД:
«Проведено более 6,5 тысячи оперативно-войсковых операций. В ходе них убито свыше 30 тысяч участников ОУНУПА, около 45 тысяч захвачено в плен, 3,5 тысячи явились с повинной
С марта 1945 г. отмечается воздушная заброска авиацией США и Великобританией, а также наземным путем с территории Польши агентов, оружия и боеприпасов бандитско-повстанческому подполью, действующему на территориях Львовской, Тарнопольской и Ровенской областей»
Читая следующую ориентировку, Матвеев не мог поверить своим глазам.
«По перепроверенным оперативным данным, командование союзнических войск не предпринимает мер по расформированию частей вермахта и разоружению военнослужащих, сдавшихся в плен.
С начала апреля с.г. на территориях земли Шлезвиг-Гольштейн и в Южной Дании размещено с сохранением штатных и организационных структур 1315 немецких дивизий. Они находятся в специальных лагерях под началом прежних командиров. С участием офицеров-инструкторов армий США, Великобритании, Франции с ними регулярно проводится учебно-боевая подготовка.
Вооружение этих немецких дивизий не уничтожено и не вывезено, а хранится в исправном состоянии на складах на территории лагерей»
Они, что, воевать с нами собрались?! Но это же у Матвеева не нашлось слов.
Вот такие союзники, мать их выругался Михайлов.
Володя, но это же ни в какие ворота не лезет! к Матвееву вернулся дар речи.
Да какие на хрен ворота, Саша! Вот, почитай, только никому не говори! предупредил Михайлов, достал из сейфа еще один документ и положил на стол.
Гриф особой важности и подпись руководителя Смерша Виктора Абакумова говорили сами за себя. Матвеев впился глазами в текст.
«По данным резидентуры НКГБ СССР, в Лондоне в начале апреля 1945 с.г. в резиденции премьер-министра Великобритании состоялось строго конфиденциальное совещание с участием членов Объединенного штаба планирования военного кабинета. На нем премьер-министр У. Черчилль поручил разработать план операции по нанесению внезапного удара по СССР. Операция получила кодовое название «Unthinkable» («Немыслимое»). Ее замыслом предусмотрено»
Матвеев вчитывался в ориентировку, а в голове не укладывалось, как такое возможно. То, что замыслили в Лондоне, было верхом цинизма и низости. Скрип двери заставил его встрепенуться. В кабинет вошел сухощавый капитан. Твердый подбородок, спокойный и уверенный взгляд серых глаз, упрямый ежик волос говорили о волевом характере, а высокий лобо недюжинном уме. Орден Отечественной войны I степени, Красной Звезды и Красного Знамени свидетельствовали: капитан нюхал порох не на стрельбище, а на передовой. Выправка выдавала в нем кадрового военного.
О, Иван Лаврентьевич, легок на помине! воскликнул Михайлов и объявил: Знакомься, Александр Иванович, это и есть мой сменщик!
Начальник отдела Смерш 3-го отдельного учебного танкового полка Устинов. Откомандирован для исполнения обязанностей начальника 3-го отделения, доложил капитан.
Начальник отдела Смерш по 47-й гвардейской стрелковой дивизии, представился Матвеев.
Теперь все вопросы по Надежде к капитану Устинову, Александр Иванович, сообщил Михайлов.
Матвеев сложил ориентировки в папку и обратился к Устинову:
Иван Лаврентьевич, как вы оцениваете материалы и мои предложения по Надежде?
На мой взгляд, они заслуживают серьезного оперативного внимания, Устинов ограничился общей фразой.