Шрифт
Фон
- И не думал, ваше сиятельство.
- Этот человеккоторому нужно переписать банковский счетон очень мне дорог, - физиономия обер-гофмаршала приобрела мечтательное выражение, - Поэтому сделай все как следует. Смерть отвезет тебя к нему
- Смерть?переспросил Яков, и Левенвольд сощурился, как кот:
- Десэ. Он тоже доктордоктор Смерть. Долго ли готовится твое зелье?
- Час. Максимум два.
- Блестяще, - Левенвольд зевнул, откинул с запястья кружево цвета берлинской зелени и расстегнул причудливый браслет, тяжелый, бриллиантово-изумрудный, - Вот она, твоя плата. У меня никогда нет денег, но мояневеста ли?подарила мне эту вот цацку. Хотел вернуть ей, но отдамтебе, Яси Ван Геделе.
Левенвольд взял руку доктора и застегнул на нем браслет с веселой торжественностью:
- А теперь мы ляжем спать, Яси Ван Геделе. Увы, каждыйв свою постель. Чтобы иметь силы продолжить наши газартыбудущей ночью. Доброго утра и спокойного сна. Яси Ван Геделе.
- Можете звать меня просто Яси, ваше сиятельство, - позволил доктор.
- Быть может, мне нравится, как звучит твое имя, как музыкальная фламандская пьеса. Нравится повторятьЯси Ван Геделе
- Почти так же красиво, как Рейнгольд Левенвольде, - обезоруживающе и нежно улыбнулся доктор, и Левенвольд в ответ весело рассмеялся, и жестом указал ему на дверьступай же, ЯсиЯков разминулся в дверях с великолепным дворецким, явившимся разоблачить своего патрона перед сном. Кейтель был в ливрее и даже в парике, и сделал вид, что видит Якова впервые в жизни.
Доктор Ван Геделе спустился по лестнице, миновал гостинуюи не преминул походя оценить, настоящий Ватто на стене или подделка? Похоже, Ватто был настоящий, или самая точная копия. Картина изображала благовещениено в куртуазных декорациях. Мария в фижмах, Габриэль в чулках и в кафтане с отрезной талиейЯков скользнул в дверь для слуг, и направился к выходу мимо вереницы спящих, запертых комнат.
- Доктор!цепкие горячие пальцы удержали его за рукав, и крепкая ручка ловко втянула Якова за приоткрытую дверь, - Я в окошко видала, как ты к нам шел.
Лисичка Лукерья, розово-золотая, запыхавшаяся и взволнованная, стояла напротив Ван Геделе в темной комнатке, заставленной какими-то пыльными сундуками. И пахло в комнатесовсем как в тайном подземном хранилище, полном краденых фруктов. Конечно же, из-за навязчивых ее духов.
- Так твой хозяинтеперь и мой хозяин, - усмехнулся Яков, - А ты что жеи живешь в его доме?
- Где ж еще? Нас тут добрый гарем, полны антресоли и две пристройки. А что ты делал у хозяина в такое время, а, доктор?подозрительно спросила Лупа-Лукерья, и зло сощуриласьсловно ей было дело, и пребольшое.
- Граф сватал меня к вам, на антресоли, - весело и, по сути, правдиво отвечал Яков, - Как раз в гарем.
- Врешь ты все, - оскорбилась за графа Лупа, - Хозяин с мужчинами не махается, он не из таких. Это все завистники про него выдумывают, оттого, что онпетиметр, а они всевыхухоли.
- Какие ты слова знаешь, - умилился Яков, с симпатией разглядывая Лукерьино треугольное личикобез театральной краски оно выглядело трогательно-прозрачным, и золотые веснушки сияли на белой кожекак на графе его «пудрэ дорэ». Только Лукерьино золотоувы, ничего не стоило.
- Ты же не сватать меня приходил?выпалила Лупа, глядя доктору в глаза с каким-то религиозным ужасом, - Нет ведь?
«Вот еще» - подумал Яков, и вспомнил тут же свою гривуазную болтовню за сценой, и дурацкие вопросы о приданомно он ведь шутил, игрался. А дура поверила.
- Нет, не сватать, - отвечал он, - Пока нет. У него казачок болеет, я смотрел.
- А, новый, черный, - мгновенно догадалась Лупа, видать, в курсе пополнения была уже вся дворня, - Ты меня не сватай пока, не надо. И потом тоже не сватай.
- Отчего же? Или Гросс расщедрилсяберет тебя?
Лупа фыркнулапри упоминании Гросса, и смешно сморщилась:
- Мимо, доктор. Не угадал. Я призналась хозяину, что брюхатаи он меня не выгнал. И в деревню не сослал. Обещал, что я все равно буду петь на премьере, а потом он отправит меня в Польшу, с Ла Брюсом, тот как раз уезжает.
«Или он врет, или она» - решил Яков, и спросил:
- И он совсем не злился?
- Наоборот, обрадовался. Спросил, какой у меня срок, и что-то записал в своей книжечке, той, что у него для танцев. И велел мне молитьсячтоб не пропал голос, и чтоб потом пришло молоко.
- Пришло молоко?переспросил Яков, и тут же все понял, - Поздравляю тебя, маленькая волчица. Кажется, ты выиграла в свою игру, - доктор снял с рукава ее цепкую ручку и поднес к губам, - Удачной тебе премьеры. И легких родовбыть может, на эту твою премьеру пригласят и меня.
- Не пригласят, у дворни своя повитуха, - Лупа отняла от его губ свою рукуна каждом пальчике у нее сверкало по перстню, с яркими поделочными камнями, - А ты доктор господский, вряд ли мы еще свидимся.
В голосе ее звучало некоторое сожалениено пополам с торжеством. Глупенькая авантюристкаи, кажется, везучая.
- Бог даст, погляжу из-за кулис, как ты поешь на своих качелях, - пообещал Яков, - Прощай, маленькая волчица.
Ван Геделе поднял ее острое личикокончиками пальцев за подбородоки быстро поцеловал обведенные темным контуром бледные губы, мягкие, в трогательных розовых трещинках. Ее дыхание пахло тожеапельсинами, райским садом, но девушка эта былачужая игрушка, из тех, что запрещается брать. Яков отстранился от ее перепуганной, задохнувшейся мордочки и шагнул из темной комнаты прочьв коридор для слуг. Пошел, так сказать, дальше своей дорогой.
Пока доктор Ван Геделе отсыпался в собственной постели, и видел во сне, как уносит его лавина оранжевых благоуханных даров Церерыприбыл курьер от младшего графа Левенвольда, доставил бутыль с эфедрой, и недоуменная фройляйн Арбуэ выставила бутыль на пороге комнатыЯков едва не сшиб сей сосуд, когда проснулся. Горлышко бутыли обвивала, как шарф, записка: «Сделать к семи часам». Почерк у младшего Левенвольда был тот ещекак вавилонская клинопись.
Яков сошел в лабораторию и с легкостью за неполный час изготовил знаменитый шпионский «эликсир правды». На часах стрелки как раз подползали к семи. «Нужно было сказать, что эта штука скисает через пять часов, - вспомнил Ван Геделе маленький шпионский секрет, - А я позабыл. Старостьне радость».
Обещанная карета прибыла за доктором вовремя. Яков ожидал увидеть уже знакомого ему Десэ, но в карете обнаружился совершенно неизвестный дядька, тощий, всклокоченный и внешне напоминающий циркуль с волосами. Он ничем не походил на служителей тайной полиции, и в то же время имел с ними что-то неуловимо общеето ли выражение внимательной мрачной озабоченности на неприметном остром лице, то ли стремительную, настороженную, все вынюхивающую повадку крысы.
- Куда едешьсам знаешь?быстро спросил внимательный циркуль на чистом, но слишком уж правильном русском. Представляться он, по-видимому, счел ниже своего достоинства.
- Не знаю, - сознался Яков. Он предполагалили в Измайлово, или в «Бедность», но предпочел не угадывать.
- Едешь в «Бедность», - обрадовал его спутник, откидываясь на жесткие подушки, - К комутоже не ведаешь?он даже не насмехался, был безразлично-спокоен.
- Не ведаю, - Яков не сдержал улыбки.
- Тебя ожидает его сиятельство граф фон Бюрен, барон Вартенберг, - произнес спутник старательно, словно отрабатывая произношение. Бюреновский титул был для Ван Геделе свежайшей новостью, и доктор сделал в уме пометку«отныне он зовется вот так».
- Инструктирую, - все так же безучастно продолжил провожатый, - Ежели кого узнаешьрадоваться и орать не следует. В «Бедности» одни пребывают инкогнито, другие вовсе уже без имен. Никого ты там не знаешь, понял меня?
Яков кивнул.
- Я заведу тебя в камеру, ты сцедишь арестанту свое зелье, подождешь за дверьюкак подействует, и я или кто другойпроводят тебя на выход. Ни бесед задушевных, ни радости, оттого, что признал знакомыхчтоб не было.
- Я понял, - отвечал доктор.
Карета вкатилась в окруженный кольями двор острога, и Якову померещились головы на остриях кольевно лишь на мгновение.
- Вылезай, пойдем, - провожатый с легкостью выпрыгнул из кареты и поманил Якова за собою. Тот покорно пошел за ним, мимо безмолвных сонных солдат, мимо железных ворот и решеток, подернутых патиной ржавчины, по сумрачным, с низкими сырыми потолками, коридорам. Бутыль с «эликсиром правды» болталась в кармане, и Яков придерживал ее рукой.
Шрифт
Фон