Ну и что? Какое нам дело, во что они поверят? В настоящее время я партнер Гангадхары.
Глава 4
Мерцают под деревьями бесшумные их тени,
Здесь голуби воркуют, здесь покой и здесь уют,
Во дворике прохладном, опустившись на колени,
Милостей Джинендры молящиеся ждут.
Здесь боги будто ближе, здесь место для желаний,
И дышит все сочувствием, и мир дарован нам.
Здесь ощущаешь отдых от вечных наказаний,
Свет доброты дарует благословенный храм.
И лишь любовь друг к другу без злобы и притворства,
И ни на ком из смертных не стало бы вины,
Когда б не лицемерие, не слепота с обжорством,
И мудро улыбается Джинендра со стены.
«Законкак питон, гоняющийся за обезьянами на вершине дерева».
Закутанная с головой в плащ из верблюжьей шерсти, Ясмини снова приняла вид ленивого достоинства. Как только она вышла за калитку, она зашагала с обычной для Сиалпура неспешностью. И это оказалось весьма кстати, потому что Макхум Дасс, ростовщик, в сопровождении едва поспевающего за ним и обливающегося потом прихлебателя, выехал верхом на резвом муле в свой обычный утренний рейдсобирать проценты у своих жертв и проверять ценные бумаги и векселя.
Он был толстый, коренастый, отвратительный на вид, в черном костюме из альпаги и с черным зонтом для защиты от солнца, на лице его застыло выражение кислого недовольства жизнью, которое дополняли его маленький принюхивающийся носик и сверкающие черные глазки, никогда не позволявшие ему заключать невыгодную сделку.
Из-за Ясмини, закутанной в плащ, ему пришлось остановиться на углу, где дорожка вокруг стены дома Блейнов выходила на широкую дорогу, ведущую вниз с холма.
Это ваш дом? спросила Ясмини, и он кивнул, его острые глазки сверкнули, как у зверя, в решимости узнать, кто его спрашивает.
И нашелся такой нерасчетливый сын лжи, который затевает процесс, чтобы получить права на этот дом?
Ростовщик снова кивнул: человек он был немногословный, за исключением тех случаев, когда слова могли принести проценты.
Дхулап Сингх, да? Он тайный агент Гангадхары.
А ты откуда знаешь? Зачем бы магарадже моя собственность?
Он гоняется за сиалпурской сокровищницей. Дженгал Сингх, который построил этот дом, был доверенным лицом дяди Гангадхары; а брамин говорит, что сокровища спрятаны в подполе этого дома.
Правдоподобная сказочка!
Прекрасно, тогдарискни потерять свой дом!
Ясмини пренебрежительно повернулась на пятках и направилась вниз с холма. Макхум Дасс повернул мула и поехал за ней.
Истинные сведения имеют цену, сказал он. Назови свое имя.
Оно тоже кое-чего стоит, ответила она.
Ростовщик сухо прохрипел:
Туземцы требуют платы только у своих хозяевв векселях!
Тем не менее, есть цена.
Это вперед-то? Даю полрупии.
Ясмини продолжала путь вниз. И снова Макхум Дасс поехал за ней.
Назови свою цену.
Во-первых, молчание, во-вторыхгарантия молчания.
Первую часть выполнить легко.
Нет, трудно. Женщина способна промолчать, но мужчины болтают в каждой кофейне, как обезьяны.
Он пристально заглянул ей в глаза. Ростовщик никак не мог определить, кто перед ним. Он пытался узнать мужчину, не женщину.
Как можно дать гарантию молчания? спросил ростовщик.
Я уже выполняю таковую.
Как? Где?
Взгляд ростовщика выдал злобу, и это, кажется, развлекало его мучителя.
Отошли своего шакала подальше, тигр.
Макхум Дасс сердито рявкнул на прихлебателя, тот отошел прочь и присел на землю.
Где документы на то, что дом принадлежит тебе?
Макхум Дасс молчал, пытаясь не показать своего гнева.
Это Макхум Дасс или кто-то другой пришел к брамину храма Джинендры и попросил вмешательства бога, чтобы найти документ, подтверждающий право на дом, потому что бумага упала в реку, когда змея напугала мула этого человека, и он свалился на дорогу? Или это было в другой раз, когда его повозка раскололась надвое?
Эти брамины каркают, точно старухи, проворчал ростовщик.
Но этот каркал, обращаясь к богу. Возможно, Джинендра сочувствовал бедняге ростовщику, который не может выиграть процесс без этого документа. Дженгал Сингх умер, а его сын клянется, что дом на самом деле продали Дхулапу Сингху, который напрасно тратит время на суд, потому что не знает, что Макхум Дасс потерял документ, а?
А ты-то откуда все знаешь?
Может, мне бог Джинендра сказал! Так что же лучше, Макхум Дасс, молчать обо всем и быть уверенным, что получишь документ вовремя и выиграешь дело в суде, или свободно болтать и поощрять к болтовне других? Кто знает, что до ушей Дженгал Сингха не дойдет, что документ потерян?
Тому, кто выбалтывает секреты брамину, разозлился Макхум Дасс, лучше бы выкрикивать их, стоя на крыше дома!
Нет, бог слышал. Священник сказал богу, а бог сказал тому, кому нашедший принес документ, требуя вознаграждения. Этот человек теперь хранит документ у себя как гарантию молчания!
Хранить мой документпротивозаконно.
Закон вылавливает кого может, Макхум Дасс, а остальных отпускает, как питон, гоняющийся за обезьянами на вершине дерева!
От кого я получу эту бумагу в нужное для суда время?
Возможно, от брамина Джинендры.
Она теперь у него? Сучье отродье! Да я
Нет, она не у него. Будь добр и вежлив со жрецом Джинендры, не то бог может послать документ Дхулапу Сингху!
Так ради чего же я стану молчать?
Во-первых, Чаму, дворецкий, скоро заплатит долг своего сына. Дай Чаму расписку с номером банкноты и не говори ничего. Во-вторых, храни эту банкноту в течение тридцати дней и храни молчание.
Так и сделаю. Теперь назови свое имя.
Разве твои жертвы отдают тебе рупии, которых ты им еще не одолжил? засмеялась Ясмини. Нет, ценамолчание! Сначала заплати цену, потом узнаешь мое имя. Ступай и получи деньги у Чаму. Только шепни кому-нибудь, и твой документ попадет к Дхулапу Сингху!
Пожирая ее глазами, точно ястреб, ростовщик уселся на мула и смотрел, как она исчезает из поля зрения. Оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что соглядатай не следит за ней по приказу хозяина, Ясмини помчалась туда, где под прикрытием купы деревьев ждал ее экипаж.
Это была обычная четырехколесная грохочущая коляска, запряженная четверкой лошадей, на запятках стояли две прислужницы; именно в таких принцессы ездят кататься и дышать свежим воздухом. Но здесь запятки пустовалибыли только кучер и женщина, которая выбежала ей навстречу. Ясмини, как и ее кузен магараджа, не доверяла большому количеству прислуги.
Быстрей, Хасамурти!
Фыркая и хихикая над ней (само имя означало «смех»), служанка помогла принцессе сесть в коляску, и кучер, не ожидая приказаний, направил упряжку вниз по холму; очевидно, его проинструктировали заранее.
Внутри коляски под взвизгивания и хихиканье совершалась смена одеждынастолько полная, что напоминала превращение куколки в бабочку. Туалет такой госпожи, как Ясмини, требует времени; в грохочущем экипаже, не приспособленном для гардеробной, с помощью зеркала размером с блюдце, он походил на смешение игры и чуда. Они опрокинули пузырек с духами, а пронзительный вскрик во время поездки (который породил слухи во всем Сиалпуре, что Гангадхара снова принялся за свои штучки) явно означал, что Ясмини села на свои шпоры. Еще надо было расчесать длинные золотистые волосы, нарисовать карандашом брови, слой за слоем уложить шелк и пригладить его, чтобы смотрелся ровным. И поверх всего поместить шелковое покрывало, настоящее произведение искусства.
Но когда они достигли подножья высокого холма и затряслись по узким улочкам, все было закончено. К тому времени, как они добрались до храма Джинендры, стоящему в старом каменном дворике, украшенном изображениями этого безмятежного бога, внутри коляски все стихло и пришло в порядок, и из нее вышло само воплощение женской красоты, которое в сопровождении той же служанки в темном капюшоне и проследовало, точно вспышка яркого света, в полумрак храма.
Храм не был таким убогим и запущенным, какими часто бывают индийские храмы, хотя он был таким древним, что резьба на колоннах в некоторых местах почти стерлась, а в широких камнях пола после многих лет поклонения богу зияли ямы. Кое-где тусклый свет медных ламп пронизывал мрак; вырезанные на лампах изображения почернели от столетнего дыма, но за ними явно ухаживали и чистили их.