Мы не хотеть плыть к ваш берег как подлый трус. Мы хотеть, чтобы все видеть наш боевой красный знак. Тогда они знать зачем мы приплыть сюда.
Так, может быть, сын Харальда конунга, ты нас теперь отпустишь? с надеждой спросил я и в очередной раз посмотрел на Эльфреда.
Он уже давно очнулся но не двигался, с нескрываемым ужасом глядя на стоящего рядом одноглазого викинга с секирой.
Я не хочу, чтобы наши люди потом называли нас предателями, тихо добавил Гальбред, и только из-за того, что я решил спасти жизнь своему сыну. Отпусти нас, Рагнар.
Ты хотеть, чтобы я отпустить вас? переспросил хевдинг и неожиданно рассмеялся. Ты очень много хотеть, рыбак. Но я могу отпустить твой сын прямо сейчас, если он уметь плыть по воде!..
Прежде чем рыбак успел ответить, Рагнар сделал знак одноглазому викингу, и тот, подхватив Эльфреда одной рукой, швырнул его за борт корабля.
Гальбред рванулся вслед за сыном, услышав его короткий испуганный вскрик, и в последний момент увидел, как тяжёлое весло задело голову Эльфреда. После этого, он скрылся под водой, и больше не появился.
Конечно, Рыбак знал, что его сын хороший пловец, но если удар пришелся в висок, то Эльфреду теперь ничто не поможет, и нет смысла вглядываться в волны бухты. Но, о чём бы Гальбред сейчас не думал, ему хотелось верить в чудо.
В то же время в его душе начала закипать бессильная Ярость ко всем данам , и особенно к Рагнару. Этим жестоким людям ничего не стоило убить слабого беззащитного мальчишку, но Бог им этого не простит!..
Гальбред крепко сжал кулаки и резко повернулся к хевдингу, глядя на него с нескрываемой ненавистью и презрением.
Его беспечная ухмылка тут же превратилась в звериный оскал, и он медленно спросил:
Что такое, рыбак? Твой сын плохо уметь плавать?
Нет, дьявол, это ты его убил. Ты и твои бешеные псы, закричал Гальбред в ответ, и раньше, чем кто-либо из викингов успел встать на его пути, бросился К Рагнару.
У рыбака не было никакого оружия, но он готов был задушить врага голыми руками, а дальше будь, что будет
Впрочем, как бы он не старался, ему удалось нанести главному викингу лишь один удар, пока тот удерживал рулевое весло. А потом, не вставая с места, Рагнар ударил Гальбреда коленом в низ живота и тут же со всей силы добавил рукой в челюсть. Его кулак был таким же твёрдым и тяжёлым, как молот кузнеца. Поэтому рыбак потерял равновесие и рухнул на палубу под дружный смех гребцов.
Рядом незамедлительно встал викинг вооружённый копьём, и прижал острый наконечник к груди Гальбреда.
Теперь, когда его ярость немного поутихла, он хорошо понимал, что нападение на хевдинга было глупым и совершенно безнадёжным. Но своим единственным ударом он всё же смог немного облегчить себе душу. И сейчас рыбак удивлялся только тому, что Рагнар до сих пор его не убил, а вместо этого прорычал что-то на своём языке.
Два человека тут же схватили Гальбреда за руки и ноги, раскачали над палубой и выбросили через борт корабля в воду.
С шумным плеском рыбак погрузился в прохладные волны бухты, и на какой-то момент ему показалось, что он может утонуть из-за общей слабости во всём теле. Но потом он вспомнил о сыне и решил, что будет жить, пока не отомстит главному викингу за Эльфреда.
Собравшись с силами, он вынырнул из воды и огляделся по сторонам.
Берега бухты, в основном, были крутыми и обрывистыми, но в том месте, где находился причал с лодками пригорок плавно спускался в воду. Корабль викингов к нему уже почти приблизился, поэтому Гальбред поплыл в том же направлении. Он торопился домой.
Его жена с младшим сыном и дочерью, наверняка, уже заждались двух рыбаков. Но, как им теперь сказать, что Эльфреда больше нет?.. Лучше всего было вообще ничего не говорить, а поскорее увести подальше от дома, чтобы чужаки не захватили их в рабский плен. После этого, Гальбред намеревался достать отцовский меч и встретиться в бою с Рагнаром хевдингом. Он с детства умел сражаться на мечах, но до сих пор ему не приходилось никого убивать.
Подплывая к берегу на безопасном расстоянии от корабля викингов, рыбак наблюдал, как даны снимают с бортов свои щиты и, вооружившись, прыгают в мелкую воду. Они направлялись в сторону купеческого двора. Всего их было не меньше семидесяти человек.
Дом Селвина стоял на пригорке, поэтому стражники издалека заметили подплывающее судно грабителей. Благодаря этому, старший дворовый стражник успел закрыть ворота изгороди и выставить на частоколе нескольких лучников.
Если бы им удалось задержать северных людей хотя бы на полчаса, у Гальбреда появилась бы неплохая возможность спасти семью и соседей, живших дальше от берега. Впрочем, в этот момент с купеческого двора начал подниматься столб тёмно-серого дыма, предупреждающий всю округу о нападении врагов. Это было очень своевременно.
Добравшись до мелководья, рыбак быстро двинулся к ближайшему кустарнику, а оттуда через небольшую рощу к домам рыбаков. И Когда он добежал до первого двора, там уже стали собираться мужчины, державшие в руках любое доступное оружие. С ними был один из стражников КУПЦА Селвина, который принёс настоящие копья. Это было совсем неплохо, если учитывать, что почти никто, кроме Гальбреда, не владел мечом.
Стражник что-то быстро говорил, и многие мужчины согласно кивали, выкрикивая призывные слова. Они были готовы сразиться с врагами за свободу жён и детей.
Группа рыбаков была не большой, но эти люди оказались не одиноки В своих стремлениях, поскольку наёмные работники Селвина и ремесленники из других дворов тоже собирались дать отпор грабителям -данам.
Взяв одно из копий и перекинувшись парой слов с другими людьми, Гальбред узнал, что все женщины и дети ушли в лес, как только заметили сигнальный дым. Это сразу успокоило рыбака, и он побежал дальше к своему дому, чтобы вытащить из-за печки старый железный меч, доставшийся ему по наследству.
Оружие отца было хорошо заточено и смазано свиным жиром для защиты от ржавления, так что в любой момент его можно было пустить в ход для защиты или нападения. Именно это Гальбред сейчас и собирался сделать.
Когда он выходил из дома, сжимая в одной руке копьё, а в другой деревянную рукоять меча, впереди послышались азартные крики викингов и шум завязавшегося боя. Значит, грабители уже отыскали деревню и теперь хотели поживиться добром её обитателей, хотя, кроме скота и пленников, взять тут было нечего.
Сбившись в небольшие кучки, защитники отбивались от викингов как и чем могли. Они сражались копьями, топорами, вилами и даже длинными мясницкими ножами, но при этом несли серьёзные потери. Чужаки, которых было больше полусотни, не ожидали такого яростного отпора и в первый момент немного растерялись. Однако потом взялись за привычное кровавое дело.
Гальбред, не желавший умирать от рук простого дана, решил не вступать в этот бой, а присоединился к большой группе мужчин, которых вёл за собой стражник Селвина. Отбившись от полудюжины грабителей, они сейчас торопились к купеческому двору, где уже развернулось настоящее кровавое сражение между викингами и людьми Селвина. Ничего подобного на этих берегах раньше не происходило, а теперь весь этот ужас рыбак видел собственными глазами, и принимал в нём участие.
Некоторые чужаки были уже убиты лучниками купца, но и сами гибли один за другим от вражеских стрел. К этому времени викингам удалось окружить всю изгородь, и теперь они пытались перелезть через неё или сломать входные ворота.
Гальбред с группой рыбаков и наёмных работников напал на данов внезапно, выбежав из лесных зарослей с воинственными криками. И, судя по реакции грабителей, они этого совсем не ожидали. Конечно, их отряд не мог сражаться на равных с викингами, но более опытный стражник Селвина приказал людям ощетиниться копьями, чтобы врагам труднее было контратаковать.
Когда десяток чужаков повернулись к ним лицом, прикрываясь щитами, и встретили нападение, Гальбреду, каким-то образом, удалось ткнуть одного из врагов копьём. Он попал викингу в горло, и тот с булькающим хрипом повалился на землю. Это была первая победа рыбака, но никакой особой радости он при этом не испытал. Сейчас было не до того.
Рядом от ударов копий упали ещё три дана, и в какой-то момент показалось, что чужаки отступят под таким натиском местных жителей. Но затем к группе викингов подошла помощь, и они, свирепо рыча и кусая края щитов, перешли в контратаку с нечеловеческой яростью.