Глава IX«Квентин» и мистраль
Последующие несколько дней мы ползали носом по дну, отыскивая черепки посуды и тщательно осматривая каждый камень неправильной формы. К своему удивлению, я обнаружил гораздо больше следов стен, чем в первый раз.
Всего нам удалось найти одиннадцать стен. Кое-где они опирались на ложе из темно-серой глины, прикрытое местами лишь тонким слоем песка. Все стены простирались более или менее явно с востока на запад. Это необычайно заинтересовало Аренда, потому что именно в этом направлении древние греки обычно воздвигали свои постройки. Мы обнаружили также следы стен, которые терялись в наплывах песка и грязи на пятиметровой глубине. Для успешного продолжения поиска нужен был насос, и, чем скорее, тем лучше.
Ханс отправил телеграмму д-ру Николаичи с сообщением о прибытии д-ра Хубрехта и слезной просьбой ответить поскорее, где и как мы сможем заполучить насос.
Через несколько дней пришел обескураживающий ответ. Положение с насосом довольно сложное, писал д-р Николаичи. Пожарная помпа поломалась, а кроме того, она вообще не была приспособлена для работы в соленой морской воде. Было бы лучше отправиться в Дубровник и повидаться с начальником тамошней пожарной команды. Может быть, он сможет предоставить нам насос.
Подъем древней амфоры со дна моря
Ханс сел на паром в пять часов утра в гордом одиночестве. Никто не пришел проводить его в этот рас-светлый час. Мы набирались сил для дневных погружений
В этот день Бел нашла небольшой глиняный сосуд. Такие сосуды древние римляне ставили на могилы своих близких, наполнив его предварительно вином или маслом. «Прекрасная получится пепельница», решила Бел. Аренд прикусил губу, и я понял, что в археологических кругах это почитается святотатством. Позже Бел добыла нижнюю часть еще одного такого сосуда. За неимением сумки она засунула находку в верхнюю часть своего бикини: результат был несколько пугающим. Интересно, как прореагировал бы на подобную распущенность нравов сэр Артур Эванс?
Бел нашла еще и небольшую амфору, в которой гнездился молодой осьминог. Он не пожелал покинуть дом предков и потому кончил на сковородке, зажаренный в чесночном соусе. С легкой руки Бел мы стали проявлять незаурядный интерес к морской фауне, и вскоре палуба «Язычника» начала заполняться остовами незадачливых морских обитателей. Это увлечение, однако, скоро прошло. Как-то раз кто-то из наших наступил на медузу и распластался на спине, вернее, на акваланге. После этого я решил, что впредь обитатели глубин, если только они непригодны в пищу, будут оставаться там, где они родились и выросли.
Мы плыли у самого дна, вертя и тыкая железными прутьями во всех направлениях, сметая холмики грязи на своем пути. А когда мы всплыли, Гордон крикнул:
Эй, смотрите-ка, вон на берегу Ханс. Машет руками, прямо как ветряная мельница.
«Должно быть, что-то очень срочное», подумал я. В минуту снарядив ялик, я помчался к берегу.
Танцуй, старина, у нас есть насос! залпом выдохнул Ханс, когда я подошел к пирсу. Можем забрать его хоть сейчас.
Мы вернулись на «Язычник», где Ханс, окруженный толпой одетых, полуодетых и совсем неодетых поклонников, рассказывал:
Пожарной команде дали новенькую помпу, а куда прикажете девать старую? До нее никому нет дела, официально ее вообще вроде бы не существует, а это как-никак переносной насос в пять сантиметров диаметром с моторчиком. Кроме него нам дают две катушки шланга метров по тридцать. Нужно только все собрать. Я сказал их начальнику, что поближе к полудню мы подъедем за пресной водой. И заберем насос. Он ужасно обрадовался и заверил меня, что погрузит все своими силами да еще и даст механика, чтобы помочь нам запустить этот насос, только бы от него избавиться.
Классическая греческая ваза впервые за последние 1600 лет поднимается на поверхность
Часом позже Том и Колин прыгнули на берег и закрепили концы, а Бастиан и Гордон старались удержать корпус «Язычника» от столкновения с причальной стенкой. День был ветреный, и по бухте ходили волны. Я ни за что не рискнул бы причалить в такую погоду: хотя бухта и казалась защищенной со всех сторон от непогоды, шалый западник нет-нет да и врывался сюда, норовя бросить «Язычник» на причальную стенку.
А затем показалась процессия, которая, без сомнения, яркой страницей запечатлелась в цавтатских анналах. Впереди несли насос. За ним шествовал механик с десятком помощников, а сзади еще человек пять волочили шланг. Ли решил, что это будет неплохим кадром для его фильма. Толпа увеличивалась. Подоспели вездесущие туристы с неизменными фотоаппаратами.
Механик начал манипулировать всевозможными ручками. Вскоре стало ясно, почему начальник пожарной команды настаивал на его присутствии. У «квентина», как окрестили насос, был на редкость строптивый нрав. (Впрочем, скоро это имя пришлось заменить на созвучное «кретин», но в тот момент он был еще «квентином», и мы почти любили его.) Он кашлянул пару раз и изрыгнул огонь, едва не испепелив механика. Обожженный механик уступил поле битвы другому энтузиасту, но у того явно не хватало техники и опыта для единоборства с «квентином». Вскоре и он последовал за своим предшественником. Тогда из толпы выступил боец старой школы, из тех, кто, идя к воскресной проповеди в парадном костюме, без колебаний погружают руку по самое плечо в замасленный двигатель проезжей машины. «Квентин» склонился перед столь достойным противником и приветствовал его вмешательство хрипловатым, но мерным стуком. Дело пошло на лад.
На следующий день Ханс, Аренд и Сьюзан изо всех сил старались казаться безразличными к тому, что произошло накануне, но все понимали, что насос может стать провозвестником качественно нового этапа в работе экспедиции. Теперь у нас было средство сорвать со стен покров двух тысячелетий. Конечно, чтобы довести эту работу до конца, потребуется раза в четыре больше народу и еще лет пять или шесть, но мы могли в конце концов сделать то, что было в наших силах.
Поднялся ветер. Это значительно осложнило работу. Со шлангом в тридцать метров мне придется поставить «Язычник» на якорь где-нибудь вблизи от места работ. Мы порешили начать с наиболее глубокой из найденных нами стен, чуть севернее гостиницы «Эпидавр». Нам удалось встать на якорь таким образом, что стоило чуть отпустить якорную цепь, как ветер разворачивал корму в направлении стен. А кроме того, обыкновенный пожарный шланг, которым мы пользовались, нельзя ни сгибать, ни перекручивать. Он должен всегда представлять прямую линию в направлении объекта, что подчас весьма трудно. Ханс поплыл вперед и установил буй на месте будущих работ, за ним следовал Бастиан Хаккерт со шлангом. Ли вызвался нырять первым.
Я запустил «квентин». Ли, нетерпеливо ждавший на трапе, немедленно нырнул. Я повернул клапан до отказа. Наши ребята, которые плавали как раз над Ли, подняли вверх большой палецэто означало, что все в порядке. У меня же возникло некоторое сомнение. Поверхность моря в этом месте даже не замутилась, тогда как я ожидал, что вся вода вокруг сразу же и надолго утеряет свой сине-зеленый цвет. Впрочем, скоро Колин успокоил меня: под водой не видно ни зги, даже собственной руки, вытянутой перед маской. Значит, насос и в самом деле работал исправно. К этому времени корабль начало слегка покачивать, трап колыхался над водой, угрожая вывихнуть руку зазевавшемуся ныряльщику. Кто-то из наших и так уже носил яркий синяк под глазом. Я метался по палубе, от машины к трапу, помогая очередной смене надеть комплект, следя за компрессором, заряжая воздухом баллоны и размышляя о том, сколько еще я смогу протянуть в таком темпе.
Мы недаром потратили в свое время целый день на отработку техники. Вдоль стены располагался тяжеленный стальной стержень весом около ста килограммов, притянутый к самодельному поплавкуярко-красному баку из-под масла. Смысл этого несложного приспособления состоял в том, чтобы удержать пловца на месте, когда с ломом в одной руке и шлангом в другой ему придется преодолевать силу отдачи вытекающей струи. Пловец должен был работать на ощупь, потому что через секунду все вокруг превращалось в непроглядное месиво ила, песка и грязи. Предполагалось, что на пятиметровой глубине запаса воздуха хватит приблизительно на полчаса; как только воздух в акваланге кончается, пловец подает сигнал, направив шланг вверх. Его сменщик, поджидающий сигнала на трапе, прыгает в воду и, двигаясь вслепую вдоль шланга, в конце концов наталкивается на партнера, который передает ему шланг и возвращается на яхту. Пустые баллоны перезаряжаются, и все повторяется сначала. Система работала как часы. Ханс следил за насосом, Бел готовила для пловцов горячий кофе, я скакал по палубе, как заяц, приводя в движение весь этот сложный механизм из людей, вентилей и шестеренок.