От души молю всемогущего господа о всяческом благополучии и счастье для вашего королевского величества.
Написано в деревне Бор, на реке Шелони, на расстоянии около 100 итальянских миль от Пскова (как говорят жители). 26 сентября 1581 года.
КОРОЛЬ ПОЛЬСКИЙ СТЕФАН I АНТОНИО ПОССЕВИНО
Нам было очень приятно узнать о возвращении к нам вашего священства, и мы очень просим его как можно скорее поторопиться -приехать. От него мы узнаем все, что [нам] предстоит. Мы посылаем-вашему священству охранные письма, которыми гарантируется безопасность проезда свиты вашего священства и самих московитов, сопровождающих вас. Когда ваше священство приблизится к первому [польскому] посту, можно будет отпустить от себя тех московитов, которые захотят возвратиться, с гарантией безопасности, а те, которые захотят ехать куда-нибудь, пусть делают это при полной безопасности. Когда же мы узнаем, что ваше священство находится поблизости, мы пошлем ему навстречу наших людей, что подобает ему по его достоинству и по нашему желанию, отведем вашему священству место, находящееся неподалеку от нас.
Да пребудет ваше священство в здравии и благополучии. Написано в нашем лагере под Псковом, 29 сентября 1581 года, на шестом году нашего царствования.
АНТОНИО ПОССЕВИНОВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ МОСКОВСКОМУ ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ
Как только я, милосердием господа, благополучно прибыл к войску польского короля Стефана, для меня не было ничего более важного, чем изложить ему все соображения о заключении мира. Я долго говорил о делах, которых желала твоя светлость, а он выслушивал меня и при многолюдном собрании своего совета, и в частной беседе. Прежде всего: хотя ему и был приятен твой поклон, который ты при моем отъезде просил передать ему от своего имени, однако он. вместе со своими сенаторами очень удивлялся тому, что ты не хочешь отдавать те ливонские крепости, которые от твоего имени обещали в Вильне твои послы. Когда я представил соображения, какие мог, о прекращении пролития христианской крови, не только сам король Стефан, но и все остальные (чтобы сказать тебе всю правду) так мне ответили, что я понял: мне не остается ничего другого, как только усердно помолиться богу, а потом послать к тебе как можно скорее одного из наших слуг, чтобы он обо всем правдиво сообщил тебе.
Итак, суть дела, которое мне изложил король Стефан, заключается в следующем: он не согласится ни на какие другие условия мира, как только на те прежние, которые он уже объявил (о чем я и сам говорил тебе раньше и о чем он писал в последнем своем письме). Поляки говорят, что это тебе нужно сделать в особенности потому, что ты видишь, чем больше ты откладываешь возвращение [королю] этих крепостей, тем легче большая часть их переходит в руки короля Стефана. Шведский же король взял Нарву (почти о ней одной только и был спор с твоими послами при переговорах о мире), Ивангород, Белый Камень и некоторые другие хорошо укрепленные крепости. Пока в этом месте ты будешь сражаться с войском польского короля, состоящим из людей многих национальностей, он с другой стороны проникнет в твои внутренние области, если ты не заключишь как можно скорее мира с королем Стефаном. Далее. Поляки понимают, что ты видишь, в какой страшной опасности находится Псков, очень значительный и самый лучший из твоих городов, и если ты не ответишь благодеянием мира на те условия, которые тебе предлагают, ему будет причинен очень большой ущерб. Кроме того, твои отряды, которые ты посылал в этот город, разбиты, а твой замечательный воевода Никита Хвостов взят в плен (я видел его собственными глазами и просил, чтобы его вместе с его слугой держали более свободно и в более почетном месте). В ту же ночь, когда я пишу, твои солдаты, прибывшие из Новгорода и пытавшиеся проникнуть в город, были перебиты и многие взяты в плен. Жители Пскова, хотя их и много, со всех сторон окружены войском польского короля и переносят то, о чем ты по своей мудрости можешь догадаться. Мне сообщили, что в городе очень многие погибают от обстрела королевских пушек, от болезней и душевной скорби, подобно тому как и в деревнях многие испытали на себе меч врага, что я видел собственными глазами, а так как они твои подданные, и ты будешь держать за них ответ перед богом, подумай, не захочешь ли ты позаботиться об их спасении без большего труда, а именно: отдать королю Стефану то, что он у тебя просит. Этого я никогда не предложил бы тебе делать, если бы мог видеть другие планы, на которые ты мог бы опираться в своих намерениях, заботясь о благополучии своих людей и о славе своего имени. Вот что должно произвести на тебя самое сильное впечатление и что я узнал, насколько смог, от моих друзей, пользующихся высшим доверием у великого первосвященника: король Стефан решил зимовать и вести военные действия повсюду в Московии в остальных твоих владениях. Кроме того, он приказал подвезти из Риги большое количество пороха и ядер и вот уже четвертый день ждет пополнения из иностранных солдат. Еще самые достоверные сведения: не только король почти со всеми своими знатными людьми строят себе в лагере деревянные дома, в которых, как они говорят, они собираются провести (если нужно будет) эту зиму и делать набеги на твои внутренние владения, но и остальные солдаты роют для себя рвы, чтобы спасаться от ночного холода, день же их будет отдан военным действиям. К этому можно добавить еще и то, что ты понимаешь по своей мудрости, а именно те возможности, которыми обладает столь большое войско короля Стефана, уже привыкшее за три года ко всем трудностям войны и победам. И так как оно преодолело все исключительно трудные дороги, перевезло большие орудия и овладело в твоих землях столькими крепостями, оно сможет получать отовсюду продовольствие и свежие подкрепления. На будущий же год, не в июле или в августе, а когда растает снег, польский король собирается пойти походом против тебя из Литвы и Польши, а также из [взятых у тебя] внутренних твоих владений. А так как он проник в них без каких бы то ни было препятствий, они говорят: что сможет он сделать, если захочет вывести добрую часть своей легкой конницы на открытые пространства за пределами Москвы? Я слыхал, что он на самом деле собирается это сделать, даже если и продлится осада Пскова, который он приказал окружить какими-то осадными сооружениями. Он будет изо всех сил стараться захватить его, если ты обо всем этом не подумаешь и не пришлешь мне ответа как можно скорее. Я никаким способом не мог убедить короля вывести свое войско отсюда раньше, чем ты на самом деле выведешь из других мест свои гарнизоны. Мало того, когда я вчера настойчиво просил короля приказать солдатам воздерживаться от резни в Пскове в случае его взятия (от чего нужно было бы оградить ни в чем неповинный народ), он сказал, что очень хотел бы этого, но на самом деле это будет очень трудно, так как солдаты, разгоряченные пылом сражения, не в состоянии будут щадить даже самих себя, если и захотят. Поэтому я умоляю тебя, светлейший государь, подумать, какая польза будет тебе от того, что ты вовлечешь в опасность остальные [свои владения] из-за тех, которые тебе уже больше не принадлежат. Ведь всякий раз, как они переходят в руки твоих врагов (в то время как в твоей власти сохранить их в неприкосновенности) из-за твоей медлительности, королевские люди смело говорят о своей надежде на то, что твои народы, отложившись от тебя, отдадут этим королям [т. е. польскому и шведскому] не только свою волю и желания, но свое имущество и свою жизнь.
Узнав обо всем этом, я стал настойчиво склонять короля Стефана к тому, чтобы он по крайней мере послал к тебе, как ты этого хотел, своих больших послов или какого-нибудь посланца, и тогда переговоры о мире смягчили бы этот воинственный пыл. Но мне ничего не удалось добиться, так как он говорил, что ты просишь этого для того, чтобы отнять время у военных действий и что это он знает из переговоров о мире три года тому назад. Наконец, с божьей помощью и авторитетом великого первосвященника, я склонил его к тому, что, как только ты отошлешь своих послов в какое-нибудь место, расположенное не очень далеко отсюда, в новгородской области или еще где-нибудь, он тотчас же пошлет своих. Вообще же он требует, чтобы ты предоставил возможно скорее своим послам самую полную свободу вести переговоры, заключать перемирие, решать любые другие дела и выводить сразу же гарнизоны из крепостей. Что же касается короля Стефана, я позабочусь о том, чтобы он также наделил такими же полномочиями своих главных послов. И ради той любви, которой удостаивает тебя великий первосвященник (такую же верность я обещал тебе при этом вторичном ведении переговоров), я отвечу тебе тем, что отправлюсь вместе с твоими послами на место сбора послов, а закончив дела, вернусь к тебе. Тогда я займусь делом, которое имеет самое тесное отношение к распространению славы божьей и возвеличению твоей славы. Что же касается торговых связей и сделок, которым, как ты думал, сможет воспрепятствовать король Стефан, если тебе придется уйти из Ливонии, и дружбы с христианскими государями (principes) и великим первосвященником, которую ты хочешь и которая не сможет поддерживаться по этой же причине, я, поставив самые твердые условия, которые в моих силах, позабочусь, с божьей помощью о том, чтобы после предоставления гарантий твоим послам всегда был обеспечен безопасный проезд к тебе через Литву, Польшу и часть Ливонии, примыкающую к владениям короля Стефана, для этих государей, а также для любых твоих купцов и купцов твоих людей, направляемых к ним. Такого [разрешения], святого и ненарушимого, эти христианские государи, и в особенности великий первосвященник, легко добивались от польских королей. Но [сейчас] они видят, что весь доступ к тебе для приезда и привоза товаров в Московию ограничивается сушей, путь же по морю закрыт (так как светлейший король шведский взял Нарву и другие крепости, а также Вик и довольно большой морской путь у берегов Ливонии до Пернова, вместе с крепостями Лоде, Леаль, Фекель и Габсаль), и ты видишь, что они считают войско короля Стефана победителем, так как оно уже перегородило все пути и дороги к Пскову и Новгороду. Поэтому можно догадаться, как полезно будет для тебя и твоих дел, если ты как можно скорее пришлешь своих послов с полной (свободой действий (хорошо, если бы в ближайшее время ты сделал то же самое и в отношении шведского короля!), моего человека сейчас же отпустишь, а то письмо, которое ты напишешь мне, позаботишься переслать ко мне с другим твоим человеком, чтобы избежать помехи для столь важного дела, если бы с одним из них что-нибудь случилось в пути. Что касается остальных крепостей, которые король Стефан взял в твоих владениях за пределами Ливонии, а также военных расходов, о которых упоминали твои послы в Вильне и о которых король Стефан писал тебе в последнем своем письме, я не перестану говорить с ним и надеяться на то, что благодаря влиянию и авторитету великого первосвященника кое в чем из этого он пойдет на уступки. Через восемь дней я пошлю, если смогу, через новгородского воеводу другие письма к тебе, из которых ты сможешь понять, какой ответ будет мне дан королем Стефаном на то, что ты написал мне из крепости Старицы [в ответ] на его письмо.