В конце концов его жестокость во всех отношениях позволила ему надеяться на более быстрое осуществление своих замыслов. С ее помощью он думает одолеть любое препятствие, какое бы ни стало на его пути, в особенности когда он навел на Литву и Ливонию такой страх, что перестал сомневаться в том, что ему откроется такой же доступ в другие страны.
Что касается его схизмы, трудно поверить, насколько он ей предан. Он считает ее приемлемой на вечные времена. Мало того, он скорее что-нибудь к ней прибавит, чем убавит. Ведь тот, кто удаляется от чего-нибудь, чем дальше уходит, тем ниже падает (это всякий видит на примере реформистов нынешнего века), так же случилось и с московитами, отделившимися от схизматиков-греков, у которых они почерпнули схизму, начавшими в своем величайшем невежестве говорить много вздора, не зная ни книг, ни занятия науками, о чем я [уже] писал в другой книге. Кто видел упорство греков и кто помнит о дона-тистах, которые, отделившись от католической церкви, никогда к ней больше не примыкали, кто обдумывал верования эфиопов, которые в неоднократных посольствах к апостольскому престолу винились перед ним, хотя и не признавали верховного первосвященника, кто, наконец, наблюдал за гуситами, так часто говорившими о единстве и никогда не возвращавшимися к католической церкви, легко поймет природу схизмы московитов.
Предвзятое упорное мнение о своей твердости увеличивает его упорство, он думает, что эта схизма будет без трещин.
Ко всему этому нужно добавить постоянное угодничество и раболепство по отношению к своему государю, принятое у этих еще очень непросвещенных народов, которые впитали их с молоком матерей.
Именно поэтому, поговорив с послами любого государя, после их ухода он моет руки в серебряном тазу, как бы избавляясь от чего-то нечистого и показывая этим, что остальные христианегрязь. Когда я упрекал его в этом (что очень хорошо видно из моих писем к нему), он пытался оправдаться, но не смог этого сделать.
Он не разрешает входить армянам в свои храмы, говоря, что они следуют ереси Нестория. Грекам это позволяет, лютеранам же и другим еретикам не разрешает, и те храмы, что они себе построили, сожжены по его приказу.
КАКОВА НАДЕЖДА НА МОСКОВСКОГО КНЯЗЯ И ЕГО ОБЕЩАНИЯ ОТНОСИТЕЛЬНО ПРОДВИЖЕНИЯ В АЗИЮ И ДРУГИЕ МЕСТА СВЯТОГО ИМЕНИ ХРИСТОВА И КАТОЛИЧЕСКОЙ ВЕРЫ
В этой главе следует подробнее рассмотреть, чего можно ожидать от московита, если речь пойдет о необходимости распространения христианского имени, а об этом московский князь в письмах к вашему святейшеству и другим государям, по-видимому, отделался отговорками. Ведь именно таким образом можно будет увидеть, к чему направлены его обещания, какая польза была бы для христианской республики, если бы когда-нибудь этот народ пришел к католической вере или, наведя порядок в делах, обрёл бы другого, более податливого государя, так как существуют некоторые предположения, что этот государь проживет очень недолго.
Помню, перед моим отъездом в Московию в ответ на мои многочисленные вопросы некий человек сказал следующее: владения этого государя находятся очень далеко от тех, кто является заклятыми врагами нашей веры. К югу, на расстоянии более 20 дней пути, находится обширная пустыня с бесплодной землей, лишенной деревьев, и в большей части безводная. Она могла бы представлять большую опасность для какой бы то ни было экспедиции. За ней расположен Херсонес Таврический, где находятся главные враги московитов, крымские татары, и где сам турецкий султан имеет многочисленные и хорошо укрепленные крепости. На мой вопрос, касаются ли где-нибудь владения московского князя Каспийского моря и открыт ли доступ к нему, он ответил утвердительно. Хотя на пути к нему находятся огромные степи, однако в определенные месяцы года корабли могут преодолеть это расстояние по реке Волге. И на мой дополнительный вопрос, можно ли плыть по Дону, который начинается в Московии и впадает в Азовское море, он ответил, что и здесь можно плыть. Но у устья Дона расположена крепость Азов, принадлежащая турецкому султану. К тому, что он раньше говорил о крымских татарах, прибавил следующее: московиту, подчинившему своей власти астраханских и казанских татар, нетрудно будет присоединить также и крымских.
Он рассказал, что у московитов существует особый способ ведения военных действий: против тех татар, которых московит покорил, он применял большие пушки. Кроме того, он приказал прибить к повозкам толстые щиты с просверленными в них отверстиями, через них пищальщики стреляли из своих пищалей. Таким образом, врагам был нанесен значительный ущерб, сами же они никого не потеряли, так как ему легко было сломить их с помощью этого нового вида оружия.
Кроме того, в каждой татарской орде (как я говорил) имеется один главный город или место собрания. Если его покорить, всё остальное без труда переходит во власть победителя. Когда покорены были казанские татары, соседи московского княжества, неизбежно должны были пасть и астраханские (потому что им никто не мог быстро помочь).
Покорив оба этих народа, московит смог довольно легко держать их в повиновении, так как построил несколько крепостей, а размещенные там гарнизоны охраняли эти области.
Наконец, на мой вопрос, как случилось, что московский князь нанес незадолго до этого весьма значительное поражение туркам, когда приказал отвести Дон в Волгу, он ответил, что это сделали не московиты, а крымские татары, хотя и были союзниками турок. Они были недовольны тем, что турки, как они полагали, готовят им более тяжкое ярмо. Поэтому, предложив себя в проводники турецкому войску, они повели его окружной дорогой по бесконечным лесам и местам, лишенным продовольствия, так что оно почти все погибло от голода и трудностей пути. Разузнав об этом, я спросил, далеко ли границы московского государства отстоят от персидского царства, и он ответил, что между тем и другим весьма большое расстояние. Московские земли не соприкасаются с Персией, ближе к ним грузины и черкесы, которые называются «пятигорскими», их язык совершенно отличается от других [языков], и область, простирающаяся на 8 дней пути, управляется семью князьями (или правителями) по способу, напоминающему гельветский. Они имеют обыкновение получать дань иногда от московитов, иногда от турок, иногда и от самих персов в соответствии с требованиями времени и состоянием их дел. Впрочем, теперь приходится проделывать более длинный путь в Персию через Московию, так как Железные Ворота, через которые совершался переход, заняты турками. Этот человек говорил также, что все это ему известно из довольно достоверного источника, так как при нем находился один черкес, энергичный и верный солдат, а дядя его, участвовавший в этой войне и живший в Персии, совсем недавно приехал оттуда и всё ему рассказал. Он прибавил, что владения хана, повелителя татар в Азии, находятся недалеко от владений московитов. К тому же хан многое воспринял из христианских обрядов, так как когда-то эти люди приблизились к нашей вере. Магомет, советник Селима, отца нынешнего турецкого султана (как я слышал от одного важного лица), заявил, что тот, кто начал войну против московитов, предпринял трудное для себя дело, так как (говорил он) турецкий султан, его повелитель, и князь московскийединственные правители в мире, которые держат своих людей в прямом повиновении, и поэтому они самые могущественные.
Из этого можно понять, как высоко турки ценят московского князя. В их памяти до сих пор, может быть, сохранились те поражения, которые когда-то они потерпели от московского князя, если верить тому, что пишут Герберштейн и некоторые другие на основании хроник. И вот что еще можно заметить в рассуждениях турок: если бы греки не боялись чрезмерного владычества московского князя и он не находился бы так далеко от них, они не сторонились бы его власти, так как, по их мнению, у него одна и та же религия с их собственной, и поэтому они с большей охотой прибегли бы к нему. Конечно, князь московский, уладив дела с польеким королем, завел речь о делах такого рода. Он запросил через своих советников, нельзя ли будет ему, соединив свои силы с королевскими, провести войско через владения короля польского и поставить крепости там, где он пройдет. Из этих переговоров было видно, что он больше обращает внимание на Русь под властью польского короля, чем на крымских татар, и боится, как бы поляки не заперли его при возвращении. И если бы когда-нибудь войска были выведены из Московии в другие места, а не в Ливонию и Литву, можно было бы яснее себе представить, какой силой обладает этот народ.