Здесь, на льду реки, снега почти нет, и мы снова и снова оказываемся на участках голого льда, вызывающего у собак неприязнь. Это видно по их поведению: напряженные, встревоженные, неуверенные в себе, они скользят по льду, то и дело замедляя бег, сосредоточенно ищут взглядом, нет ли поблизости какого-то другого пути. Тем не менее никаких альтернатив пока нет, и нам приходится и дальше двигаться по льду, толщина которого в разных местах различна. Я объясняю это собакам, когда мы делаем коротенькую остановку позади островка, гдепоскольку там имеется защита от ветранакопилось немного снега. Собаки едят его, чтобы утолить жажду.
Они, разумеется, не понимают того, что я им объясняю, однако хорошо улавливают подбадривающие нотки, которые звучат в моем голосе, когда я уговариваю их приложить усилия.
Еще каких-нибудь пять километров, собачки, и мы уйдем с этой реки на твердую землю, причем на хорошую тропу. Вот увидите, это будет прекрасно!
Собаки чувствуют мою веру в них и в будущее, и это дает им надежду.
Они снова отправляются в путьс таким рвением, как будто им не терпится побыстрее добраться до места назначения. Лед на реке кое-где залит водой. Мы огибаем такие места, потому что они внушают собакам страх.
Наконец мы подъезжаем к двум деревянным хижинам, построенным на северном берегу реки. Где-то неподалеку начинается та тропа, которую проложил Николай. Собаки, радуясь вместе со мной тому, что мы все-таки оказались на твердой земле, бросаются вверх по довольно крутому склону с такой прытью, словно бегут по горизонтальной поверхности. Вольф и Дарк, находящиеся непосредственно перед санями, теперь могут немного потрудиться и тем самым продемонстрировать свою мощь. Эта возможность дать выход бурлящей энергии вызывает у них радостное рычание.
Четверть часа спустя мы уже оказываемся там, где начинается вышеупомянутая тропа, проложенная в лесу среди осин, берез и хвойных деревьев. Тропа эта, то и дело петляя, устремляется то вверх, то вниз по очередному крутому склону, наводя на мысль об американских горках.
Я бросаю последний взгляд на долину, в глубине которой блестит ледяная змея реки, которую мы только что покинули, и с радостью понукаю собак.
Я же вам говорил, собачки! Здесь бежать уже интереснее, да?
Собаки вместо ответа бросаются вперед, опьяненные запахом зайцев и куропаток, следы которых мы видим повсюду.
Мне трудно даже поверить в то, что я таки начал это путешествие. Мне трудно поверить, что сейчас я нахожусь со своими собаками здесь, на востоке России, очень далеко от дома, и совершаю грандиозное путешествие, о котором мечтал уже давно, а именно с тех пор, когда прочел в детстве несколько рассказов о малозаселенных регионах Восточной Сибири и Маньчжурии, где свирепствует самый большой в мире представитель семейства кошачьихгрозный амурский тигр, которого я надеюсь увидеть. К этому проекту я добавил еще один, заключающийся в том, чтобы пересечь север Монголиималозаселенную степную и гористую местность, где живут горделивые наездники, потомки Чингисхана. Вот таким образом и нарисовался маршрут этой экспедиции, в ходе которой предполагается преодолеть более шести тысяч километров и на подготовку которой ушло более года.
Последние несколько недель подготовки, когда как раз вышел мой фильм «Белль и Себастьян» и возникло много неожиданных проблем, связанных с данной экспедицией, стали для меня особенно трудными, однако сейчас я уже могу наконец вздохнуть с облегчением и насладиться текущим моментом.
Вперед, собачки!
2
В первый день экспедиции собаки «пожирают» километры так, будто это вкусные куски мяса. Когда после трех часов бега я пытаюсь устроить коротенькую остановку, они тут же начинают лаять и мотать мордами, показывая тем самым, что останавливаться им совсем не хочется
Ну и ладно! Мы снова трогаемся в путь.
Мы мчимся то вверх, то вниз по склону, пересекаем покрытые редколесьем участки местности, которые поражают своим великолепием и на которых виднеется множество следов животныхоленей, лосей, косуль, кабанов Теперь я понимаю, почему Николай построил охотничью хижину именно здесь. Собаки испытывают восторг, и Квест, обладающая, несомненно, самым тонким обонянием в своре, водит носом из стороны в сторону и принюхивается.
Преодолев более пятидесяти километров, я решаю сделать остановку на берегу маленькой незамерзшей речки, из которой собираюсь набрать воды, чтобы напоить собак. Они, хоть и нехотя, согласились с моим неуемным намерением остановиться. Исключением стал Дарк, который принялся безудержно лаять. Это действует мне на нервы и мешает собакам в полной мере успокоиться.
Тихо, Дарк, перестань!
Он смолкает минуты на две, а затем, после того как я отхожу немного в сторону, начинает лаять еще громче. И вдруг к нему присоединяется Юник Я в конце концов сдаюсь и отправляюсь в путь быстрее, чем хотелось бы. Интересно, сколько еще километров и дней придется путешествовать, прежде чем они станут спокойнее?
Я делаю вид, что проявляю недовольство, однако в глубине души радуюсь их желанию бежать как можно дольше, которое канадцы применительно к собакам называют will to go. У моих собак такого желания сейчас хоть отбавляй. Ну что же, тем лучше: наш маршруточень длинный! В жизни редко случается так, что человек и животные испытывают одинаковое удовольствие от какого-то занятия. Я, пересекая на собачьей упряжке огромные заснеженные пространства, испытываю такое же удовольствие, какое испытывают собаки. Я не смог бы сказать, кто из насто ли я, то ли онисчастливее в это утро, когда мы наконец-то начали наше путешествие, и кто из нас больше жаждет открыть для себя эти территории и увидеть пейзажи, полные новизны и сюрпризов. Эта общая страсть делает из нас своего рода сообщников, в результате чего укрепляются дружеские связи между нами, возникшие сразу после рождения этих собак и поддерживающиеся благодаря совместным приключениям. Однако на высокогорных плато Веркора, где проходили наши тренировки, собакам в конце концов стало скучно, поскольку они быстро запомнили там каждый километр пути, каждый поворот, почти каждое дерево Им, правда, по-прежнему очень нравилось бегать, и они никогда не отказывались этого делать, даже если дул сильный ветер или лил дождь, но их радость при этом была все же не такой, как сейчас: они, как и я, любят открывать для себя что-то новое и жаждут приключений.
Теперь мы мчимся по более-менее открытой местности, линия горизонта которой скрывается где-то вдалеке. Растительность, попадающаяся на пути, выглядит уже более скудной и состоит исключительно из берез и хвойных деревьев, на верхних ветвях которых я иногда замечаю глухарей. Когда они неожиданно взлетают с веток, собаки, которые до этого, несмотря на сложный рельеф местности, неслись вперед с одинаковой скоростью, заметно ускоряются.
По мере того как солнце спускается к линии горизонта и заходит за гору, мы начинаем длинный спуск и после резкого поворота, которым он заканчивается, оказываемся в довольно густом еловом лесу, а затем выскакиваем на поляну. Посреди этой поляны находится хижина Николая.
И вот я вижу этого охотника, внешность которого мне описывали Ален и Фабьен. У него открытое, жизнерадостное лицо, и взглядом знатока он оценивает мускулатуру собак.
Быстро домчались твои собаки!
Николай проходит от одной собаки к другой, с восхищенным видом покачивая головой. Будучи очень хорошим охотником, он способен по достоинству оценить крепость мышц собаки. Он рассказывает мне, что территория, на которой он ставит капканы и которую оберегает от браконьеров, изобилует дичью. Он проводит здесь очень много времени как летом, так и зимой, ночуя в хижине, что стоит в одном дне пути на мотосанях от маленькой деревушки Страсхион, где живут его жена и двое сыновей. Крепко сложенный и привыкший к физическим нагрузкам, связанным с жизнью в лесу, Николай говорит, что чувствует себя по-настоящему счастливым только здесь, в тайге, и я понимаю его лучше, чем кто-либо другой.
Я рассказываю ему поочередно о каждой из своих собак, отмечая роль, которую играют Вольф, вожак своры, и головные собаки (то есть те, что бегут во главе упряжки) Бюрка, Квест и Мивук.