К тому же путь этот был неизвестен, так как карта, которой располагал Де-Лонг, совершенно не отвечала окружающей действительности; путали непоказанные на ней, похожие один на другой, многочисленные острова, сбивали с толку бесчисленные протоки.
Жители уже покинули промыслы, и балаганы, попадавшиеся партии, были необитаемы. В них Де-Лонг оставлял записки, в которых сообщал о состоянии партии и пути, по которому шел. По Осохотскому рукаву были пройдены балаганы Велех, Осахтар, Еле-Терде и др. В каждом из них были найдены записки или случайно якутами, или Мельвилем при поисках.
Обратимся теперь к отдельным местам дневника Де-Лонга, изображающим последние дни жизни партии.
«20 (8) сентября. Вторник. Приказал приготовить чай и раздать пеммикан. Мы открыли нашу последнюю банку (45 фунтов) и для того, чтобы ее растянуть на сколько возможно дольше, я так его резал, что должно хватить на 4 дня. Итак, продукты у нас на исходе и мы должны есть собаку, пока провидение не пошлет нам что-нибудь на нашем пути».
Под 22 (10) сентября, четверг, Де-Лонг отмечал, что «в течение двух суток, вследствие истощения, продвинулись к югу только на 18 километров. В ночь на 21 (9) сентября удалось убить двух оленей. Мы, писал в дневнике Де-Лонг, столько испытали плохого, что не беспокоимся о будущем».
«24 (12) сентября пошли вновь, имея провизии на 4 дня и 3 ф. чая».
«25 (13), 26 (14), 27 (15) сентября медленно продвигались на юг. Люди были утомлены и истощены. Эриксену пришлось отрезать отмороженные пальцы ног».
«28 (16) сентября. Среда. Несмотря на то, что прошлая ночь была не так беспокойна, т. к. мы находились под защитой высокого берега, и наша палатка была раскинута, мы мало спали. Мы обезумели от совершенного истощения, а остаток ночи страдали от холода. Ветер дул прямо вдоль берега; наш горячий завтрак сейчас-же остывал. Двинулись в путь в 8 ч. В 8 ч. 45 м. я приказал остановиться, так как был уверен, что прошли милю. Для меня было большой неожиданностью, когда я нашел всех сонными, включая даже себя. Мы были, очевидно, истощены и утомлены; через каждые 20 минут ходу я останавливался на 10 минут».
«Видели следы двух человек, идущих вдоль берега, по направлению которого держались и мы. В 11 час. 10 мин. следы привели нас к старой постройке, которая, повидимому, была обитаема, судя по свежей золе и остаткам пищи. Здесь же река делает поворот вправо, я остановился на обед. На значительном расстоянии впереди на этой стороне реки находится другое подобное же сооружение, которое вполне удобно для ночевки».
«Суббота, 1 октября, 3 день и начало нового месяца. Всех призвали, когда повар подал чай; к чаю было немного оленины. Доктор опять был принужден отнять несчастному Эриксену несколько суставов. Если смерть не наступит скоро или если мы не доберемся в скором времени до какого-нибудь селения, то придется поневоле продолжать ампутацию, пока не отнимут ногу; у него остался всего один палец на ногах. Алексей и Ниндеман счастливо перебрались через реку; поэтому послал тотчас же людей перенести наши вещи».
Здесь Де-Лонг оставил записку, в которой сообщал, что с 28 сентября по 1-ое октября должны были ждать ледостава протоки, чтобы перейти на другую сторону.
В воскресенье 2 октября занесено в дневник следующее. «Всего в этот день шли 5 ч. 15 мин., так что, считая по 3 километра в час, мы должны были сделать от 15 до 18 километров. Но где мы? Я думаю, однако, что это, наконец, начало реки Лены. Сагастырь так и остался для нас мифом».
И дальше: «карта моя решительно никуда не годится. Я должен на авось продолжать путь на юг и предоставить богу довести нас до какого-нибудь человеческого поселения» так как я давно уже убедился, что сами себе мы помочь не в состоянии».
«Понедельник, 3 октября, 1881 года, 113 дней. Было так холодно, что я всем людям дал чаю; затем с трудом мы прошли немного вперед. В 5 ч. утра мы съели последний рацион мяса и пили чай; теперь у нас остается немного пеммикана и полуголодная собака. Да поможет нам бог. Сколько придется нам итти до тех пор, пока мы не достигнем жилья или какого-либо убежища про то знает лишь он один. Кажется Эриксену приходит конец На ужин ничего другого не осталось кроме собаки. Я приказал Иверсену убить ее и приготовить; затем те части, которые неудобно было захватить с собой, были сварены, и все ели это блюдо с жадностью, кроме меня и доктора; для нас обоих это блюдо было слишком отвратительно».
«Я приказал взвесить остальное и удостоверился, что у нас было 27 фунтов мяса». В этот день перед остановкой на ночь Де-Лонг, Коллинз и Герц провалились в воду вследствие подломившегося под ними льда. «Мы трое, промокшие до костей, отмечает Де-Лонг в дневнике, пеклись перед огнем так, что платье наше дымилось. Холодная погода и резкий северо-западный ветер, от которого нам не было защиты, предвещали будущность мрачную и печальную, как темная ночь. Эриксен скоро начал бредить, и его безумные речи являлись жутким аккомпанементом к страданиям и ужасам, которые грозили нам»
«Вторник, 4 октября, 114 день. Едва лишь начало светать, как все мы поднялись на ноги, чтобы согреться движением. Наскоро все проглотили по кружке чая и подвязали затем свою ношу. Эриксен находится в совершенно бессознательном состоянии, так что мы принуждены были привязать его ремнями к саням. В 6 час. мы тронулись в путь и в 8 час. очутились с нашим больным под гостеприимной кровлей хижины, которая была достаточно велика для того, чтобы принять нас всех».
«Среда, 5 октября 115 день. В 7 ч. 30 м. повар начинает день приготовлением чая из употребленных уже раз чайных листьев; этим мы должны довольствоваться до той минуты, пока к нам не явится откуда-нибудь помощь. На ноге Эриксена показалась гангрена».
«По моему мнению, мы находимся на восточной стороне острова Тит-ары, в 35 километрах от Кумах-Сурту, который, по всем вероятиям, представляет собою человеческое поселение; такова наша последняя надежда с той поры, как нам не приходится более надеяться на Сагастырь».
«Многочисленные лисьи капканы, попадающиеся повсюду, заставляют предполагать, что эти места иногда посещают люди; только от этой возможности, да от чуда можем мы ждать спасения: более никакого исхода я не вижу. Едва утихнет буря, я пошлю Ниндемана в Кумах-Сурту для того, чтобы, если возможно, доставить нам скорее помощь».
Из этого балагана партия вышла 7 октября. Де-Лонг здесь оставил следующую записку.
«Пятница, 7 октября 1881 г. Нижепоименованные офицеры и команда погибшего парового судна «Ж а н н е т ы» ушли сегодня утром форсированным маршем к Кумах-Сурту или к какому-нибудь другому поселению на р. Лене. Мы прибыли сюда во вторник 4 октября с больным товарищем Эриксеном (матрос), который умер вчера утром и был похоронен в реке в полдень. Его смерть последовала от гангрены, вследствие обмораживания и истощения. Остальные пока здоровы, но мы не имеем более провизии. Последнее съели сегодня утром. На обед имели одну унцию спирта в чай. Алексей убил куропатку; мы сварили из нее суп, который и составил наш ужин вместе с 10 граммами спирта. На южном горизонте виднеются горы».
«Суббота, 8 октября, 118 день. Завтрак: 1 унция спирта на одну пинту горячей воды. 6 ч. 30 м. 10 ч. 30 м. 1 унция спирта, вечером ½ унции спирта».
«Воскресенье, 9 октября, 119 день. 4 ч. 30 м. 1 унция спирта. Послал Ниндемана и Нороса вперед за помощью; они взяли одеяла, одно ружье, 40 патронов, 2 унции спирта. Алексей убил 3-х куропаток; сделали суп. Нашли лодку. Положили на нее наши головы и задремали. ½ унции спирта на ужин».
В это время Де-Лонг был уже очень слаб: он мог итти только 10 минут, а затем ложился на землю отдыхать, прося своих спутников не заниматься им и итти сколько могут вперед.
После ухода Ниндемана и Нороса каждую ночь он приказывал накладывать и зажигать костер до 10 метров высотой, в надежде, что привлечет внимание людей, которые, утверждал он, наверное, уже посланы их разыскивать.
«Понедельник, 10 октября, 120 день. Последние ½ унции спирта в 5 час. 30 мин. Ели обрезки оленьей кожи. Сделали питье из чайных листьев, находившихся в бутылке из-под спирта. Ли просит, чтобы его оставили. В 3 часа остановились совершенно истощенные. К ужину ничего, кроме ложки глицерина».