Эта вещь принадлежала женщине по имени Сигню.
Хрольв протянул было руку, но тут же её отдёрнул, словно коснулся чего-то горячего.
Я слышал она умерла, после недолгого молчания произнёс он, тяжело роняя слова, словно это были огромные глыбы гранита.
Да. Это правда.
И что же?
Её сын Эйнар нынче встретил свою шестнадцатую зиму. Он стал воином, и он возглавит этот поход. Но ему нужен помощник и наставник
Хрольв сел. Он смотрел в огонь, но, казалось, не видел его. Ульф стоял рядом, боясь пошевелиться.
Наконец Хрольв словно очнулся. Он посмотрел на гостя, потом поднял перед собой обе руки с растопыренными пальцами, подумав, загнул два из них и сказал:
Столько лет назад я последний раз выходил в море.
Но все говорят, ты лучший мореход в Гренланде.
Это потому что других нет, усмехнулся Хрольв. Перевелись мореходы много лет назад.
И он снова замолчал, глядя в огонь.
Так что мне передать Торгрейву? выждав немного, спросил Ульф.
Хрольв встал.
Скажи я приду переговорить с ним. Это случится до того, как начнёт таять лёд на Лисуфьорде.
Когда они вышли из дому, Хрольв указал рукой на юг и сказал:
Тебе лучше идти туда. Когда дойдёшь до берега фьорда, свернёшь на восток и к вечеру доберёшься до фермы старого Гисли. Там сможешь заночевать. А оттуда до двора Однорукого будет уже совсем близко.
Когда Ульф и его пёс превратились в чёрные пятна на белой простыне снежной равнины, Хрольв поднял левую руку к глазам и медленно разжал кулак. Серебряный молоточек словно ожил, вобрав в себя холодный свет зимнего дня. Хрольв долго смотрел на него, точно так же, как до того смотрел на огонь, и снежинки таяли на его щеках, редкими каплями стекая вниз, к седеющей бороде. Хотя на самом деле не было снега в тот день на всём западном побережье
А потом он повесил шнурок на шею и вошёл в дом. Там, в дальнем углу, под кучей шкур, обрезков кожи и прочим хламом стоял сундук. Хрольв нагнулся, открыл его крышку и достал оттуда свёрток. Что-то глухо звякнуло несколько раз, пока он разматывал промасленные тряпки, а потом в отблесках пламени угасающего очага тускло сверкнули в его руках стальные кольца кольчуги.
***
Волки бежали, проваливаясь в снег по самое брюхо, но не отставали. Юноша оглянулся и прибавил ходу. Тревожно заскрипел под лыжами наст. Но расстояние между ним и стаей не становилось меньше. Самый крупный волк, видимо, вожак, вырвался вперёд, опередив своих, и его тяжёлое, влажное дыхание было слышно совсем рядом, прямо за спиной. Холодное красное солнце, наполовину ушедшее за горизонт, равнодушно наблюдало с высоты за этой погоней.
Хрольв тоже наблюдал. Он только что выбрался на вершину заваленной снегом каменистой гряды и остановился. Взгляд его был прикован к цепочке волков, бегущих по снежному полю. Обе его собаки тоже замерли на месте, наклонив головы, и шерсть на загривках у них встала дыбом.
Юноша на ходу достал из колчана стрелу, наложил её на тетиву и, обернувшись, выстрелил. Но промахнулся. И тут же споткнулся и кубарем покатился по снегувидно, налетел на пенёк или камень, укрытый под снегом. Левая лыжа сломалась.
Хрольв оттолкнулся копьём и заскользил вниз по склону. Собаки молча бросились вперёд наперерез стае.
Волки приближались. Юноша барахтался в снегу, пытаясь отвязать лыжи, но вожак стаи был уже в нескольких шагах. Вот он замедлил бег, сжался, присел на задние лапы и вдруг стремительно распрямился в бесконечно длинном прыжке. И в этот же миг Хрольв бросил копьё. Сбитый в полёте зверь, словно споткнувшись, упал, да так и остался лежать с копьём в боку. Белый на белом снегу. И снег под ним понемногу становился розовым.
Разделавшись с вожаком, Хрольв поспешил на помощь к собакам, которые сцепились с двумя волками из стаи. Увидав человека, звери развернулись и побежали прочь.
Храт! Хвитюр! крикнул Хрольв собакам. Ко мне!
Псы, кинувшиеся было за волками, послушно вернулись и принялись топтаться вокруг хозяина. Хрольв отвязал лыжи, и, проваливаясь по колено в снег, подошёл к юноше и протянул ему руку. Тот поднялся и стал отряхиваться.
Благодарю, незнакомец, сказал он. Если бы не ты, мне бы не спастись. Кто ты?
Имя моё Хрольв. Ещё называют меня Мореход. Отца моего звали Хравн, и был он родом из Санднеса.
Моё имя Эйнар, выпрямившись, сказал юноша. Мой отец Торгрейв, которого ещё зовут Однорукий
Так вот кого нынче я спас, прервал его Хрольв. И, встретив удивлённый взгляд юноши, усмехнулся: Я иду как раз в дом твоего отца. И, сдаётся мне, нам придётся проделать вместе не только этот путь.
***
Длинный дом, засыпанный снегом, был похож на огромный сугроб. И только дым, поднимавшийся над крышей, обозначал присутствие человеческого жилья.
Несколько очагов освещали большое длинное помещение. Другого источника света здесь не было. Женщины в самом центре возились с будущим парусом. Они сшивали длинные полосы синей и красной шерсти. Эти полосы вскоре превратятся в большое прямоугольное полотнище, которое намотают на длинную, круглую палку и спрячут в кожаный чехол с пахучими травами, чтобы сохранить от сырости и насекомых.
В углу старик с белоснежной бородой мастерил стрелы, прилаживая к ним костяные наконечники. Потому что железа в Гренланде не достать.
Над одним из очагов, истекая жиром, жарилась туша оленя, и двое мужчин, непрерывно вращавших вертел, с вожделением смотрели на это лакомство. Да, оленину добыть становилось всё сложней. Чаще приходилось довольствоваться мясом тюленей, жёстким и отвратительным на вкус.
А посредине, на резной скамейке с высокой спинкой восседал человек в длинной белой одежде, с редкой, седеющей бородой и пронзительным взглядом серых сощуренных глаз. Из его правого рукава вместо нормальной человеческой руки выглядывал высохший, почерневший обрубок.
Приветствую тебя в моём доме, Хрольв-Мореход! поднимаясь со скамейки, заговорил человек, едва лишь две засыпанные снегом фигуры ввалились в дохнувший морозом дверной проём.
И тебе привет, ТоргрейвХрольв запнулся, глядя на изувеченную руку хозяина.
Да, меня всё ещё величают Одноруким, так что не стесняйся меня так называть, усмехнулся хозяин. Ведь это твоя секира сделала меня таким. Она с тобой? Покажи мне её!
Хрольв молча вытащил из мешка за плечами замотанный в тряпки топор.
Разверни! велел Торгрейв, взгляд которого теперь был намертво прикован к этому свёртку.
Не говоря ни слова, Хрольв стал разматывать тряпки. Тусклое лезвие-полумесяц сверкнуло в свете пламени, ожило, заиграло багровыми отблесками.
Хороший топор! удовлетворённо кивнул Торгрейв.
Люди вокруг, бросив свою работу, с завистью смотрели на оружие. Ведь мало кто в Гренланде мог похвастать хотя бы железным ножом, не то что настоящей боевой секирой.
Ты позвал меня, чтобы посмотреть на мой топор? Хрольв опустил секиру и стоял так, держа её в опущенной руке.
Время забыть старые обиды, Торгрейв шагнул к нему. Наш мир стоит на краю гибели, стоит ли нам, людям, приближать её своими раздорами?
Отец! Эйнар вышел из-за широкой спины Хрольва. Отец! Этот человек спас меня от волков! Если бы не он, я бы не стоял здесь сейчас перед тобою.
Правда ли это? Торгрейв сделал ещё один шаг и оказался рядом с Хрольвом. Глаза их встретились.
Это правда, спокойно ответил Хрольв.
Ты знал, что это мой сын?
Пока разгонял волковнет.
А если бы знал?
Если бы знал, поступил бы так же. Ведь это и сын Сигню. Твой человек так сказал.
Да, это так, мгновение помолчав, ответил Торгрейв.
Я пришёл потому что ты прислал мне это, Хрольв достал из-за пазухи серебряный молоточек на потёртом шнурке. Только поэтому. А теперь говори. Я буду слушать.
С этими словами он шагнул к очагу, сел на вязанку хвороста и протянул замёрзшие руки к огню.
Торгрейв неспешно вернулся к своей скамейке, уселся и долго сидел, теребя жиденькую бородку. Потом он заговорил, медленно, словно взвешивал каждое слово.
Мир сильно изменился с тех пор, как ты ушёл за край ледника. Зимы стали длиннее, корабли из Норега приплывают всё реже, а с севера приходят коротконогие люди и забирают нашу добычу