А-а-а! и, взмахнув руками, я начинаю падать спиной вниз.
Время мгновенно останавливается: капли дождя застывают в воздухе в виде прозрачных шариков разного размера. Внезапно времени становится достаточно, чтобы разглядывать их бесконечно, и одновременно приходит понимание, что вот сейчас я падаю вниз и разобьюсь, и это неизбежно. Как бы я ни упала, но это конец. Глубокое сожаление.
Быстрый удар приходится на спину и затылок, звёздная россыпь вспыхивает перед глазами, и свет гаснет.
Прихожу в себя уже дома, лёжа спиной на полу посреди комнаты. Спина и затылок взрываются острой болью, во рту привкус крови. Что за
Похоже, Джая перенёс меня домой в момент падения?
На мне мокрая одежда, на полу лежит аккуратным квадратом сложенный цветастый платок, поверх которого покоится телефон. Целёхонький. Кошка в позе охотничьего сеттера с испуганным интересом нюхает его, изрядно вытянув шею. Вид у неё такой, будто что-то тяжёлое только что свалилось рядом. Вероятно, этим «что-то» была я.
Какое-то время лежу, отпуская резкую боль.
«Чтобы отвадить себя от неба, нужно хорошо приложиться к земле», говаривал один мой друг-парапланерист. Он суеверно отвергал слово «последний», заменяя его на «крайний». Похоже, это падение было не последним, а крайним. Боль постепенно стихает.
Дотягиваюсь до телефона и перечитываю сообщение: оно без номера абонента. То есть абсолютно.
С кухни ароматно пахнет кофе и имбирём. Дрожа от холода, заворачиваюсь в шерстяной плед и иду на запах, потирая затылок. На кухне орудует Джая, гремит чайником.
Да, привет, Джуди. Да ничего, трудимся помаленьку, говорит Он с кем-то по телефону. Отпуск? Всё шутишь, да? Рецидив у нас. Думаю про регрессию. Да, может и увидимся, кто знает? Может и до «пыщ-пыщ» дойдёт
К моему появлению Он успел сварить кофе и разлить его по чашкам. Молча приземляюсь на табуретку, подтащив плед и поджав под себя ноги. Тихонько отпиваю кофе, приблизившись губами к чашке: терпкий привкус имбиря пробирает горячей волной.
Пей, пей. Отогревайся, усмехается Джая, словно заботливая добрая нянька. На меня не смотри.
Джая От кого это сообщение? Здесь нет номера, вытягиваю руку, показывая телефон. Мне нужен ответ.
Джая, сделав странное выражение лица, поспешно прячет свой телефон в перья на своих крыльях, сунув его себе куда-то через плечо, и в своём репертуаре быстренько «переводит стрелки»:
Рассказывай, говорит Он. Что занесло тебя на крышу? и это при том, что всегда прекрасно слышит все мои мысли.
Ты знаешь нахохливаюсь, не дождавшись ответа на свой вопрос.
А то, отвечает Он, хмыкнув.
Да, было: я сидела на диване, поражённая Любовью, как громом среди ясного неба, когда Джая внезапно возник прямо у меня перед носом и спросил:
Видеть, как всё проходит слёзы, разочарование, боль. Уверена, что согласна?
Да! Да! Да! Я согласна! чуть не в голос завопила я тогда, будто отвечая священнику на вопрос про «согласна ли ты, раба Божья» и далее по тексту.
Тот мужчина Я так хотела быть с ним, ждать его, уставшего, с работы, сидя на табуретке и сложив руки на коленях. С порога забирать портфель и помогать снять пальто, молча улыбаясь. Творить атмосферу покоя и гармонии в этом пространстве. Поливать изобильно цветущий красными цветками гибискус на чистом светлом окне. Стелить белые широкие простыни, расправляя складочки. Любовно вытирать вилки новым вафельным полотенцем, задумчиво улыбаясь, и даже засыхающие капельки на кране. Я была бы согласна даже на капельки!
Да ладно насмешливый голос Джая. Я бы не стал делать на это ставки.
Ну да. С капельками это я погорячилась, согласна. Но я могла бы печь лепёшки чапати из цельнозерновой муки, добавляя туда куркуму, имбирь или кунжут и заворожённо наблюдать, как на каждой лепёшке во время выпекания растут большие пузыри.
В мои мысли снова врывается Джая. Он переспрашивает:
Так что на этот раз?
Карма, коротко отвечаю я, глядя, как в чашке плавают маленькие кусочки кофейных зёрен и имея в виду линию жизни, которая рвётся. Он слышит мои мысли.
Карма, карма Заладили, раздражённым голосом вечно недовольной уборщицы бурчит Джая, резко хватает меня за правую ладонь: Дай сюда! и поучительно говорит: Оборвётся твоя линия жизни или нет зависит только от тебя самой. Ясно?
Кротко киваю. Откуда-то из-под перьев Он извлекает красный толстый карандашик, старательно муслит его во рту и уверенно дорисовывает на ладони жирную ровную красную черту цвета крови. Она объединяет два разорванных участка. После чего, довольный, отпускает руку, а карандашик втыкает себе за ухо, настоятельно добавив:
Будущее не высечено на камне, ясно? А руку не мочи. Хотя бы сутки.
Ладно, говорю я. А чесать можно? смотрю на свою ладонь изучающе.
Чесать можно. Это, кстати, к новым знакомствам. Как раз то, что тебе надо, и продолжает опять же чужим голосом: «Вы должны поощрять в себе желание общаться, это очень важно, особенно сейчас».
Своевременно, и не глядя в мою сторону, Он протягивает коробку с салфетками одна из них торчит из дырки посередине, и я вытаскиваю её, вытягивая наружу половину следующей. Слёзы и сопли не прекращаются. Молча мы пьём ароматный кофе. Мой Ангел грустен: Его голубые глаза отдают глубокой синевой цвета предгрозового неба.
Наконец, я мою чашки, отвернувшись к раковине и совершенно забыв, что руку мочить нельзя. Вспоминаю об этом потому, что ладонь начинает нестерпимо жечь, словно на неё плеснули концентратом перекиси.
Бросаю чашку: дорисованная линия горит сочным огнём, словно раскалённая докрасна проволока.
О-ё-ё-ё-ёй, что это? Что? Мамочки, что это? скребу и тру ладонь ногтями и пальцами.
Наконец, боль уходит. Смотрю на руку и вижу, что линия смылась без следа, будто и не бывало. Хлопая глазами, расстроенно поворачиваюсь к столу:
Я забыла но Джая уже и след простыл, и только на поцарапанной от времени клеёнке стола лежит огрызок того карандаша. Что же теперь делать? спрашиваю я уже в пустоту.
Внутри головы раздаётся поучительный уставший голос:
Что, что вздыхая, вещает Джая. Съешь таблетку для памяти. Забыла она
Тупым ножом кое-как затачиваю огрызок карандаша и терпеливо рисую линию жизни на ладони ещё раз. Левой рукой рисовать очень неудобно: она дрожит и не слушается. Тем не менее, у меня получается нарисовать её ещё раз, пусть криво, но всё же. Я справлюсь. Чёрт побери, я смогу пройти этот участок. Ведь чтобы пройти через ад нужно просто продолжать идти.
Поздний вечер. На столе бутылка красного вина, и уставший Джая сидит напротив: у него измождённый вид и взъерошенные, серые от пыли перья на крыльях. Мы болтаем и пьём: я вино, Джая безалкогольную Пина Коладу.
Солнце, мой Ангел опять обращается ко мне так: Он только что исчерпался, стандартно вправляя мозг словами «вопреки» и «ради», в попытке заставить меня жить: В конце концов у тебя есть такой весомый аргумент, как кошка!
Аргумент с яхонтовыми от старости глазами лежит у него на коленях, блаженно жмурясь и периодически шоркая лапой по шуршащим перьям, стоит только им показаться в зоне её досягаемости: в остальное время она делает вид, что спит.
Он Живёт в моей голове, уныло говорю я про того самого мужчину. И он ошибся во мне: я не настолько сильная, чтобы каждый раз переживать это разочарование собой.
Джая молча гладит меня по плечу, шмыгая носом утешает, как умеет другой рукой при этом параллельно и с тем же темпом гладя кошку.
Я хочу не так уж и много! почти кричу. Любви!
Любви, поддакивает Джая, демонстрируя слушание, и достаёт из кармана огромный белый носовой платок, украшенный изысканными тонкими кружевами: бумажные салфетки закончились ещё вчера.
Я завидовала сама себе, поверив в чудо, в саму вероятность его. А теперь что? У меня даже пустырника нет! беру платок, погружаю в кружева красный распухший нос и смачно сморкаюсь. Аргумент про пустырник звучит как главная составляющая счастья.
В ответ на это Джая отпивает из своего бокала и отвечает: