Наконец, мы останавливаемся дальше водитель поворачивает направо (не налево!), а я вытаскиваю свой рюкзак из машины на обочину и затем зависаю над местом, где сидела.
Что? спрашивает водитель.
Волосы с моей головы, поясняю я. Нахожу один, приставший к наголовнику кресла, убираю его.
Мужчина благодарит меня так радостно, будто я ему только что жизнь спасла. Расстаёмся. Уезжает.
Какое-то время иду по обочине, с рюкзаком на спине: пытаюсь обдумать эту встречу и заодно выйти на удобную позицию для стопа. Солнце начинает жарить, как на сковородке, а ведь только утро. Справа от дороги стоит дом, обнесённый металлической сеткой. Увидев меня, огромный среднеазиат кидается на сетку огромными тяжёлыми лапами и начинает агрессивно лаять: сетка дребезжит и изрядно качается. Кажется, туристы с рюкзаком вторые по привлекательности для лающих собак после велосипедистов. Замечаю, что возле дома, на скамейке, сидит щуплый мужчина, машет мне рукой и при этом кричит, вероятно, собаке что-то неразборчивое.
Машу рукой ему в ответ. Странно Здоровается, что ли
Ещё какое-то время иду. В итоге роняю рюкзак днищем на более-менее чистый участок с травой и стою: тяжёлый получился, да и спина не железная. Настроение у меня хорошее: рада, что первая машина остановилась так быстро. Как начнёшь, так и пойдёт, хочется верить этой примете. Машины едут, и я начинаю голосовать.
На этот раз никто не тормозит, все едут мимо.
Вдруг рядом со мной останавливается раздолбанная девятка, в окне появляется нерусское лицо, и его обладатель кричит:
Я тебе машу, машу! А ты мимо идёшь! Я ж говорю: щас поем и поеду! А ты мимо.
Немного прифигевшая от такого напора, я опасаюсь садиться в машину, но нужная фраза, чтобы отказать, не находится. К тому же он «джигит», и мне как-то страшновато. Он в это время машет руками, открывая дверь, и настоятельно кричит:
Да садись уже, чего стоишь-то! Поехали!
Ладно. Вроде активный дядька, но не опасный. Кидаю рюкзак сзади, залезаю вперёд. Дядька оказывается армянином, который просто очень любит знакомиться с другими людьми, заводить новые связи и дружить.
Через пять минут общения начинаю понимать, как они, армяне, умудряются преуспевать в торговле: у них везде есть связи, благодаря общительности. Они налаживают контакты, а потом взаимодействуют. Для них это нормально.
Одет Армен так зовут водителя бедно, в салоне всё громыхает, поцарапанный телефон валяется на зашорканной панели, стёкла в машине треснуты. Едет по делам: надо что-то отвезти детям и маме, заехав в соседнюю деревню, оттуда забрать прицеп, заправить машину, пополнить счёт на телефоне, купить сигарет и ещё миллион пятьсот дел.
ВЛЁТ уходили бананы, ВЛЁТ! кричит в это время он, рассказывая, как торговал в лихие девяностые. Масло! В коробках! ВЛЁТ! Колготки! Женщины в три очереди стояли! Я уже не понимал, кто мне даёт деньги и за что! И ведь каждой разные колготки нужны! тут он недоумевает и на секунду приотпускает руль, изображая на пальцах: Этой в пупырку, другой в цветочек!
Он и ещё два предпринимателя держали район, никого туда не пуская, и продать что-либо можно было только через них. Поэтому, когда накануне 8 марта один из знакомых сказал, что у него вагон ананасов уже начинает портиться, Армен с радостью согласился его купить.
Покупаю по 2 рубля, продаю по 8! он радостно хохочет, вспоминая те лихие времена. ВЛЁТ ушли, ВЛЁТ! 8 марта завтра! А тут ананасы! Очереди стояли! Я домой вечером пришёл с вот такими сумками денег! тут Армен опять на мгновение бросает руль и показывает, будто несёт в обеих руках два пузатых баула.
Эмоционально рассказывает, как они умудрялись на коротких, трёхминутных остановках поезда забежать в вагон и закинуть на верхние, третьи полки какую-то часть из грузовика, на котором приехали. Время заканчивалось, поезд трогался, они прыгали в машину и мчались до следующей станции, где забрасывали остальное. На конечной станции поезд отгоняли в депо, и там-то уже товар спокойно разгружался.
Вспоминаю эпизод, как однажды ехала в поезде, и ночью нас разбудил проводник, открыв дверь купе: вместе с ним бесшумной беспокойной летучей мышью влетел подобный Армену «джигит» с ящиком коньяка и с лёгкостью закинул его на верхний ярус. Потом из коридора втащил ещё один ящик и закинул его туда же. А затем и третий. После чего оба испарились, как не бывало.
Затем я слышу историю про то, как Армен приехал за вагоном товара, а его вечный поставщик заявил: «У меня новый покупатель, так что больше тебе продавать не могу». Армен горячится:
Ты понимаешь? Зря приехал, что ли? Как я пустой вернусь? Меня в другом городе люди ждут, я пообещал, а он: «Продавать не могу»!
А ты? мне очень интересно.
Я ему говорю: «Да я не за товаром приехал. Дочку твою замуж хочу взять».
Вытаращиваю глаза и хохочу:
А он?
Он сразу изменился, коньяк на стол ставит: «Давай обсудим», за стол пригласил. Потом я с дочкой его на кухне посидел, поговорили просто так: молодые, мол, пускай поговорят
В общем, уехал тогда Армен с вагоном того товара, а за дочкой компаньона так и не вернулся.
Как так-то? Обманул девчонку! возмущаюсь я.
Армен только разводит руками:
Что я мог поделать?
Рассказывает, как украл свою третью жену. Первые две были из России, выгнал обеих. «Изменяли».
Про вторую мне мужики рассказали: «Мол, роман у неё с мясником». Она тогда продавщицей работала в мясном отделе. Я подъехал к концу её рабочей смены, сижу в машине, смотрю. Они выходят, дверь в магазин закрыли и «за ручку» пошли
Больно он говорит это. Молча сочувствую.
Сумку её собрал и выгнал в тот же день из дома, заканчивает рассказ Армен.
А за третьей женой он поехал уже в Армению. Долго уже вместе живут.
Сначала молчала, тихая была. А сейчас во! и Армен показывает рукой длинный-предлинный язык, болтающийся изо рта. Хохочу.
История похищения невесты а ей тогда не исполнилось и пятнадцати лет украшенная комментариями, звучит как отменный боевик. Как он приехал и неделю ждал отца девушки, чтобы спросить его разрешения, но тот всё не приезжал, и, как потом выяснилось, не собирался. Сотовых телефонов не было, откуда узнаешь?
В итоге Армен ждать устал и подговорил девушку к побегу. Её двоюродный брат вывез невесту как будто бы покататься и привёз в аэропорт, где Армен уже ждал их обоих. Как нервно покупал билеты, пихая деньги в окошко кассы и заплатил втридорога, лишь бы улететь: родственники вот-вот могли кинуться в погоню.
А если бы догнали? спрашиваю я.
Армен эмоционально восклицает:
Да прикончили бы прямо в аэропорту! Колени бы прострелили
Я шокирована:
Прямо в аэропорту?
Конечно! убедительно кричит Армен. Девушку из семьи похитил!
К счастью, билеты ему продали, и они улетели за пределы досягаемости мстительных родственников.
Отец её потом до меня дозвонился. «Приеду убью», говорил. Но не приехал: далеко слишком! Где он, а где я! и Армен бьёт себя ребром ладони в грудь, радостно улыбаясь.
Каждая его история как жемчужина. Вскоре Армен останавливает машину:
Мне направо, тебе дальше!
Радостно прощаемся. Он улыбается:
Где я живу теперь знаешь! В гости заходи!
Вот так просто. Подвёз незнакомого человека и уже «в гости заходи»! Смеюсь.
Уезжает. У него впереди ещё список дел. Он олицетворяет пословицу «Волка ноги кормят» бежит и бежит. У меня впереди список городов.
Глава 7
Легче продолжать любить, чем признать своё поражение.
Иду с рюкзаком, приближаюсь к автобусной остановке. О-о-о, я сейчас умру от жары! Яркий жаркий полдень, и я ощущаю себя яичницей на раскалённой сковородке. Скидываю рюкзак на землю, выцарапываю бутылку с уже нагретой водой и выпиваю несколько глотков: так гораздо лучше.
Стою уже второй час. С обеих сторон от дороги простирается лес. Немилосердное солнце нависает прямо над чёрным асфальтом, источающим адскую жару. Бутылка воды давно выпита, и сейчас меня хватит инсульт, не иначе. Никто не останавливается. Тенистый сосновый лес манит прохладной тенью. Ещё немного безуспешно голосую, а потом вместе с рюкзаком погружаюсь в эту зовущую лесную прохладу.