Бабочки летают, насекомые жужжат
На небе ни облачка, и ветерок стих.
Ай да Баба-яга! Ай да волшебница! Погоду настроила
Да добрых молодцев успокоила.
Тут намекдобрым молодцам урок.
В небе орел летает
Да богатырей предупреждает.
Впереди горы холмистые да реки холодные
извилистые,
Внимательно по сторонам смотрите, Америна
нагоните.
Илья Муромец спешился да коня отпустил
Пусть походит да травы пощипает:
Где ж еще то на Руси-матушке
Красоту такую увидишь-то?
Согласились его соратники, тоже спешились
Да коней своих отдыху оставили.
В бою конь крепок будет, коли напоен да отдыху сыт.
Сами сели да перекусили, налив молока сладкого
Да хлеба поев приятного. Смотрят вокруг
И очи радуются.
Тут Никита Попович и говорит:
«Так, братцы мои верные, пора в путь-дорогу
Да тропою идти, а тропа-то как вереница,
Впереди горы, нам надо бы поторопиться».
Скачут молодцы по тропе да по полюшку,
Подъезжают к крутому склону горушки.
Тропа горная опасная,
Камнями да обрывами страстная.
Один раз оступишьсяво веки не разбудишься.
Аккуратно скакать-то надо, а то горя потом не
оберешься.
Спешились богатыри в гору русскую,
Поднимаются по склону крутому, утесу лихому.
Полдня на подъем потратили,
Тут смотрятвпереди лагерь стоит Америна.
У ущелья в горах под небосводами
Войско живет темное.
Спрятались богатыри да смотрят,
Где постовые размещены, да девиц своих
высматривают.
«Вон глядиповозка с клеткою,
А в клетке Аленушка с Еленой Прекрасною.
Бусурманина два к ним прикреплено,
За ними следят, как синицу ока стерегут».
Тут Всеволод хотел в бой идти, а богатыри ему
в ответ: «Погоди!
Часть четвертая
Дождемся ночь темную,
Туманом сопровожденную, и в эту погоду
непонятную
Нападем на войско вражеское.
Как луна из-под небес покажется, а после за облака
спрячется,
Тут и ветер на помощь придет, потом стихнет
да туман приведет.
Помнишь, что Баба-яга говорила-то:
Помогу я вам, витязи русские,
Погоду настрою словно в помощь богатырям
Да на зло врагам».
Согласился Всеволод с друзьями-товарищами,
Стали ждать они в горах, у стен каменных,
Наступления ночи русской, тихой, голосистой.
Сели поодаль от обрыва страшного,
Коней привязали к кусту холмистому.
А сами в пещеру вошли да от глаз людских укрылись.
Сидят в пещере, разговаривают
Да стратегию нападения и отхода высматривают.
Разожгли костер небольшой, потеплело,
Да недра пещеры посветлели.
«А что там в глубине пещеры-то?
Возьму-ка факел я да пойду пройдусь в пещере-то
До конца доберусь».
Взял Всеволод факел огненный
Да меч свой с доспехами.
«Я сейчас, не скучайте, посмотрю, что там,
Да назад ворочусь».
И пошел богатырь вглубь пещерушки,
И смотрел по сторонам взором внимательным.
Идет он полчаса, а пещера все не заканчивается.
Вот видит богатырь: река течет пресная,
А вода в ней бесвкусная.
Сел Всеволод возле берега да отпил глоток водицы той,
Оказалось, вода мертвая, для питья не пригодная.
Идет дальше Всеволод, видит: река течет пресная,
А вода в ней вкусная.
Сел Всеволод возле берега да отпил глоток водицы той.
Оказалась вода непростой, оказалась вода живой.
Все болезни сразу отступилися от богатыря русского,
А силы в голове да в теле поприбавилось.
Идет дальше Всеволод, видит: пещера расширилась,
Зал огромный перед ним стоит,
А посреди зала меч боевой блестит.
Хотел воевода меч тот кладенец забрать,
Да только навстречу ему змей из тьмы показался,
Да насмерть он кусался.
Змей огнем стал в Воеводу метать,
От меча его от гонять.
Крылья у змея длиннющие,
Зубы острющие, хвост гибок: защепитубьет.
Глаза прозорливые, ноги цепкие, когтями
вооруженные.
Спрятался витязь за бугор высокай в пещере той
и думает.
Как меч-кладенец достать, а зверюгу убить.
В пещере той наверху дыра была, она-то свет и давала.
Смекнул Всеволод: если зверь лютый по
Столбу каменному хвостом ударит,
Стол трещину даст и сломается,
Стало быть и пещера обвалится.
Когда пещера обвалится,
Своим весом она зверя засыплет, придавит,
Я же меч-кладенец в руки возьму и зверя добью.
На том и решил богатырь. Выскочил,
Зверя лютого отвлек да на удар хвостом повлек.
По подпорке-столбу в пещере ударить вынудил.
Стукнул хвостом ящер по столбу,
Мимо Всеволода хвост страшный пронесся,
Да снес столб широкий
Сразу же потолок обвалился да змея лютого накрыл.
Подбежал Всеволод, вынул меч-кладенец
Из ножен отточенных,
К ящеру шагом широким последовал.
Взобравшись на него прямо на голову,
Ударом смертельным меч он занес,
На тот свет отправил он ящера,
На тот свет дух змея ветер унес.
Слез со змея поверженна
Витязь с мечом-кладенцом,
Сел на него и задумался
О былом.
Дух перевел и в радости он обратно пошел,
С факелом.
Видит, на мече том надпись выбита.
Кто, мол, ящера победит и меч приручит
Того смерть во веки не заберет.
Тот в богатстве жить станет,
А победа его во всех боях найдет.
Как только прочел надпись ясную
Богатырь не мече-кладенце,
Тут засветился он, заискрился,
Светом озарился, словно дух света ясного,
Божьего прекрасного
В Всеволода вселился.
Идет Всеволод из нутрии, светится,
К своим соплеменникам садится.
«Ну что, воевода, прогулялся? Как там в пещере-то
Ни с кем не встречался?»
Рассказал Всеволод другам своим боевым
Историю ясную,
Да меч показал и надпись на нем прекрасную:
«Кто ящера победит и меч приручит,
Того смерть во веки не заберет,
Тот в богатстве жить станет,
Победу во всех боях находить будет».
Удивились его друзья ратные,
Порадовались за товарища,
Да только долго ли коротко богатырь рассказывал,
А месяц в образе полнолуния туманом ветер затягивал.
Часть пятая
«Пора нам Америна брать
Да войско его разбивать.
Как только заснут основные воины,
Аленушку с Еленой Прекрасной надо бы освободить
Да в пещеру свести, чтобы в неопасности они
пребывали,
А в это время врага сонного крушить, да Америна
лошить».
На том порешили, стратегию свою утвердив,
Тихо в логово врага пошли невест забирать своих.
Спят все, а дозорному Никита Попович
Одной рукой, подкравшись, рот закрыл,
А второй ударом по голове кулаком оглушил.
«Не позволим мы себя раскулачивать
Да невест своих силком из-под венца выпячивать,
Красть и не ворачивать,
Хитростью увозить в наше отсутствие,
Поделом вам, бусурмане падшие».
Под покровом ночи да в тумане густом Всеволод
Открыл клетку с Аленушкой.
«Ой, Витязь мой, ненаглядный мой,
Ой, любимый ты мой, ненаглядный воеводушка».
Обняла его Аленушка, шепнула:
«Я Америна оттолкнула.
Он меня в клеть запер, голодом морил,
Холодом пугал, пить не давал,
Ломал, морально меня унижал,
Хотел позора моего публичного
За то, что прогнала его от себя, бусурманина гадкого,
Да пощечину дала наглецу хваткому.
В клеть запер вместе с этой девой Киевской».
Тут Елена Прекрасная повернулася, шепотом
Сказала и ужаснулася:
«Мы глаза выцарапать обещалися
Тому, кто до нас прикоснется, с помыслом нечистым,
отошьется».
Успокоился тут Всеволод, взял невесту свою под руку,