И Динго уже весь истосковался в безделье, возьму его на прогулку.
– Томек, и меня с собой возьми, – попросил Збышек.
– Разумеется, я как раз сам хотел предложить. А чем займутся наши жены?
– Жены сначала немного поспят, – объявила Салли. – Потом пройдутся по Калле‑де‑Меркадерес. Денег на безделушки у нас нет, но я люблю глазеть на витрины французских магазинов. Там так много чудесных вещей! Где‑нибудь пообедаем и будем вас ждать у Габоку и Мары. Все вместе пойдем погуляем с Динго. Согласны?
– Согласны, – сказал Томек.
Вскоре братья вышли из гостиницы. Стояла сухая пора года [52] , и на голубом небе, на котором лишь кое‑где виднелись перистые облака, сияло яркое солнце.
Несмотря на ранний час, на узких, мощеных улочках царило оживленное движение. Вьючные животные взбивали копытами облака пыли. К рынку ехали верхом молочницы, фляги с молоком свисали по обе стороны седла. Пекари везли на мулах большие кожаные торбы, наполненные хлебом и булками, а тамальерос развозили на ослах тамалес, свежие пирожки из кукурузной муки. Хватало и бродячих кондитеров, волокущих на головах громадные коробки со сладостями и мороженым. Грохот больших двуколок, запряженных в несколько мулов, мешался с криками бродячих торговцев, расхваливающих свой товар.
Открылись уже дешевые харчевни, их держали замбо или чоло [53] , в них подавали чупа, местный картофельный суп с сыром и перцем, чичаррон, или свиные шкварки, секо де чиво – козлиное мясо, пожаренное с рисом.
– Пора завтракать, может, зайдем? – предложил Томек, соблазненный запахами готовящейся пищи.
– Лучше пойдем к моему знакомому макаке [54]на Пласа дель Моркадо, вот великолепный повар! Я люблю китайскую кухню.
Томек развеселился:
– Я вижу, ты быстро пустил здесь корни, знаешь уже местные прозвища. Только твой подопечный китаец не обрадовался бы, если б знал, что ты обзываешь его обезьяной.
– Это у меня случайно вырвалось, – признался Збышек. – Мне этот китаец нравится, порядочный, вежливый и трудолюбивый человек.
– Ну, так пойдем к нему.
Они шли не спеша по старой части города [55] , построенной еще испанскими завоевателями. Узкие, мощеные, пыльные улочки пересекались под прямым углом.
На протянутых между домами проводах по обеим сторонам улицы висели над мостовой фонари, освещающие город вечером. В Лиме уже существовала канализация, в дома была проведена вода, в больших квартирах жители пользовались газом и ванной. Но еще до недавнего времени все нечистоты выбрасывали из домов прямо на улицы, где их съедали галлинасос, большие черные американские стервятники. Застройка старой части города была, по существу, непрерывна. Преобладали в ней одноэтажные, каменные дома одинаковой высоты, по их плоским крышам можно было переходить с одного здания на другое. В фасаде каждого дома имелись широкие ворота, по обеим их сторонам – по одному‑двум зарешеченным окнам. Благодаря этому дома оставляли впечатление маленьких крепостей, но частые революции и бандитские нападения заставляли жителей Лимы обеспечивать свою безопасность.
Занятые разговорами, Томек и Збышек шли улочками, прилегающими к центру старой Лимы. Здесь среди одноэтажных домов появились и более высокие здания, их особая конструкция призвана была смягчить катастрофические последствия частых землетрясений. Первый этаж был сложен из кирпича, а стены второго из оштукатуренного, побеленного бамбука. Плоскую бамбуковую крышу сверху прикрывал еще толстый глиняный покров. В сезон дождей такие крыши достаточно надежно защищали от так называемого перуанского тумана, мелкого дождичка, но когда этот дождик переходил в дождь, вода попадала в квартиры.