Сашка-пузырь объяснял ребятам:
Вчера вечером он привез два большущих ящика. Шофер помогал ему занести их в дом. Ух, тяжелющие! А на заднем сиденье было ружье в чехле и здоровый рюкзачина. Голову даю на отрез на охоту ездил. Может, живого зверя привез лисицу или джейрана?
Маленький Рустамка, которого ребята не прогнали с крыши только потому, что не заметили, возразил:
У джейранов знаете какие рога? Для них клетка крепчее нужна, как в зоопарке.
Это по какому такому случаю цирк открыли? спрашивает Серафим Александрович, заметив ребят на крыше.
Сашка говорит, эта клетка для живого джейрана, которого вы вчера привезли с охоты, немедленно отозвался Рустамка.
Серафим Александрович не торопится с ответом. Распрямляет спину, щурится на солнце. Лицо вроде сердитое, но ребята знают: оно всегда такое, а сам он вовсе не злой.
Нет, это вольера для кроликов.
А что это вольера, просто такая клетка?
Да, можно сказать, клетка.
А в ящиках тогда что? сыплются вопросы.
Серафим Александрович не спеша идет к веранде и выволакивает на порог уже вскрытый ящик, доверху наполненный круто засоленной разномастной рыбой.
Конечно, каждый из ребят получает по рыбке, стараясь запомнить ее название.
Ответив на десяток разных «почему», Серафим Александрович присаживается передохнуть на ступеньку крыльца и рассказывает про какое-нибудь из своих путешествий. Радик много раз слушал его рассказы, а Пулату еще ни разу не приходилось. Серафим Александрович, по словам Радьки, знает столько интересного, что мог бы толстенную книгу написать, да времени у него мало. Потом Серафим Александрович спохватывается и снова принимается за работу, а ребят отправляет по домам.
Радик, как самый близкий сосед Серафима Александровича, несколько раз помогал ему в работе, а однажды даже будто бы чистил и смазывал ружье.
В этом году, в самом начале каникул, Радику снова здорово повезло: мать на полгода уехала в Афганистан людей лечить она врач, а бабушка к другой своей дочке малыша нянчить, и Радьку оставили с Серафимом Александровичем. Вот здорово! Ну а Серафим Александрович собирается на Сырдарью. Так ему жалко, что ли, если и Радька поедет!
Надо было видеть, как заважничал Радик. Он хвастал, будто ему ничего не стоит уговорить Серафима Александровича взять с собой и Пулата. Наверное, думал, Пулатку дома не отпустят, потому и хвастал Потом пригорюнился, ходил неразговорчивый. Ясно: Серафим не уговаривается.
Но чем больше трудностей, тем упрямее друзья добивались цели. В конце концов они убили сразу двух зайцев, когда все-все рассказали бабушке Пулата. Она поговорила по телефону с Серафимом Александровичем оказывается, они знакомы лет сто, даже немного позабыли друг друга, а потом, в решительную минуту, заступилась за внука дома.
И вот они в начале пути, на пороге большого путешествия.
Даешь тугай!
Резво бежит автобус по дороге, а дорога зеленый коридор из большущих деревьев чинар, тополей и карагачей. И так весело ехать по этому тенистому коридору. В просветы между деревьями видны просторные поля хлопка, разрезанные на делянки арыками и тутовыми деревцами.
Скоро Чиназ рыбацкий поселок на Сырдарье. Там они погрузятся в лодку ив дальний путь.
Глава втораяЧИНАЗ
Начинается путешествие, и полагается вести дневник, чтобы не забыть и чтобы все было точно, по правде.
Здесь большой дом и хозяева добрые, только одна девчонка немного вредная. Но ничего, завтра мы будем уже далеко.
Чиназ большой поселок у Сырдарьи.
Живут здесь капитаны и матросы буксирных катеров, бакенщики, портовые рабочие. И все до единого рыбаки, и ребята в том числе.
В любом месте поселка могучая река, порой невидимая за домами и деревьями, напоминает о себе басовитыми гудками судов, дробным перестуком больших и малых двигателей, особенным свежим речным ветром и длинными связками вяленой рыбы, развешанными по дворам. Улицы идут в двух направлениях вдоль шоссе, пересекающего реку, и вдоль берега Дарьи. Веселые белые, голубые, оранжевые домики выстроились, словно бусинки по ниточке, а там, за домами и заборчиками, разливы зелени садов и виноградников. По улицам разгуливают важные гуси, хлопотливые куры, дерутся петухи из-за каких-то своих петушиных дел. В этот час в поселке сонное безлюдье это час самой изнурительной жары. Солнце высоко-высоко в небе, почти в зените. Палит немилосердно, прокалило все вокруг. Окна домов глухо занавешены: в темноте жара кажется не такой сильной. Тихо. Лишь изредка гулко разносятся крики домашней птицы.
Серафим Александрович кулаком постучал в зеленые ворота. Во дворе лениво тявкнула собачонка и тут же замолкла.
Заскрипела калитка, круглолицая дородная женщина воскликнула с неподдельной сердечностью:
Вот-то радость! А мы уж думаем совсем забыл нас Серафим Александрович, целый год глаз не кажет.
Голос у нее грудной и низкий, переливается мелодично, будто она не говорит, а поет.
Мужчины дома или на участках? спрашивает Серафим Александрович, проходя во двор.
Степан к вечеру будет. Михаил утречком пришел, сейчас рыбу сдает.
Есть, значит, рыба?
Да у него когда ее нет!
Мальчики чинно присели на табуретки возле длинного заставленного стеклянными банками стола под виноградником.
Нюся! звонко крикнула хозяйка. Поди-ка прибери на столе да угости хлопчиков черешнями.
На высоком крыльце появилась рослая девчонка, босоногая и загорелая. На вид ей лет десять двенадцать. Убрав со стола посуду, она гусиными перьями молниеносно смахнула в ладошку крошки и вишневые косточки и властно мотнула головой:
Айда за мной!
Ее бесцеремонность обезоружила мальчишек. Прошли через виноградник в глубь двора. Следом за Нюсей увязалась рыжая дворняжка Малыш.
А он у нас фазанов и чирков приносит, и нюх у него как у охотничьей собаки.
Радик усмехнулся:
Это он что же на спину фазана закидывает или как?
Нюся обиженно ответила:
Волоком. Вы не смотрите, что он маленький. Он сильный.
И тут же, чтобы доказать это, собрала жгутом подол платья и скомандовала:
Малыш, взять!
Собачонка радостно гавкнула и вцепилась в подол. С большим трудом Нюсе удалось сделать несколько шагов в сторону. Малыш неистово трепал ее платье и рычал, упираясь в землю лапами и поднимая тучи пыли.
Ну, хватит, маленький, довольно.
Нюся взяла его на руки и влюбленно прижала к груди.
Ну и барбос! не унимался Радик. Такую собаку на цепи надо держать.
Нюся сделала вид, будто не слышала насмешки, а Пулат незаметно тронул товарища за плечо: дескать, кончай задираться.
Вышли в сад, небольшой, но очень хороший.
Вы к нам в гости? сдержанно, только чтобы не молчать, спросила Нюся.
Порыбачить приехали, недельки на три, ответил Пулат, в тугаи поедем.
Меня дядя Миша тоже берет в тугаи. Может, на следующей неделе опять поедем. А батя меня на катер брал, два раза.
А где сейчас твой отец? спросил Пулат из вежливости.
Он всякие грузы в Чардару возит. Слыхали, наверно? Там электростанция строится и большая плотина. У нас здесь скоро настоящее море будет, во!
Нюся ловко, по-мальчишечьи взобралась на дерево и стала бросать золотисто-оранжевые черешни к ногам мальчиков в траву. Они собирали их в свои соломенные широкополые шляпы.
Вы что же, немытые не едите, что ли? ехидно крикнула она, на миг прекратив оранжевый дождь.
Вот еще! отозвался Пулат и, подняв над головой руку с веером черешен на длинных черенках, стал губами обрывать их по одной.
Мама бы его за это не похвалила.
Вы дяди Симины знакомые или дальние родственники? спросила Нюся.
Радику послышалась насмешка в Нюсиных словах. Как смеет эта девчонка их Серафима обзывать каким-то женским именем!
С-сама ты д-дядя Нюся, сердито сказал Радик, слегка заикаясь от возмущения.
Нюся промолчала, только мстительно прищурила свои рыжие кошачьи глаза.
Пока мальчики подбирали в траве черешню, Нюся дотянулась рукой до ветки соседней вишни. Набрав полную пригоршню ягод, она прицельно швырнула ее вниз. Бац, бац, бац! Бордовые градины забарабанили по белым рубахам мальчиков.