Не знаю. Я пожал плечами. Само получилось.
Ну что ж, сказал доктор и потёр глаза.
Он вдруг стал как будто очень уставшим.
Что скажешь? обратился он к капитану.
Капитан нахмурил косматые брови, внимательно изучая меня взглядом. В его холодных глазах читалось одобрение. Затем он посмотрел на медведицу и пожал плечами.
Одному богу известно, как животное поведёт себя в неспокойном море. И только бог знает, сможет ли мальчишка успокоить её тогда. Но если ты считаешь, что он пригодится, я готов взять его на борт.
Глава 10Королева Маргрете
Капитан был прав насчёт одного: на следующее утро все, кто мог, явились в гавань, чтобы посмотреть, как будут грузить на корабль королевского медведя. Слухи разлетелись очень быстро. В порту собрались люди всех мастей: рыбаки и моряки, торговцы и попрошайки, плотники и кузнецы. Было даже несколько женщин (жёны моряков, служанки и матери с младенцами на руках). Дети носились по набережной среди оборванцев и нищих, и в гавани царило праздничное настроение: вокруг смеялись, пели и кричали.
Я старался не отставать от доктора, пока он пробирался сквозь толпу зевак. Наконец он остановился и указал на корабль перед нами.
Вот она, торжественно сказал он. «Королева Маргрете».
Это было большое широкое судно, но оно казалось гораздо красивее, чем массивные заморские когги, стоявшие в гавани. У «Королевы Маргрете» были ахтерштевень и штурвал, как у более современных судов, в кормовой части располагался ют. Но её киль, изящный и горделивый, изгибался, как у традиционных норвежских судов.
Моряки носились с берега на палубу и обратно, таская мешки и ящики по трапу. Капитан выкрикивал приказы. Выкатили колёсный подъёмный кран. И тут в шуме толпы, где-то за нами, я услышал знакомое пыхтение.
Медведица.
Я не видел её из-за столпившихся зевак, но слышал, как изменился тон их криков: по гавани прокатилось ошеломлённое «оооооох». Я ощутил движение толпы и вскоре услышал скрип колёс телеги. Через пару мгновений я увидел еёмедведицу, расхаживающую по клетке из стороны в сторону.
Она была великолепна: в выражении её длинного аристократического лица (даже мордой не назовёшь) читались чувство собственного достоинства и благородство; её шерсть сливочного оттенка напоминала белое золото.
В глубине души я опасался, что доктор сейчас отправит меня к ней, чтобы успокоить, но он положил руку мне на плечо и сказал:
Подожди.
И тут один из моряков вскарабкался на клетку и начал кривляться перед медведицей на потеху зевакам. Толпа загудела, поднялся хохот. Капитан погрозил моряку и гневно закричал, но его слова утонули в общем гомоне. Тем временем над клеткой опустилась цепь подъёмного крана с толстым железным крюком. Моряк, стоявший на крыше, зацепил крюк за прутья и спрыгнул на набережную.
Заскрипели канаты, и клетка с медведицей начала медленно подниматься. Зверь яростно взревел; клетка закачалась, и медведица съехала в угол, тщетно пытаясь удержаться на одном месте. Она ударилась о прутья клетки, но это ещё больше развеселило толпу.
Дураки, пробормотал доктор. Она живое существо, а не бочка эля.
Я задержал дыхание, когда стрела крана неторопливо развернулась над набережной и клетка повисла над кораблём. Капитан выкрикнул команду, и клетка, раскачиваясь из стороны в сторону, начала медленно опускаться на палубу «Королевы Маргрете», но вдруг что-то скрипнуло. Канат, разматываясь, зашипел, и клетка с грохотом рухнула вниз.
Я хотел было побежать на корабль, но доктор поймал меня за руку.
Артур, стой, сказал он.
Вырвавшись, я кое-как пробился сквозь толпу, взбежал по трапу и впереди увидел медведицу. Она забилась в угол клетки, не шевелясь и не издавая ни звука. Запрыгнув на палубу, я бросился к ней. Клетка упала за мачтой, ближе к корме; она была сплющена с одной стороны и повреждена во многих местах. Медведица не двигалась.
Мальчик! крикнул капитан.
Я обернулся и увидел десятки лицлюди наблюдали за нами с берега; капитан и доктор были среди них.
Капитан нахмурился.
Давай, мальчик, посмотри, как там она, велел он. Жива?
Я постарался успокоиться и пристально посмотрел на медведицу. Да. Её бока и спина едва заметно поднимались и опускались.
Жива.
Я переместился в тот угол, где она лежала, и подполз поближе. Сев рядом, попытался дышать с ней в унисон, а затем начал негромко напевать успокаивающую мелодию. Медведица застонала, грузно приподнялась, повернула ко мне голову, а затем издала хриплый рыкжалкое подобие грозного рёва, который мне доводилось слышать от неё раньше, как будто она жаловалась. Медведица встала, начала обнюхивать углы клетки, шаркая лапами. Казалось, с ней всё в порядке: она даже не хромала.
Моряки и зеваки заулюлюкали, но медведица не обратила на них ни малейшего внимания.
Осмотри клетку, мальчик! Убедись, что она не сможет выбраться, скомандовал капитан.
Я заметил, что один из углов клетки проломил палубную доску, а некоторые прутья погнулись, но медведица точно не смогла бы выбраться. Подёргав за прутья, я убедился, что ни один из них не шатается, однако дверь пострадала: осталась запертой, но сильно помялась при падении, и одна из петель повредилась.
Об этом я и сообщил капитану, и тот отправил двух моряков чинить сломанную петлю, а я остался рядом с медведицей, чтобы её успокаивать. Когда они закончили, капитан крикнул:
Пошевеливайся, мальчишка! Чего ты сидишь? У нас тут полно дел, а ты мешаешься под ногами.
Оставшаяся часть команды в суете и суматохе поднялась на судно. Я нашёл тихое место у киля и молча наблюдал за моряками, спрашивая себя, когда я в последний раз бежал навстречу опасности, а не прочь от неё.
Часть IIСеверное море
Глава 11Навоз
Итак, мы отчалили ясным ветреным утром в начале июня. Большой квадратный парус в золотую и багряную полоску наполнился ветром. Моряки карабкались по выбленкам вверх-вниз, переговаривались и подбадривали себя песнями. Ветер трепал мою одежду и волосы, солёный воздух вытеснил из головы тяжёлые мысли, и во мне неожиданно проснулись надежда и радость жизни. Я испытал то особенное чувство, которое появляется, когда отправляешься в большое приключение. Мир казался мне огромным и полным возможностей, и я начинал верить, что даже невезучий пасынок землевладельца может навсегда уплыть в другое королевство и там биться плечом к плечу с благородными принцами. Я бродил по палубе, время от времени мешаясь у матросов под ногами, и не без зависти наблюдал за их работой: я понимал, что мне не стать одним из них. Я оставался обычным мальчиком, которого взяли на борт, чтобы ухаживать за медведицей.
И вскоре это стало очевидно для всех.
Мальчишка!
Навстречу мне шёл крепкий как бочка и такой же толстый моряк. Его загорелое лицо было испещрено морщинами, а в длинной тугой косе виднелись седые пряди. Он сунул мне в руки лопату с длинным черенком и ведро, а затем указал в сторону медвежьей клетки.
Пора зарабатывать свой хлеб.
* * *
Навоз был довольно жидким и растекался, как студень, остывающий на блюде, как дюжина студней, сваленных в огромную дымящуюся кучу. Он отличался от лошадиного или овечьего, который мне не раз приходилось убирать до этого. Его было больше. Он был чернее. Мокрее. Но хуже всего другое: когда корабль качало, огромная куча вздрагивала и ползла по полу медвежьей клетки, как гигантский моллюск, и оставляла за собой широкую коричневую липкую дорожку. Он вонял. Я старался дышать ртом, чтобы не чувствовать этот запах, но он обжигал мне горло и разъедал глаза. Я бросил взгляд на медведицу, которая растянулась в дальнем углу клетки. Она дремала, но один её глаз был приоткрыт, и мне казалось, медведица наблюдает за мной. Я взялся за лопату и просунул её между железными прутьями, чтобы достать до навозной кучи.
Корабль накренился. Я схватился за клетку, пытаясь удержаться на ногах. Навозная куча сдвинулась с места и переместилась на другой конец клетки. Теперь её было не достать.
Давай там пошустрее! крикнул один из моряков. Воняет невыносимо!