Холо была на взводе.
Конечно, я не считаю, что быть лучшим важнее всего на свете. Бывает, что невозможно сделать лучше в силу своих способностей, правда, это не значит, что это идеал. Ты тоже так думаешь?
Да.
Если выбирать между худшим из лучших или лучшим из худших, то именно последний достоин уважения. Так?
Да.
Наверное, из-за усталости Холо её недовольство приняло такую причудливую форму.
В глубине души Лоуренс понимал, что Холо вымещает на нём свою злость из-за стражника, который наговорил ей лишнего.
Если взять человека благородного происхождения, у которого нет ни хорошей репутации, ни характера, ни денег, и обычного человека, но у которого есть и репутация, и характер, и деньги, то уважения достоин именно последний.
В другой раз Холо разозлилась бы на слова стражника, но сейчас она казалась довольно спокойной.
Лоуренс шумно вздохнул и кивнул ей с преувеличенным усердием; выглядело это так, будто он пьян в стельку.
На заставе их чрезвычайно тщательно осмотрели, и стражник заметил хвост Холо. Конечно, та без всякого волнения сказала, что это согревающий пояс. На что стражник, который, очевидно, и сам так подумал, ответил:
Почему ж из дешёвого волчьего меха?
Опытный стражник, постоянно имеющий дело с мехом и древесиной, с первого же взгляда понял, что это не мех лисы или собаки.
Не ошибся он и в цене: волчий мех дешевле собачьего. Даже если это будет шикарнейший мех великолепной выделки, он всё равно проиграет в стоимости обычной оленьей шкуре.
Это задевало Холо лично, ведь даже обычный волк гордится собой, что уж говорить о ней. Вот почему она бубнит так обиженно, что хочется погладить её по голове, как ребёнка.
Желания желаниями, а надо править телегой, поэтому Лоуренс просто наблюдал за Холо краем глаза.
«Наверное, она не успокоится, пока не поест», подумал он, почесав подбородок деревянным ярлыком, и его внимание переключилось на табличку в руках.
Это была простая, наскоро выструганная деревяшка без каких-либо оттисков. Без неё в городе ничего не продадут. Больше ему ничего не объяснили, потому что досмотр проходил быстро и приезжие буквально проскальзывали через ворота, будто угри через узкое горлышко кувшина.
Пожалуй, это беспокоило каждого торговца.
Такой ярлык Лоуренс раньше нигде не получал.
Э-э-эй!
А? Что?..
Холо слегка ударила его по ноге, он обернулся к ней и наткнулся на её суровый взор.
Лоуренс уже открыл рот, чтобы спросить, что он прослушал, но Холо его опередила:
Где мы будем жить?
На улице холодно и в желудке пусто, и, если Холо услышит, что им нужно ехать ещё, она разозлится.
Это сразу за тем поворотом.
Узнав, что их место ночлега не рядом, Холо недовольно вздохнула и спряталась под капюшоном.
Надо будет проследить за количеством мяса в рагу. За этими мыслями остаток дороги прошёл незаметно, и наконец они остановились перед таверной.
Это было обычное четырёхэтажное здание, которое ещё помнило времена, когда его называли шикарным. На первом этаже, выходящем на улицу, двери состояли из двух горизонтальных половин. Если открыть нижнюю, то за ней окажутся полки с товарами, верхняя же может выполнять функцию навеса. Сейчас обе половины были закрыты, дабы не впускать внутрь зимний холод.
Личико Холо выражало неудовольствие, ведь она думала, что они остановятся в приличном месте, где есть продуктовая лавка. Лоуренс хотел сказать, что даже высокая цена за постой не является гарантией безопасности, но, желая избежать презрительного взгляда Холо, спустился с козел, дошёл до двери и ударил по ней молоточком.
На постоялом дворе не было даже вывески, так что вряд ли стоило беспокоиться о наличии свободных комнат, однако сейчас зима, поэтому таверна могла закрыться раньше положенного часа.
Путники почувствовали облегчение, когда за дверью послышались шаги, а в следующую секунду она приоткрылась.
Вам номер? Или продаёте чего?
Видимо, так коротко и через маленькую щёлку с ними говорили по причине холода. Это был старик среднего роста, половину лица которого скрывала белоснежная борода.
Номер. На двоих.
Старик легонько кивнул и открыл дверь так, что теперь его было видно целиком. Похоже, свободные комнаты имеются.
Лоуренс обернулся и спросил:
Лучше взять светлую или тёплую комнату?
Вопрос застал Холо врасплох.
Ну тёплую, конечно.
Мне нужно распрячь лошадь и поставить её в стойло, поэтому иди вперёд. Хозяин вот тот старик скажет, куда тебе идти.
Угу.
Поменявшись местами с Холо, он забрался на козлы и взял поводья. Лошадь, будто поняв, что трудности кончились и сейчас её поставят в конюшню, радостно мотнула головой. Лоуренс натянул поводья и позволил ей идти шагом. Боковым зрением он отметил, что Холо открыли дверь и она вошла внутрь. Эту завёрнутую в грязный плащ фигурку он узнал бы со спины в толпе из сотен людей. Хоть на Холо и было много слоёв одежды, её хвост распушился и выпирал под плащом.
Лоуренс тихо рассмеялся и направил лошадь в конюшню. Двое рабочих у конюшни окинули его быстрым оценивающим взглядом. Они помнили каждого, кто хоть раз останавливался здесь, и, конечно, узнали Лоуренса, поэтому кивком головы указали ему на стойло для лошади. Рядом была привязана коренастая горная лошадь, с мощными ногами, с пронзительным взглядом из-под длинной серебристой чёлки. Наверное, везла пушнину с севера.
Надеюсь, вы подружитесь.
С этими словами Лоуренс похлопал свою лошадь по спине, слез с козел, дал рабочим по медной монетке, взял багаж и пошёл в таверну.
Изначально это была мастерская кожевников, при которой те и жили. На первом этаже располагалась сама мастерская открытое помещение с каменным полом. Сейчас этаж использовался как склад, и торговцы со всего мира оставляли здесь на хранение товар.
Лоуренс пробрался через горы тюков выше человеческого роста и наконец попал в гостиную, чисто и аккуратно прибранную. Там стояли небольшой обеденный стол, стулья и жаровня на металлической треноге.
Хозяин подбрасывал уголь в жаровню, потягивал вино и рассказывал о своих далеко идущих планах:
В следующем году поеду в паломничество на юг.
Заметив Лоуренса, он перевёл на того взгляд. У хозяина были синие глаза и кустистые брови.
Третий этаж, с окном.
Хорошо, третий этаж, э-э-э с окном?
Оплачивать можно было как при заселении, так и по выезде, но, когда владелец такой неразговорчивый, лучше заплатить сразу: это обычно развязывает язык. Поэтому Лоуренс положил на стол плату за несколько ночей вперёд, но, удивившись словам хозяина, обернулся.
Да, с окном, ещё раз прокряхтел хозяин и закрыл глаза.
Явно дал понять, что не хочет разговаривать.
Лоуренс покрутил головой, но решил оставить всё как есть и разобраться с этим позже. Он поднялся по лестнице, перила которой потемнели от старости.
Как и можно было ожидать от кожевенной мастерской, на втором этаже находились гостиная с печкой, комната хозяина мастерской и кухня. Из необычного был только камин прямо посередине гостиной благодаря ему отапливались комнаты третьего и четвёртого этажей. Чтобы дым не коптил комнаты, пришлось серьёзно изменить планировку. Видно, хозяин был рачительный и очень заботился о своих учениках.
Этого молчаливого, но доброго хозяина, который в прошлом был кожевником, звали Арольд Эклунд.
Наверное, по вечерам в этой гостиной странной формы собираются постояльцы, приносят с собой выпивку и ведут дружеские беседы. Сейчас же слышалось только потрескивание дров в камине.
На третьем этаже было четыре комнаты. Во времена работы мастерской служебные помещения и комнаты учеников располагались на четвёртом этаже, поэтому здесь комнаты побольше. Однако не все комнаты выигрывают от наличия камина: одна из четырёх выходит окном на улицу, расплачиваясь за эту возможность отсутствием обогрева. Комната с окном означает, что в ней не будет тепло.
Лоуренс вспомнил, что Холо, вообще-то, предпочла свету тепло, но, когда он вошёл, та уже лежала в кровати, разбросав по комнате промокшую одежду.
«Неужели плачет?» подумал было Лоуренс, но, увидев, как мерно вздымается одеяло, понял, что Холо спит.