Эйб, конечно, это прекрасно понимала.
Я торговка, и деньги для меня на первом месте. Она произнесла это с улыбкой, но твёрдо.
Лоуренс рассмеялся. С такой собеседницей он мог бы болтать всю ночь напролёт.
Я не знаю, что из себя представляет твоя спутница. Но лучше обойтись без неё. Когда кто-то ворчит в ухо, даже вино становится невкусным.
Лоуренсу потребовалось напрячь память: не ревнует ли Холо к подобным вещам? Волчице очень не нравилась пастушка Нора, но разве это не из-за того, что та была именно пастушкой?
Это ей несвойственно.
Да? Нет ничего загадочнее сердца женщины. Я сама порой не понимаю некоторых.
Губы Лоуренса от удивления непроизвольно сложились трубочкой.
Эйб ухмыльнулась:
Я здесь по делам, и особо разглагольствовать у меня времени нет. Но если выпадет такая возможность, я буду рада пообщаться.
Ты приятный собеседник.
В ответ Эйб хрипло рассмеялась, по-девичьи поведя плечами:
Это да.
Её слова звучали немного легкомысленно, но за ними чувствовалась искренность. Непонятно, как вообще женщина могла попасть в мир торговли и как ей доставало сил не потонуть в этом водовороте алчности. Видимо, поэтому обычных разговоров она избегала, исходя из соображений самозащиты.
Лоуренс отхлебнул вина и направился к лестнице, ведущей на третий этаж.
Если моя спутница не будет ревновать, по рукам.
Серьёзное условие.
И два торговца заговорщицки друг другу улыбнулись.
Заседание Совета заканчивалось вечером. У Эйб были свои дела, поэтому она не могла пойти вместе с Лоуренсом и Холо, но предупредила семью Риголо об их визите.
После небольшого послеобеденного отдыха Лоуренс и Холо вышли с постоялого двора.
Дом Риголо находился в квартале к северу от центра города. Дома здесь выглядели добротными, с каменным фундаментом и цокольным этажом, но общая атмосфера угнетала. Многие дома неоднократно надстраивались: верхние этажи были деревянными и, выступая над нижними, почти смыкались над улицей. Когда-то это был богатый район, но со временем он пришёл в запустение. Семьи, процветавшие в течение нескольких поколений, знали, что разбрасывание денег к счастью не приводит, но внезапно разбогатевшие выскочки из низших сословий считали иначе. Пока деньги были, они швыряли их налево и направо и надстраивали свои дома. Само по себе это, конечно, неплохо, но общий вид квартала был испорчен, полутёмные улицы начали привлекать к себе бродячих собак и нищих, и район перестал быть безопасным. По-настоящему богатые люди начали отсюда переезжать, рыночная стоимость домов упала, а с ней и общий уровень квартала.
Какие же здесь узкие улочки, произнесла Холо.
Булыжная мостовая искривилась, видимо, из-за тяжести нависших над ней домов; кое-где не хватало брусчатки её, скорее всего, выковыряли на продажу нуждавшиеся в деньгах. В оставшихся ямках скапливалась вода, что придавало пейзажу удручающий вид и делало улицы ещё уже.
Идти не слишком комфортно, но всё-таки я люблю такие полузаброшенные места.
Н-да?
Здесь чувствуется течение времени. Будто старый, весь в царапинах инструмент, который, постепенно меняя свою форму, приобретает историю.
Он обернулся к Холо. Та шла, ведя пальцами по стенам.
Как русло реки.
К сожалению, не могу уловить твою логику.
Хм Ну, тогда как человеческое сердце. Душа, если хочешь.
Да Пример неожиданно оказался очень близким к тому, о чём думал Лоуренс, так что он не сразу нашёлся что ответить. Если вынуть сердце и рассмотреть, то царапины, раны и затянувшиеся рубцы на нём это и составляет личность человека.
Тут им преградила путь лужа. Лоуренс широко перешагнул её и подал руку Холо.
Прошу вас, нарочито вежливо произнёс он.
Холо так же манерно приняла его помощь и, перепрыгнув лужу, встала с ним рядом:
А если вынуть твою душу?
М?
Уверена, она окрашена в мой цвет.
Холо смотрела на него снизу вверх, но от взгляда янтарных глаз Лоуренса уже не бросало в дрожь. Эффект новизны прошёл.
Лоуренс пожал плечами и зашагал вперёд:
Не окрашена в твой цвет, а, скорее, отравлена им.
Ну что ж, тогда это очень сильный яд, надменно бросила через плечо Холо, обогнав его. От моей улыбки у тебя подкашиваются ноги.
Ну, тогда какого же цвета твоя душа? парировал Лоуренс, как всегда поражённый изворотливостью Холо.
Какого цвета? повторила Холо и устремила взгляд вдаль.
Она замедлила шаг, и Лоуренс увидел сзади, что она наклонила голову. Лоуренс догнал её, но улица была слишком узкой, чтобы обогнать девушку, поэтому он шёл к ней вплотную и заглядывал ей через плечо.
Мммм Холо что-то бормотала себе под нос, загибая пальцы на руках.
Заметив, что Лоуренс наблюдает за ней, Холо слегка откинула голову назад и взглянула Лоуренсу в глаза:
Много разных цветов.
О Лоуренс не сразу понял, что Холо имеет в виду количество романов, которые были в её жизни.
Холо живёт на свете уже много лет, и логично предположить, что ей доводилось влюбляться не один раз. Исходя из её слов, можно счесть, что среди её партнёров было и много людей.
Она остановилась и загородила собой дорогу, поэтому Лоуренс слегка подтолкнул её в спину. Холо послушно зашагала дальше.
Обычно они всегда шли рука об руку и Лоуренсу не выпадало шанса увидеть её со спины, поэтому сейчас он испытал совершенно новое чувство.
Стан Холо был стройным и угадывался даже под многослойной одеждой. Шаг был не широким и не поспешным, её походку можно было даже назвать грациозной. Вдобавок к этому во всём облике Волчицы читалось одиночество, так что её хотелось обнять.
«Неужели я испытываю желание её защитить?» горько усмехнулся Лоуренс, но в ту же секунду им овладело сомнение.
Холо что-то подсчитывала на пальцах видимо, количество мужчин, обнимавших её хрупкие плечи.
Как она себя чувствовала в те моменты?.. Улыбалась, щурилась от удовольствия?.. А может быть, у неё подрагивали уши, а хвост не находил себе покоя, выдавая её радость?..
Они держались за руки, обнимались Что ж, Холо ведь не ребёнок.
«Кто у неё был, кроме меня?» заклокотало в груди у Лоуренса. В то же мгновение он усилием воли отогнал эти мысли, но языки пламени цвета ненависти уже обожгли его сердце.
Его сердце билось так часто, будто он только что чуть не сорвался с края обрыва. Он испытывал такое же потрясение, как если бы коснулся углей, думая, что они уже потухли, и внезапно сильно обжёгся.
Холо продолжала загибать пальцы.
Казалось бы, совершенно обычное действие, но с каждым загнутым пальцем его будто ранили в сердце и Лоуренса затапливала бурлящая волна гнева.
Он совершенно точно знал, что это за чувство.
Чернейшая ревность.
Лоуренса неприятно поразило это открытие в себе. Что это за чувство собственничества? Хоть он и торговец и алчность составляет основу его существования, но любовь к деньгам ничто в сравнении с этим чувством.
Ну, много о себе понял? Холо обернулась и взглянула на него с презрением.
Её слова подействовали на него сильнее, чем проповедь священника.
Ты всех видишь насквозь? У Лоуренса было так тяжело на сердце, что хотелось сесть передохнуть.
Голос его прозвучал устало, на что Холо неожиданно рассмеялась, показав клыки:
А мне каково?
Лоуренс молчал.
Ты с таким довольным лицом даже слишком довольным вёл беседу с этой Лишённой даже всякого изящества! Лицо Холо гневно исказилось.
Лоуренс видел её сердитой много раз, но сейчас она злилась особенно сильно.
«Холо Мудрая Волчица», напомнил себе Лоуренс.
Мне просто нравилось разговаривать с ней как торговцу, попытался он оправдаться.
Холо остановилась, но, как только Лоуренс приблизился, зашагала снова.
Ты хочешь, чтобы я спросила, что для тебя важнее: я или деньги?
Эта фраза одна из трёх, которые каждый торговец мечтает хоть раз услышать от женщины. И именно эта фраза заставляет схватиться за голову.
В знак поражения Лоуренс поднял руки.
Я злюсь ровно из-за того, о чём подумал и ты. Да, это детское, эгоистичное чувство. Но мы оба разумны и можем обо всём поговорить. Поэтому на самом деле я не злюсь.