Винни торопливо огляделась. Заметив у стены металлическую перекладину с костюмами и другой мужской одеждой на вешалках, она молча указала на неё кивком.
Я тоже так думаю, тихо ответила Сесилия, устремляясь к импровизированному гардеробу. Раз, два, триона решительно сдвинула вешалки в сторону. Хорошая одежда, явно сшита на заказ. Размерчик детский.
Куда он мог увести Генри? с тревогой притопнула Винни.
Наверное, к той слепой, о которой ты рассказывала.
Полосатая дверь! воскликнула Винни.
Выбежав из комнаты, девочки бросились к полосатой двери, и Винни осторожно постучала.
Открывай! крикнула ей Сесилия. Как бы нам не пришлось спасать Генри от чего-то плохого.
Винни осторожно повернула дверную ручку. Комната их встретила нежным цветочным ароматом и целым морем красок. Здесь всё было ярким и разноцветным! На окнах висели шторы с восхитительными розами, обои на стенах были в цветах и виноградных лозах. В углу под великолепным розовым балдахином стояла широкая кровать с вышитым покрывалом, а перед нейкресла с высокими спинками и столик. Рядом сияла стеклянная этажерка с разноцветной посудой, тоже с ярким узором.
Симпатичная комнатка, протянула Сесилия. Вот только где же Генри? Поищем за третьей дверью?
Ага! За третьей дверью всё было очень чистое и белоену или пастельных тонов. Здесь царил идеальный порядок, и всё стояло на своих местах: узкая кровать под москитной сеткой, книги на белых полках, чуть покосившаяся чертёжная доска на стене с прикреплённым к ней листом белой обёрточной бумаги, белая швейная машинка и выкрашенный белой краской деревянный платяной шкаф. Но самое замечательноепосреди комнаты сидел
Генри! воскликнули Винни и Сесилия, бросившись к брату. Вот ты где! С тобой всё хорошо?
Генри кивнул и довольно улыбнулся. Над верхней губой у него отпечатались «усы» от какао.
Девочки с удивлением уставились на Хьюго, слепую в разноцветном платье и женщину в белом, которые молча сидели вместе с их младшим братом за, конечно же, совершенно белым столом и пили какао из больших фарфоровых чашек. По комнате разливался изумительный аромат! В животе у Винни заурчаловедь она всего-то выпила утром чашку чая, но это было не важно. Самое главноеГенри жив и здоров!
Здравствуйте, вежливо произнесла Винни. Кажется, она что-то упустила. Сколько же здесь на самом деле живёт народу? Видимо, пора познакомиться по-настоящему. Меня зовут Винни, это моя сестра Сесилия, а нашего брата Генри вы уже знаете.
Ola! Привет! сказала сначала по-испански женщина в разноцветном платье. Это ты? Девочка с кухни?
Винни кивнула.
Да, быстро подтвердила она вслух.
А я Мар-р-риса! раскатисто нажимая на «р», сообщила слепая. Рука у неё была тёплой, рукопожатие крепким. Сесилия тоже пожала протянутую руку.
Хьюго Кристобаль Эндрю Маклири, как всем присутствующим уже должно быть известно, проговорил Хьюго.
Все посмотрели на женщину в белом. Она была невероятно красива: длинные чёрные волосы, очень белая гладкая кожа и великолепные ярко-алые губы. Настоящая Белоснежка, только явно накрасившая губы помадой.
Белоснежка была в белой блузке с широкими рукавами, белых брюках, какие носят медсёстры и врачи, и белых остроносых туфлях на высоких каблуках. Плечи её покрывала светло-лимонная шёлковая шаль. Женщина казалась очень нежной и хрупкой, её тёмно-карие глаза мечтательно светились. Она перевела взгляд с Винни на Сесилию и улыбнулась. Вдруг прекрасное лицо исказилось, брови взметнулись вверх, а уголки губ недовольно поползли вниз: то растопыривая, то сплетая пальцы, она указывала на детей. И вдруг, так же внезапно, как начала жестикулировать, Белоснежка на мгновение замерла и вежливо кивнула.
Чего она хочет? Винни, к своему стыду, ничего не поняла.
Это Нинетт, она не слышит. Хьюго пожал плечами: И не говорит.
Я тоже кое-чего не могу, сообщил женщине Генри, радостно сияя. Например, читать. Но ты мне всё равно нравишься.
Нинетт приложила пальцы правой руки к подбородку, а потом коротко повела ими в сторону Генри.
Спасибо! Ты ведь сейчас сказала «спасибо»? Генри весело засмеялся.
Нинетт его не слышала, лишь видела счастливую улыбку. Она тоже улыбнулась и кивнула.
Я уже выучил это слово! гордо кивнул Генри. Она меня научила.
Напиши, что ты хочешь сказать, Нинетт! медленно, чётко выговаривая каждое слово, попросил Хьюго. Мне очень жаль, но я не понимаю твоих знаков.
Нинетт взяла ручку, которая болталась у неё на шее на верёвочке вместе с небольшим блокнотом. Быстро нацарапав несколько слов, она положила записку на стол.
«Выпейте какао. Нам нельзя с вами разговаривать без крайней необходимости», прочитала Винни.
Но присматривать за вами мы будем! пылко пообещала Мариса, беспокойно шаря вокруг слепыми глазами.
За ними должны следить?! По просьбе бабушки и дедушки?! Винни ничего не понимала.
Ммм, спасибо, мы с удовольствием выпьем какао! В животе у Винни снова заурчало. Она вопросительно взглянула на Хьюго, прося о помощи. Как ей ответить Нинетт?
Не беспокойся. Она умеет читать по губам, ответил Хьюго, а Нинетт, громко простучав каблуками по полу, принесла девочкам по большой чашке.
Мариса одной рукой взяла стоящий посреди стола пузатый чайник и наполнила чашки какао, не пролив ни капли.
В комнате Нинетт было всего четыре стула, и Винни с Сесилией так и остались стоять у стола, с благодарностью потягивая горячий сладкий напиток.
Что это там? Чертёжная доска? спросила Винни, нарушив тягостное молчание.
Нинетт опять сначала ответила знаками и выразительной мимикой, но потом написала на бумаге несколько слов: «Раньше я придумывала узоры для упаковочной бумаги в Ливерпуле, откуда я родом».
Раньше? А теперь не придумываешь?
«Зачем? Её всё равно рвут, разворачивая подарки», прочитала Винни. «Ох! Как это грустно». Я очень люблю обёрточную бумагу, без неё совсем не то!
«Я хотела, чтобы в моём контракте было указано: дизайнер обёрточной бумаги, которую запрещается рвать».
И что, приняли такой пункт?
«Нет. Я ушла, не сказав ни слова», ответила женщина.
Винни невольно улыбнулась, не сказав ни слова. Понятное дело!
Ты всё правильно рассказываешь, вмешался Хьюго, хотя до этого ты ну, не важно. Он досадливо взмахнул рукой: Опустим незначительные подробности.
А ты, Мариса? спросила Сесилия.
Мариса не видит, сообщил Генри и облизнул верхнюю губу, убирая полоску какао. Раньше она была поваром, готовила еду для детей.
Теперь я уже не повар, сказала Мариса, ни к кому в особенности не обращаясь, и покачала головой: Нет.
Понятно, а почему? не отставала Сесилия.
Нет. Совсем. Нет.
Это мы поняли, Сесилия нетерпеливо прищёлкнула ногтем по чашке, однако Мариса лишь сложила руки перед собой на столе, соединив запястья, как если бы их связали.
Тебя арестовали? Ты что-то сделала детям?
Сесилия! с упрёком воскликнула Винни.
Сделала что-то детям?! Я?! Нет! Но меня хотели посадить в тюрьму за то, что я сделала. Меня обвинили несправедливо, нечестно, и я сбежала от суда!
Хьюго приложил к губам указательный палец. «Оставьте её в покое», видимо, пытался он сказать. Нинетт кивнула в знак согласия с Хьюго.
Я тоже не могу вернуться туда, где жил раньше, печально вздохнул Хьюго.
Куда «туда»? В цирк? вызывающе засмеялась Сесилия, прежде чем Винни успела вставить хоть слово.
Вы ошибаетесь, милочка! Хьюго поправил шляпу. Мне не в чем себя упрекнутьза исключением, возможно, нетерпения, с которым я ожидаю возобновления производства лакричных леденцов, пояснил Хьюго. Такая трагедия! Настоящая драма.
«Неужели? хотелось спросить Винни. И как это весь мир и королева пока обходятся без лакричных леденцов?» Наверное, Хьюго просто скучает по работе.
А это вам зачем? вдруг спросила Сесилия, показывая на лежащие на столе сантиметр, стетоскоп, каким врачи слушают пациентам сердце и лёгкие, и список каких-то чисел, озаглавленный написанным большими буквами именем «ГЕНРИ».