Джек рассказал ей про лавину, убившую Дидье, и о том, как сам он провалился в бергшрунд и в пещере, спрятанной глубоко в горе, наткнулся на череп. Правда, он умолчал о том, что это случилось на Мачхапучхари, а не на Аннапурне.
Говоришь, просто лежал на дне пещеры?
Джек кивнул.
Как череп неандертальца, прошептала Свифт. Тот нашли еще в 1856-м. И тоже на дне пещеры.
Значит, и этот принадлежит неандертальцу?
Этот? Ну нет. Твоя находка гораздо интереснее. Скажи, на какой высоте та пещера?
Где-то двадцать тысяч футов, уклончиво ответил Джек. Я чуть не остался там навечно. Ладно, ты все же объяснишь, что я привез, или мне дожидаться твоей статьи в «Нейчур»?
Начнем с того, что он принадлежал какому-то крупному существу типа гигантского примата. Видишь выступы в передней и затылочной частях? Такие же были у южноафриканских австралопитековых. Только этот не от них. Сагиттальный шов расположен гораздо выше, чем следовало бы ожидать. Она замолчала и, приподняв череп, внимательно осмотрела внутреннюю структуру. Да и полость черепа указывает на более крупный мозг. Во всяком случае, он был крупнее, чем у гориллы. Но меньше, чем у современного человека.
Теперь она рассматривала лицевую часть черепа, поглаживая большим пальцем узкий выступ над глазницами.
Лицевой отдел короткий и не совсем как у обезьяны. И зубы тоже не обезьяньигораздо крупнее, чем у гориллы.
Она опять замолчала и, хмурясь, положила череп на стол, затем присела перед ним на корточки.
Я бы предположила, что такие зубы характерны для самых крупных гоминидов из тех, что мы знаем. Для гигантопитеков. Свифт покачала головой. Очень странно, что этот древнейший экземпляр так хорошо сохранился. Какие атмосферные условия в пещере?
Там сухо, сказал Джек. Стены известняковые, пол земляной. Сама пещера уходит в глубь горы примерно на триста футов.
Сталагмиты? Сталактиты?
Не заметил. Только несколько сосулек у входа.
То есть это достаточно укромное место?
Более чем. Ночевать там было очень удобно.
По идее, там должны бы быть наросты. Особенно поверх известняка, задумчиво проговорила Свифт. И череп должен быть более окаменелый, а тут фактически натуральная кость. Конечно, окаменениедлительный процесс, суть которого пока до конца не ясна. И все равно минеральных образований на месте оригинальных тканей должно быть больше. А судя по предварительному осмотру Она тряхнула головой и нахмурилась. Нет, такое просто невозможно.
Ты устала, сказал Джек. Устала и проголодалась. Завтра все встанет на свои места. Вот увидишь. Он обнял ее за талию. Пойдем. Я заказал столик в «Ше Панис».
Ты невыносим, Джек. А если бы у меня были свои планы на вечер?
Потому-то я и выбрал самый лучший ресторан во всей Калифорнии. Он лукаво улыбнулся. Чтобы ты не решилась мне отказать.
Свифт последовала за ним к выходу. В дверях она обернулась, бросив последний взгляд на череп, и рассмеялась над абсурдностью собственных мыслей. А думала она о том, что самый образцовый экземпляр из всех когда-либо найденных останков гигантопитеков вовсе не похож на ископаемое.
Ночь Свифт провела без сна. В шесть она выскользнула из постели и быстро оделась. Джек еще спал. Она положила череп в ящик, отнесла в машину и поехала в университет.
В студенческом городке было тихо. Свифт прошла в свою лабораторию, заперлась изнутри и только тогда извлекла из ящика череп с челюстью, аккуратно разложив останки на лабораторном столе с мягкой поверхностью.
С помощью кронциркуля и микрометра она тщательно замерила череп, а потом сфотографировала его со всех сторон, истратив две пленки по тридцать кадров.
Убедившись, что зафиксировала все основные параметры и внешний вид черепа, Свифт смазала череп бедакриломособым клеем, предотвращающим рассыпание останков. Пока бедакрил сох, она разогрела раствор для слепка. Более качественные копии она успеет сделать позже, решила Свифт, а сейчас ей нужен рабочий образец, который можно вертеть в руках и таскать по университету. Вскоре слепок был готов.
В мире палеоантропологов царит жесткая конкуренция. Поэтому, спрятав под замок свою интеллектуальную собственность, Свифт немедленно позвонила адвокату Джилу Маклеллану.
Стелла? раздался в трубке удивленный голос Маклеллана. Еще девяти нет.
Джил, мне нужна твоя помощь.
Для того я здесь и сижу.
Я хочу, чтобы ты составил договор о неразглашении сведений. Понимаешь, о чем я, да? Подписавшаяся сторона обязуется не обсуждать то-то и то-то, не писать о том-то и том-то и не претендовать на права интеллектуальной собственности в отношении того-то и того-то без моего письменного согласия. Можешь сделать такой?
Без проблем. Сейчас набросаю проект и через полчаса пришлю тебе по факсу. А чуть позже подготовлю официальные бланки. Они на всех наводят страх.
Джил, ты гений.
Едва курьер на мотоцикле привез ей экземпляр составленного Джилом Маклелланом документа, Свифт немедля отправилась к Байрону Коуди.
Знаменитого на весь мир специалиста по приматам она нашла в большом уютном помещении, занимающем половину одного из этажей корпуса наук о земле, в котором размещался также и зоологический факультет. Байрон расцеловал ее в обе щеки, и она села, отказавшись от кофе.
Вообще-то я по делу. Хочу, чтобы ты прочитал и подписал один документ, сказала Свифт.
Предложение гранта? С удовольствием. Байрон положил договор Маклеллана в беспорядочную груду бумаг.
Взгляни прямо сейчас, попросила Свифт. Это не обычная бумажка. Официальный документ.
Вот как? Ты меня заинтриговала.
Байрон, медлительный, обстоятельный мужчина с окладистой, как у Дарвина, бородой, внимательно прочитал договор и вздохнул:
Что ты затеваешь, Свифт?
Это типовой договор о неразглашении сведений. То, что я хочу тебе рассказать, не подлежит огласке.
Байрон взял ручку, но подписывать не спешил.
Значит, тыклиент?
Свифт кивнула:
Ко мне в руки попала находка, которая, возможно, представляет большую ценность для науки. Если это так, я предпочла бы как можно дольше сохранять ее в тайне. Меньше всего мне хочется, чтобы кто-то опередил меня с публикацией.
Ну хорошо, хорошо, усмехнулся Байрон. Ты меня убедила. Обидно, конечно, но в общем-то ты права. Он поставил свою подпись и вернул ей договор. Теперь выкладывай.
Я хочу знать твое мнение о черепе гоминида, который недавно попал ко мне.
Она открыла деревянный ящик и вытащила из него слепок. Байрон вновь водрузил на нос очки со стеклами в форме полумесяца, затем взял череп и повертел в руках, словно проверяя на спелость дыню.
Отличный слепок, похвалил он. Сама сделала?
Сегодня утром.
А где же оригинал?
В надежном месте.
Хо-хо. Байрон ехидно рассмеялся. Лишняя информация, так, что ли? Здоровый был парень, верно? Ты только глянь на этот череп. А челюсть-то какая огромная! А зубы-то, зубы! Таких огромных, как у этого красавчика, мне еще видеть не доводилось. Они гораздо крупнее, чем у гориллы.
Точнее не скажешь, Байрон?
Пожалуй, раза в два. Посмотри на швы. Очень необычные. Блеск! Уникальный образчик. Судя по величине и расположению затылочного валика можно предположить, что обладатель этого черепа, в отличие от гориллы, держал голову почти вертикально. Может быть, даже передвигался на двух конечностях. Где ты это достала?
Пока не могу открыть, Байрон. Одно скажу: это ископаемое не из Европы.
Вы меня опередили, мэм. Я как раз собирался предположить, что, возможно, череп принадлежит австралопитеку. Правда, среди южноафриканских ископаемых приматов таких верзил не было.
Может, это человекообразное эпохи миоцена? Представитель рамапитеков?
Не исключено, задумчиво произнес Байрон. Возможно, гигантопитек. Конечно, я никогда не видел целого скелета. Да и никто не видел. Есть только три зуба, обнаруженные фон Кенигсвальдом в гонконгской аптеке. Байрон широко улыбнулся. Черт побери, это было бы нечто!
Профессор Рэй Сакер, тучный мужчина с неряшливой бурой шевелюрой и обвислыми, будто вымоченными в супе усами, считался выдающимся специалистом в области геохронологииособой отрасли науки, одно из направлений которой занималось определением возраста останков некогда живших существ.